– Загорье, «Беженский Корабль».
Бурлаков вздрогнул и открыл глаза.
– А… спасибо.
Ему помогли вытащить коробку, и автобус уехал, оставив его перед домом в десяти метрах и чуть левее от нужного подъезда. Ну, так сам виноват, надо было точнее договариваться.
И вот тут Бурлаков понял, что самое трудное впереди. Дотащить коробку до подъезда, нет, тащить по заснеженному асфальту картон – это непоправимо испортить упаковку, так что, будьте точны, Игорь Александрович, донести до подъезда, поднять на второй этаж, и там по коридору. Носильщика нет, просить помощи не у кого: субботним зимним вечером случайных прохожих и возвращающихся с работы нет. Ну-с, воззовём к духу прадеда, тот на спор лошадь на себе поднимал, и примемся за работу. Больше вам ничего не остаётся.
Коробка не такая уж тяжёлая, но не слишком удобна, да ещё портфель и портплед, а рук всего две. Правда, бывало и хуже, и вообще… всяко бывало. А если вот так ухватить… и главное – не волоком, рискуешь прорвать дно.
Добравшись до нужного подъезда, он перевёл дыхание и приступил к затаскиванию коробки внутрь. Здесь основным препятствием были высокие пороги. Хорошо, хоть в дверной проём коробка впритык, но прошла.
Теперь вверх, на второй этаж. А если… проигрыш во времени и расстоянии, а выигрыш в чём? Вот именно! Коробку оставим и отнесём наверх портфель и портплед – время позднее, никто не тронет – и спустимся за коробкой. Не сказать, что легче, но намного удобнее. Считаем решение правильным. Раз другого не нашлось.
Преодоление двери на этаж прошло легче: и порог ниже, и навык появился. А уж до заветной двери совсем просто: по прямому и ровному и той же методой. Коридор пуст и светел, если где и гуляют, то тихо, и, похоже, не от страха перед милицией, а от радости возможного уединения в своём доме, ведь большинство, даже нет, практически все здешние жильцы – репатрианты, бывшие угнанные или рабы, и что такое барак, ночлег вповалку на общих нарах и жизнь на чужих глазах, знают не понаслышке.
Под эти мысли переноска прошла как-то незаметно. Бурлаков выпрямился и снял шляпу, вынул носовой платок и вытер мокрое от пота лицо, перевёл дыхание и прислушался. За дверью было тихо. А вдруг они уже легли спать? Да нет, для сна ещё рано. Он ещё раз перевёл дыхание и нажал кнопку.
За дверью задребезжал звонок.
Женя уже несколько раз выразительно смотрела на Алису, но та старательно не замечала и не понимала, разглаживая и сортируя фантики. Андрей вдруг пустился в длинные рассуждения о футболе, рассказывая Эркину о правилах и прочем. Статью о чемпионате России, что армейцы опять всех обставили, Эркин тоже читал, не всё, правда, понял и теперь охотно просвещался. Женя ещё раз грозно посмотрела на Алису и махнула рукой: пусть сидит, завтра всё равно воскресенье, так может, если поздно ляжет, то даст утром поспать и не будет ломиться в спальню.
Звонок в дверь был таким неожиданным, что они все даже как-то не сразу обратили на него внимание. И первой сорвалась со стула и побежала в прихожую Алиса, за ней Женя, встал и вышел Эркин, а Андрей остался сидеть. А… а вдруг это кто из соседей… так, на огонёк заглянул.
Обычно Алисе не разрешали самой открывать дверь, и обычно она слушалась, но сегодня… здесь и мама, и Эрик, и ждут гостей, так что… она в своём праве. И Алиса уверенно взялась за замок.
Эркин и Женя не успели вмешаться, как она повернула шпенёк и после двойного щелчка распахнула дверь. За дверью стояли большая картонная коробка, кожаный, вдвое больше Андрюхиного, портфель с двумя замками, большая странная сумка и высокий старик в тёмном пальто и в странной – Алиса таких ещё не видела – тёмной шляпе.
– Ой, – сказала Алиса. – Здравствуйте.
– Здравствуй, – улыбнулся ей старик.
