Рыжий, вперед!

Меня даже как-то выбило из равновесия это, поговорим. Была бы она парнем, я бы знал что последует, а вот что имела ввиду Николь? Оказалось, именно разговор.

– Осуждаешь? – Она с интересом разглядывала меня, не известно что выискивая на моем лице.– Вижу, осуждаешь. Ты не забыл кто мы?

– Вы? Вы девушки, будущие же…

– Магики, Игорь. Мы все здесь будущие магики. Вам это не преподают, у вас подобной проблемы просто нет, а вот для женщин это проблема. Женщина с сильной волей, это ведь обязательно для магиков, сильная воля, не так ли? Так вот, женщине с сильной волей не ужиться с такой же сильной волей у мужчины. Значит остается нам, женщинам магикам, что? Ну, ты же умный, что нам остается?

– Но ведь это неправильно! У нас девчонки тоже, знаешь какие? Ничего, живут же! На стене в хате кнут, а в сарае вилы, и ничего, не убили батя с маманей друг друга.

– У вас это где? – Николь на секунду задумалась.

– На Дону. Казаки из веку на войне, а кто от набегов станицу стеречь будет? У нас девки да бабы боевые, так отходить могут…

– Что, перепадало? – Николь рассмеялась своим хрустальным смехом.

– С чего это? Я по девкам не бегал, с шестнадцати, как из корпуса выпустился, на войне. Там не до того было, дядьки ходили, а я мал был… – От воспоминаний сердце защемило, настроение поползло вниз. – Я мужик, в подоле не принесу, так что не про меня речь.

– В подоле? Это про ребенка что ли? – Николь криво улыбнулась. – Это еще одна причина. Как ты думаешь, от кого мы можем забеременеть?

Меня аж в жар бросило! На подобные темы я вообще… Как она так спокойно о таком, это, это же личное, интимное!

– Может и зря вам об этом не говорят. Женщина магик должна найти мужчину с большим потенциалом чем у нее. Только тогда она может, слышишь, может забеременеть! Нам не найти мужа, не создать семьи, понимаешь?

– Почему это? Вон нас сколько! Влюбилась и все, семья, дети.

– Да что ты… – Николь взвилась и поникла. – Игорь, ты хоть в сказках слышал о счастливой семье магиков? Мы не меч и ножны, мы два каленых меча, пойми. Ты сам на себя посмотри. Готов ты подчиниться без раздумий? Только честно.

Меня аж морозом по коже проняло. Точно ведь, прет из меня сейчас натура казацкая, не желает мириться ни с чьим мнением.

– Только более сильному. – Выдавил я хрипло. – Но и то, если приказ верный. Черт! Не правильно все это! Магики в армии ведь тоже есть, я слышал!

– Кто о чем, а Игорь об армии. Теперь представь, что ты меня в жены взял. – Николь подмигнула. – Мечтал вечерами? Вот и представь. Придется выяснять кто сильней, ведь так? Какая уж тут любовь.

– Так ведь не гулять же! Как же честь де…

– Мы магики, Игорь. Магики! Обычный человек готов прыгнуть в койку к магику, не важно, мужик или девка, тут не это главное. Ха! Сам поймешь, я свое обещание выполню! Тогда и продолжим разговор. – Она собралась уйти, потом обернулась. – Женщине, даже если она магик, все равно нужно чувствовать себя нужной, пусть не любимой, но кому-то нужной.

Николь ушла к девушкам, а я все никак не мог разложить по полочкам сказанное. Мужику секс одно, а женщине другое, ведь так? Тут же начинал себе же возражать. Откуда я это взял? Почему девчонка не может этим заниматься для удовольствия? Кто это запретил? Церковь? Вроде было что-то подобное или только кажется? У кого спросить? Кому я могу доверить такое? Исповеднику? Так я и так знаю что он скажет! Молись брат и греховные мысли не будут тревожить тебя! Но я то не монах! Я ка… Разве я теперь казак? Роду казачьего, но теперь не буду слушать приказы слабого? Разве атаман слабый? Совсем мозги у меня спутались! Не буду на эту тему думать, так и свихнуться недолго!

