Аналогичный мир. Том третий. Дорога без возврата

– Ты опять на работу?

– Нет, – улыбнулся Эркин. – Я в магазин.

– Ну, ладно, – с сомнением в голосе протянула Алиса. – Мам, а ты?

– А мы сейчас будем убирать, – сказала Женя.

Эркин вышел, плотно, но без стука закрыв за собой дверь.

Детей в коридоре уже не было, и людей стало заметно меньше. Из-за некоторых дверей тянуло восхитительно вкусными запахами. Коврики у дверей… Они тоже такой купят. Чтобы не заходить в грязном. И… и всё купят. С такими-то деньгами! Он сбежал по лестнице и вышел на улицу.

Ветра совсем нет, и снова пошёл снег. Как когда-то Эркин выпятил нижнюю губу и пойман на неё снежинку. Совсем другой, совсем особенный… русский вкус.

В магазине его встретили как старого знакомого.

– Умеешь ты под закрытие приходить, – улыбнулась Маня. – А на этот раз что?

– Две бутылки молока, – начал Эркин.

– Это ж куда столько? – удивилась Нюра.

– Чая ж нет, – объяснил Эркин, оглядывая полки.

– Как это нет?! – возмутилась Маня. – Да у нас вон любого. И цветочный есть, и фруктовый.

– Чайник ещё не купили, – внёс ясность Эркин. – Ещё печенья вон того. И… – Алиса перепугалась сильно, и Женя. – И конфет.

– А себе что, не возьмёшь ничего? – сочувственно спросила Нюра. – С дороги-то. Да и согреться надо.

Эркин не сразу понял, о чём она, а, поняв, улыбнулся.

– Нет, спасибо.

– Ну, как знаешь, – покачала она головой.

– Да, небось, с дороги ещё осталось, – сказала Маня. – Конфеты эти? Нюра, взвесь.

– А на утро-то взял? – снова спросила Нюра, насыпая в кулёк и взвешивая конфеты.

– А чего? – вместо Эркина ответила Маня. – Утром и придёт тогда, свежего возьмёт.

– Да, – кивнул Эркин и достал деньги. – Сколько с меня.

– Пять ноль шесть, дорогие конфеты взял.

– Приезд празднуем, – отшутился Эркин.

Он чувствовал себя уже совсем свободно и, расплатившись, стал распихивать по карманам печенье и конфеты. В магазин вошли двое краснолицых мужчин в ушанках и толстых тёмных куртках. Увидев их, Нюра сразу положила на прилавок банку рыбных консервов, а Маня поставила бутылку водки.

– Во! – расплылись оба в блаженных улыбках. – Вот где нас понимают!

Эркин взял своё молоко и вышел. Таких везде полно, но его это не касается. Каждый живёт, как хочет, ну, и как получается.

Когда перед ним встала громада дома, Эркин, прижимая к груди бутылки с молоком, повёл взглядом по второму этажу левого от башни крыла, совсем ни на что не рассчитывая, просто так. И вдруг увидел Женю. Он даже остановился и заморгал. Но нет, не мог он перепутать, это Женя. И… и, значит, это их комнаты. Занавесок нет, вот и видно всё… да, вид, конечно… жуткий, как после своры квартира. Ну, ничего, он всё сделает. Купят они обои, Женя сказала, что умеет клеить, покажет ему, а уж он не подведёт. И занавески нужны. Ну, не такие плотные, как в Джексонвилле, здесь прятаться незачем, вон как у других. И видно, что живут, что свет горит, и ничего толком не разберёшь. Так что… так что, возвращаясь с работы, он будет видеть свои окна. И Алиса будет видеть его, и Женя. Эркин, высвободив одну руку, толкнул дверь и вошёл в тёплый светлый подъезд, взбежал по лестнице на второй этаж и, открыв ещё одну дверь, вошёл в свой коридор. И улыбнулся, вспомнив дневной страх. Надо же, как смешно получилось, чуть в чужую квартиру не впёрся. А его – семьдесят седьмая. И стучать не надо, вон же звонок. Он нажал чёрную кнопку возле косяка и тихо засмеялся, услышав за дверью переливчатую трель, топоток Алисы и шаги Жени.

– Кто там? – спросила Женя. – Эркин, ты?

– Да, я.

Щелкнул верхний замок, открылась дверь, и он вошёл в свой дом. Женя уже не в платье, а в халатике, как в Джексонвилле, без чулок, в тапочках на босу ногу. И Алиса в другом платье и тоже в тапочках.

– Так тепло в квартире, – Женя забрала у него покупки. – Конфеты, печенье, как хорошо. Ты тоже переобуйся, я твои шлёпанцы достала. Я сейчас пол в кухню домою, поедим и остальным займёмся.

Женя убежала с покупками на кухню, а Эркин стал раздеваться. Снял и повесил куртку, шапку, скинул сапоги и поставил их рядом с черевичками Жени и ботиками Алисы, смотал, балансируя на одной ноге, портянки и надел шлёпанцы. Ну… ну, вот он и дома.

– Эркин, ты портянки в ванной прямо в ванну брось, – крикнула из кухни Женя. – Я потом ванну буду мыть и постираю заодно.

В ванне лежали чулки Жени и Алисы, платье Алисы, ещё что-то. Эркин бросил туда портянки, вымыл руки под краном в раковине. Горячая вода была в самом деле горячей. А полотенце… Ага, вот Женя его прямо на ручку двери повесила, ну да, больше же некуда. Он вытер руки и пошёл на кухню.

Женя уже домывала пол. Он молча отобрал у неё тряпку и закончил работу.

– Ага, спасибо, – кивнула Женя. – Ты воду в уборную вылей и ведро ополосни. И руки. И ужинать будем.

Эркин проделал все операции в указанном порядке и вернулся на кухню.

Ели опять стоя. Алиса хотела залезть на подоконник, но Женя не разрешила.

– Холодно там сидеть.

– Мам, тогда на пол.

– А на полу сыро.

– Ладно, – согласилась Алиса. – Мам, я больше молока не хочу.

– Я тебе и так полкружки налила. И больше же ничего нет.

Эркин дожевал бутерброд и залпом допил свою кружку.

– Женя, спасибо.

– Ещё?

– Нет, сыт. Женя, ящик где?

– А где всё. Я рядом комнату подмела и занесла туда всё. Чтоб на ходу не лежало. А что?

– Дверь в уборную поправить надо, – ответил Эркин.