Амаркорд смерти

В некоторых помещениях света совсем не было и девушкам приходилось буквально пробираться на ощупь. А когда в кромешной тьме начинали звучать безудержные крики детей ночи, становилось и вовсе не по себе. Кара могла поклясться, что, когда она выберется из этой проклятой тюрьмы, то красить волосы в белый цвет ей больше не понадобится…

– Почему именно Никта? – спросила Хилл, следуя за спиной Аркадии. – Почему именно она имеет власть?

– Власть имеет тот, в чьих руках один из трех церберов.

– Церберов?

– Да. Видимо, тот, кто управляет ядром очень любит мифологию, – ответила Аркадия. – Никта – богиня ночи. Есть и другие. Наверняка Дженнифер у одного из них. В моем радиусе я ее не вижу.

– И что делает этот Цербер?

– Как вы могли заметить, у многих детей ночи не хватает конечностей.

– Есть такое…

– Все они прошли через псарню. Так называется яма, в которой живет Цербер Никты. Все новоприбывшие, по своей воле или нет, проходят испытание. Их сбрасывают в яму. Открывается клетка, выходит монстр. Если ты смог выбраться наружу, обойдясь малой кровью, то, считай, тебе повезло…

– Подожди, – выдохнула Кара. – Ты хочешь сказать, что это животное рвет в яме их на куски?

– Цербер не совсем животное, – ответила блондинка.

– И что, каковы шансы выбраться из ямы, не потеряв при этом ногу или руку?

– Некоторым везет…

Аркадия подбежала к дверям, ведущим на главный двор.

– Что мы будем делать, когда выберемся из здания? – спросила Кара.

– Спасать вашего друга, пока ему голову не откусили. Держитесь за мной.

– Хорошо…

***

Когда Грэм зашел внутрь клетки Цербера, Никтеанцы заткнулись. Не замолчали, не умолкли, а именно заткнулись. Каждый проклятый фанатик в оборванном тряпье захлопнул пасть. Впервые в этих стенах перестал звучать противный шепот.

Боб смотрел в яму, не веря собственным глазам. Огонь из бочек освещал худощавую фигуру безумца, вторгающегося в логово монстра. Если сначала из клетки звучал свирепый громкий рык, то чем ближе подходил Сайлент, тем тише он становился. Как только Грэм затерялся в темноте клетки, из ямы послышалось жалостливое скуление.

Не веря собственным ушам, Боб хлопал глазами, пытаясь прислушаться, как можно лучше. Вскоре жалкий скулеж превратился в писк. Звучало все это так, словно самый настоящий живодер решил поиграть с беспомощным щенком. С каждой секундой вой Цербера становился все громче. Что бы там ни происходило, но каким-то образом Грэму удалось напугать зверя. Напугать так сильно, что он не стал атаковать.

На плечо Боба упала огромная ладонь. Повернувшись назад, он увидел Билла. Здоровяк не смог устоять перед любопытством и тоже решил посмотреть, что же там происходит.

Из ямы послышалась возня, рычание человека и тихий лай животного. Если там и шла ожесточенная схватка, то она была явно односторонняя. Каждый раз, когда звучал вой Цербера, рука Билла сильнее сжимала плечо Боба.

Вскоре из клетки зверя вылетел кусок мяса. Окровавленная плоть упала как раз в центр. В то самое место, которое лучше всего освещалось пламенем из бочек. Присмотревшись внимательнее, Боб узнал в этом бесформенном ошметке сердце. Вскоре это поняли и Никтеанцы. Дети ночи ахнули все, как один. Кто-то начал перешептываться между собой. Другие плакали. Никто не мог поверить в увиденное.

Но когда из логова зверя вылетела его голова, всем все стало ясно: настоящим чудовищем в этой проклятой яме был не Цербер.

Глава 11

Двери открылись. Кара ожидала увидеть целую свору Никтеанцев, ринувшихся на них из темноты, но вместо этого перед ними оказалась кучка детей ночи, смиренно посаженных на колени. Без капюшонов, скрывающих лица, они выглядели как обычные люди, не считая мерзких шрамов на коже. Но больше всего Кару удивило то, насколько они были напуганы. Их буквально трясло от страха. В особенности это было заметно по Бобу.

Когда Кара заглянула за спину детей ночи, то увидела Грэма Сайлента, с ног до головы, измазанного темной кровью. Тягучие капли падали с его узкого подбородка. Черная футболка разорвана в клочья. Волосы взъерошены. Сайлент глубоко дышал, держа в руках то, перед чем раньше трепетал каждый из Никтеанцев…

А именно – голову зверя.

– Я смотрю, ваше рвение взглянуть на то, как с меня будут кожу срезать поугасло, да?! – почти крича спросил Сайлент, при этом вальяжно расхаживая вокруг испуганных мужчин и женщин.