– Ой! – ахнула Женя. – Игорь Александрович! Здравствуйте! Как доехали? Заходите, Алиса, не мешай, Андрюша, Игорь Александрович, вы с дороги, сейчас я поставлю, разогрею, Эркин, да, сюда поставь, вы раздевайтесь, ой, я мигом…
Эркин, Андрей, Алиса, Бурлаков – их всех завертело и закружило в этом вихре. Женя никому не давала ни опомниться, ни сообразить. Коробку затащили в кладовку, портфель и портплед отнесли в маленькую комнату, Бурлакова усадили в кухне за стол и стали кормить обедом и поить чаем. Андрею не удалось и слова вставить, Эркин сам молчал, Алиса суетилась, счастливая, что о её сне точно забыли.
– Большое спасибо, Женечка. Очень вкусно.
– Давайте, я вам ещё налью.
– Налей ему, Женя, оголодал он в дороге, – наконец сумел вклиниться Андрей.
И тут же получил под столом пинок от Эркина. Андрей покосился на него, сглотнул невысказанное и спросил уже другим тоном.
– Ну, чего ты так поздно? Обещал же, в субботу.
– А я и приехал в субботу, – Бурлаков подмигнул Алисе. – Двенадцати ещё нет.
– Ага, Андрюха, – тут же воспользовалась моментом Алиса. – Получил?!
– С тобой, племяшка, весь расчёт впереди, – пообещал Андрей.
– Алиса, сейчас спать пойдёшь, – Женя поставила перед Бурлаковым тарелку с картошкой и мясом. – Игорь Александрович, и огурцов, да? Алиса, достань.
Алиса радостно нырнула под окно.
Эркин молча, с вежливой улыбкой, наблюдал за Бурлаковым и хлопотавшей вокруг него Женей. Что ж, если Жене это нравится, и если это сохранит Андрея, то он, конечно, подыграет и сделает всё, чтобы Бурлаков остался доволен. Зря Андрей дёргается и трепыхается, сам же зазвал и…
Чай пили уже все, даже Алисе налили. И дали «кусальных» конфет, чтобы занялась своим и не мешала.
– Как хорошо, что вы приехали, – Женя улыбнулась Бурлакову.
– Я тоже рад, – ответно улыбнулся Бурлаков.
Только сейчас он почувствовал, что здорово промёрз в автобусе и устал, и сейчас холод и усталость выходят из него. Уютная кухня, дружная весёлая семья, горячий чай… что ещё нужно для счастья?
Андрей недоверчиво следил за Бурлаковым. В самом деле рад? Или так… приличия соблюдает? Ладно, раскрутим, размотаем, сделаем… по-нашему будет, как мы решили.
Алиса сосредоточенно занималась своими конфетами, разложив их вокруг чашки и откусывая то от одной, то от другой.
Эркин посмотрел на Женю, и, когда она улыбнулась ему, его лицо немного смягчилось. И, заметив это, успокоился и Андрей. Теперь надо, чтобы и Эркин признал профессора, а то братик с характером, в любой момент взбрыкнёт, и упрямый, если решит чего, то своротить его – ой-ё-ёй как повкалывать и покрутиться придётся.
Тишина и спокойствие, и уютное бульканье кипящего на маленьком огне чайника, ветер и снег за стёклами, а здесь весёлые в цветах и колосьях занавески, и бабочки на абажуре – здесь лето. Бурлаков допил и поставил чашку.
– Спасибо, Женечка, но больше не надо.
Эркин быстро искоса посмотрел на Женю: как ей такое обращение – и, увидев её улыбку, тоже улыбнулся.
– На здоровье, Игорь Александрович, – Женя ещё раз улыбнулась и посмотрела на дочь: – Алиса, тебе спать не пора?
– Я ещё не закончила, – ответила Алиса, не отрываясь от конфет.
Андрей негромко коротко рассмеялся, словно прочищая горло.
– Как добирался? На перекладных?
– Да, – кивнул Бурлаков. – пришлось кружным путём с пересадками, – но тон его был весёлым, исключающим сочувствие, будто сложность и утомительность дороги доставляли ему удовольствие.
– А что, самолётом нельзя? – помедлив, спросил Эркин. – Ну, до Сосняков.
– Прямого рейса на Сосняки из Царьграда нет, – объяснил Бурлаков. – Вышло бы только дольше.
– И чего говорят, что авиация самый быстрый транспорт, – хмыкнул Андрей.
– Летит он быстро, – кивнул Бурлаков, – да нужного рейса долго ждать. Особенно, когда его нет.
– Это, – Эркин свёл брови, припоминая, и вдруг перешёл на английский. – Это как чёрная кошка в тёмной комнате? Так?