глава тринадцатая

Поздняя осень залила все мелким и противным дождем. Серая погода и проникающая кругом сырость вгоняла меня в уныние. Тут еще девчонки с чего-то меня начали сторониться, неужели наш разговор с Николь настолько отразился? В общем все становилось все хуже и хуже, на занятиях ко мне пошли претензии. Стараюсь, из кожи лезу, а не выходят упражнения! Вроде всего ничего, растянуть полосу воздействия, либо сжать, а у меня только клякса какая-то выходит! Преподаватели хмурятся, шепчутся, упоминая меня, думают я не замечаю. Даже книга про ауры больше не спасает! Нашел что же такое я видел над головами сторожа и санитара, вот только от этого знания только хуже стало. Черная воронка означает убийство человека. Не в бою или дуэли, там несколько другой вид и оттенок, а умышленное убийство, которое сам убийца считает черным! Выходит я был рядом с такой сволочью и теперь не знаю что делать. Сообщить профессору? Что именно я ему напишу? Он вообще-то магик и наверняка сам видел воронку, я кстати ему вроде даже говорил… или нет? По ночам начали сниться кошмары, будто я снова возвращаюсь в свой последний бой…

Пехотный полк попал в огневой мешок турок, их зажали совсем даже не на передовой, в ближнем тылу. Только в горах это все относительно. Закрылся перевал и ты вдруг остался совершенно один, отрезанный от основных сил, хотя они в каких-то нескольких километрах. Авиация не летает, низкая облачность, артиллерия выше перевала не ударит, техника заваленный снегом перевал не пройдет. Связь хреновая, хотя там ядерных взрывов не было, горы, да и без радиосвязи слышно было, как гремят взрывы и бьют пулеметы турок…

Атаман не приказал, он попросил… И мы пошли назад, в тыл, хотя на наши три сотни тоже атаки шли волнами. Сотня пошла на перевал, пробивая тоннель в плотном снегу, пошла, меся его опорами, не видя ориентиров. Пошла, понимая что там, в ущелье у нас не будет главного преимущества, маневра…

Снова ужасное ощущение скорой собственной гибели, которую ты не в силах предотвратить. Совсем такое же, что и в, ставшей гибельной ловушкой, затопленной долине. Только тогда я был совсем молодой, не понимал что происходит и дошло до меня когда все закончилось. Тогда я напился и вроде отпустило, а сейчас приходилось идти вперед. Туда где ждала смерть… Сам бой не был каким-то героическим. Прошли перевал и ударили. На встречу турецким пулеметам. Мы били вплотную из всех стволов, не имея возможности маневрировать или перейти в рукопашную и они молотили по нам из всех орудий и пулеметов, тоже не имея возможности ни отойти, ни сменить позиции… Я выжил. Два пулевых и осколок, все по касательной, на вылет. Одна пуля попала тогда в левую ногу…

Дернулся и схватился за левую ногу, за пробитое бедро. С обиженным гулом один протез отскочил от другого. Черт! Проклятая погода! Никогда не думал, что на нее будет ныть рана на несуществующей ноге! Живое мясо не реагирует, а фантомная нога отзывается!

На занятия опять пришел не выспавшийся, сразу получил замечание и хмуро отвернулся.

– Каган! Отправляйтесь к ректору, мне надоело с вами возиться! – Вениамин Поликарпович указал мне на дверь.

Он старикан хороший, добрый, но не выносит когда его не слушают. Это и в моих интересах его слушать, но эта чертова погода… До некоторых пор выручали списанные конспекты, но видно сегодня терпение кончилось или удача. Хотя какая тут удача, с подобной погодой. Черт!