Подойдя к первому попавшемуся сыну ночи, Грэм схватил его за шкирку и поднял. Ноги парня затряслись. Он стоял, дрожа всем телом, пытаясь не встретиться взглядом с окровавленным безумцем.

– Посмотри, – Сайлент поднес голову Цербера на уровень его глаз.

Здоровенная мохнатая морда с кровавыми слюнями безжизненными глазами пялилась на Никтеанца. Испуганный мужчина со шрамами на лице обмочился. Тонкая струйка потекла по асфальту в то место, где он секундной назад сидел на коленях.

Глядя на голову чудовища, Кару пробрал холод. Неужели Грэм Сайлент сумел справиться с этой махиной? Судя по размерам головы можно было смело предположить, что тело зверя огромное. Свирепая черная пасть с торчащими из нее клыками служила тому серьезным подтверждением. Кара бы в обморок упала, если бы лицом к лицу встретилась с чем-то подобным.

– Действительно, Альфа, – сказала Аркадия, медленно идя в сторону толпы.

– Этому бесу вы поклонялись? – в одной руке Грэм за волосы держал обмочившегося Никтеанца, в другой – густую гриву Цербера.

Разжав ладонь, Сайлент отпустил свой трофей: головешка монстра упала на асфальт, издав чавкающий звук. Грэм зашел за спину Никтеанца, повернул его лицом к собратьям. Со всей силы прижал к себе, обхватив шею двумя руками. Было видно, что сыну ночи тяжело дышать, но он был настолько напуган, что не смел даже пошевелиться. Свет горящих факелов как нельзя лучше озарял представление Сайлента.

За спиной Кары раздался грохот двери. Посмотрев назад, детектив увидела разъяренную Никту: богиня ночи, облаченная во все черное, мчалась к своим подданным, скребя мечом по асфальту. Яркая полоска искр освещала неровности ландшафта. Никта была в ярости.

Но чем ближе она подходила, тем сильнее менялась ее осанка, поза и выражение лица: от безудержного гнева, до полного непонимания, переходящего в безысходность и панику. Воительница остановилась возле трясущихся детей ночи и уставилась на отрубленную голову Цербера. Меч выпал из рук, сыграв короткую зарисовку металлической мелодии на асфальте. Следом и Никта рухнула на колени и зарыдала.

Дети ночи продолжали поклонами вымаливать пощаду.

Боб украдкой повернулся назад, посмотреть, кто же к ним идет, и Кара заметила синяк на его лбу.

– Надо же, – сказал Грэм, уставившись на сломленную воительницу. Бедному сыну ночи, зажатому в железных тисках маньяка, совсем нечем было дышать: мужчина хватал губами воздух, смахивая на рыбу, выброшенную на берег. – Сама Никта! Богиня, мать ее!

Женщина провела рукой по лицу, стерев добрую часть мрачного грима. Если позабыть о шрамах, то без своей боевой выправки и горящего вызова в глазах Никта начала напоминать обычную девушку. Да, своеобразную, но все же девушку…

– Дети ночи! – закричал Грэм. – В мире закрытых дверей король тот, у кого есть заветный ключ…

Одним коротким движением Сайлент свернул голову дрожащего Никтеанца. Кара увидела безудержное наслаждение в глазах убийцы. Он смаковал каждый момент. Казалось, треск позвоночника – самая приятная мелодия для его ушей.

Бесформенное тело в широком черном балахоне шмякнулось на землю, словно мешок с костями. Грэм плюнул кровавой слюной и толкнул тело в сторону плачущей Никты. Богиня ночи с трясущимися руками подползла к своему подданному и начала приводить того в чувства. Голова мертвеца лежала под неестественным углом.

Никтеанцы замерли в ожидании… Неужели их собрат по-настоящему лишился жизни? Дикий вой Никты разрушил последние надежды. Девушка хватала тело за лицо, целовала в щеки, в лоб, пыталась оживить! – но ее подданный лежал на асфальте мертвее мертвого.

Грэм прошел мимо Никты, не удостоив ее даже взглядом. Он пробирался через толпу плачущих детей ночи, а они лишь сильнее бились головами о землю, выказывая свое почтение. Ведь Грэм Сайлент сломал устои их бытия. Вопреки всем законам этого мира чужак мог убивать…

– Ты пойдешь со мной, – сказал Грэм, схватив Боба за его грязные патлы.

Парень буквально волочился за маньяком, скребя ногой и деревянным протезом по асфальту. Удивительно, но попытаться освободиться из хватки Сайлента он не смел. Все что он мог, это лишь скулить и охать, каждый раз, когда его тощая задница натыкалась на очередной камень.