Секретарь декана посмотрела на меня, подняла трубку и указала на вход в кабинет. Даже присесть не дала! Уныло побрел в кабинет.

– Игорь Викторович, посидите пока. – Руслан Иоганович кивнул на стул у стены и снова поднес к уху телефонную трубку. Этот аппарат был междугородной связи, к нему шел толстый кабель экранированного провода.

Вздохнул, человек занят серьезным разговором, чего меня секретарь к нему погнала? Минут через пять в кабинет подошли трое преподавателей и я совсем загрустил, именно от них у меня большинство замечаний. Ректор закончил разговор и положил трубку, с интересом меня разглядывая, потом обратился к куратору моей группы.

– Валентин Маркович, когда вы заметили изменения? Если можно коротко, без предисловий, только факты и предварительный вывод.

– Буквально через две недели после начала занятий.

Я даже рот открыл от удивления! Тогда все было отлично! О каких это изменениях они тут говорят?

– В ауре появилась нестабильность, и первые признаки переутомления. Данных мало, но предварительный вывод, психическая травма. – Куратор на меня даже не посмотрел. – Решения у меня нет.

– Игорь Викторович! Вы все нам поведали о своей практике? – Ректор раскрыл папку, лежавшую на столе. – По сведениям полицейского управления, вы проходили практику в следственной группе, обезвредившей ведьму. Действовали грамотно, инструкций не нарушали, проявили себя дисциплинированным сотрудником. Ничего добавить не хотите?

– Ну… – Было неудобно подводить ребят, давших такую отличную характеристику. – Вроде все правильно…

– Как была убита ведьма? Вы ведь были там? Давайте, опишите как происходило! – Ректор вдруг надвинулся на меня как огромный айсберг, ледяной и подавляющий! – Докладывайте, хорунжий!!!

– Она гуля в подвале оставила, иглу охранять. Нить от заклятья едва разглядел, пошел по ней, она как раз в подвал вела, на иглу завязана была. Парень молодой, Миша, он меня оттолкнул, выстрелить успел. Его прямо на меня отбросило, он погиб, только что-то прохрипел и все. Я три ночи ждал, когда за иглой придут. Пошел за пацаненком, он либо дурак был, либо не соображал ничего под контролем. Он на поляну пришел, иглу отдал и улегся рядом с женщиной, наверное мать его. Лежат спокойно, улыбаются, а над ними она…

Поднял глаза на ректора, пытаясь оправдать свои действия, которые сейчас уже не казались правильными.

– Меня парализовало, только протезы могли двигаться. Ведьма подошла и я ударил. Под ребра, сердце в руке осталось, а она упала. – Меня аж затрясло от воспоминаний. – Потом внутри меня оказалась, мы дрались…

– Дальше что? – Ректор мрачно смотрел мне в глаза. – Что потом?

– Очнулся от нашатыря. Труп бригада забрала. – Я виновато опустил глаза. – От начальника полиции влетело, но потом все вроде нормально было.

– Вы только послушайте! Все нормально было! – Руслан Иоганович мрачно хлопнул папкой по столу. – Ментальный бой с ведьмой, это по вашему нормально?!

– В ауре тьмы нет. – Хрипло отозвался Валентин Маркович. – За это ручаюсь.

– Минуточку внимания! Что за протезы? – Вениамин Поликарпович заинтересованно принялся меня оглядывать. – Почему я не в курсе?

Ректор на секунду смутился, затем отодвинул папку и достал из стола другую.

– Меня просили не распространяться, но видимо дело приняло серьезный оборот. Вот, ознакомьтесь при мне. – Он подвинул эту папку к преподавателям. – Я созвонился с Преображенским и он пока не может сказать, связано ли состояние Кагана с протезами. Завтра он прибудет самолетом и проведет обследование, а пока мы сами попытаемся найти причину.

Преподаватели читали, а ректор сидел, отвернувшись к окну. Когда папка вернулась на стол, он повернулся и вопросительно посмотрел на магов.