Гений. Оплот

Первое время эта жизнь казалась им восхитительной. Юджин предложил пригласить к обеду Смайта и Мак-Хью – самых близких своих приятелей. Анджела охотно согласилась, тем более что и сама горела желанием познакомиться с друзьями Юджина. Пусть убедятся, что она не хуже других умеет принять гостей. Она стала усиленно готовиться к среде – на этот день был назначен обед – и уже с самого утра была как на иголках, до того ей хотелось увидеть, что представляют собой друзья Юджина, и узнать, какого они будут мнения о ней.

Званый обед сошел как нельзя лучше. Студия произвела на двух веселых друзей большое впечатление, и они не скупились на похвалы, а Юджина поздравляли с тем, что судьба наградила его такой женой. Анджела в том же платье, что и на обеде в Буффало, была очень эффектна, а ее густые золотистые волосы совершенно очаровали Смайта и Мак-Хью.

– Ух, какие косы! – потихоньку заметил Смайт своему приятелю, так чтобы хозяева не услышали.

– Да, ничего не скажешь, – ответил Мак-Хью. – И вообще, хозяюшка у него хоть куда, не правда ли?

– Еще бы! – сказал Смайт, которого восхищали безыскусственность и добродушие этой девушки с Запада.

Немного погодя они в несколько более изысканных выражениях высказали свое восхищение вслух, и Анджела была чрезвычайно довольна.

Мариетта, только что приехавшая в Нью-Йорк, еще не показывалась гостям. Она переодевалась в единственной спальне, которой располагала студия. Анджела, в своем очаровательном наряде, лично наблюдала за приготовлениями к обеду. С помощью швейцара она раздобыла девушку, которая помогла ей прислуживать за столом, но кухарку так и не удалось найти. Обед состоял из супа, рыбного блюда, жареных цыплят и салата. Наконец вышла Мариетта, совершенно обворожительная в своем розовом шелковом платье. При виде ее Смайт и Мак-Хью остолбенели, и Мариетта немедленно пустила в ход свои чары. Для этой девушки не существовало разницы между мужчинами – она каждого готова была сделать своим рабом, надеть на вертел своей красоты и томить в соку любовных терзаний. Впоследствии Юджин прозвал улыбку Мариетты кинжалом. Стоило ей улыбнуться, как он восклицал:

– А! Клинок снова вынут из ножен! В кого-то он сегодня вонзится? Бедная жертва!

Теперь он был зятем Мариетты и мог позволить себе обнять ее за талию, а она пользовалась родственными отношениями, чтобы целоваться с ним. В Юджине было что-то, что всегда влекло ее, и в течение этих первых дней после свадьбы сестры она давала волю своему давнишнему желанию чувствовать себя в его объятиях, оставаясь, однако, начеку и тем самым заставляя его держаться в рамках. Втайне ее очень интересовало, насколько она ему нравится.

Едва она показалась, Смайт и Мак-Хью вскочили и принялись хлопотать вокруг нее. Мак-Хью предложил ей свое место у камина. Смайт не отставал от друга.

– Я провела чудесную неделю в Вест-Пойнте, – весело затараторила Мариетта. – Вы представляете, все время танцы, парады, прогулки с военными.

– Предупреждаю вас обоих – вы на краю пропасти, – сказал Юджин, уже усвоивший привычку дразнить Мариетту. – Эта женщина опасна. И вам, как художникам с именем, не мешает поостеречься.

– Как вам не стыдно, Юджин, – рассмеялась Мариетта, показывая свои прелестные зубки. – Ну вы подумайте, мистер Смайт, разве это не безобразие – так рекомендовать сестру своей жены? Тем более что я приехала всего на несколько дней, у меня и времени-то в обрез. Я нахожу, что это возмутительно.

– Это просто позор, – отозвался Смайт, обнаруживая полную готовность сделаться ее жертвой. – Не такой вам нужен был зять. Если б вы имели дело с человеком, которого я хорошо знаю…

– Форменное издевательство, – добавил со своей стороны Мак-Хью. – Впрочем, много времени вам и не понадобится.

– Ну, уж это совсем не по-рыцарски, – рассмеялась Мариетта. – Я вижу, что все здесь против меня, за исключением мистера Смайта. Но ничего, вы еще пожалеете, когда я уеду.

– Охотно этому верю, – с чувством сказал Мак-Хью.

Смайт ничего не сказал. Он просто млел от восторга перед этой девушкой, у которой цвет лица напоминал персики со сливками. Он пожирал взглядом ее волнистые каштановые волосы, блестящие голубые глаза и точеные руки. Каким раем должна быть жизнь с этим веселым и добродушным созданием. «Интересно было бы знать, – думал он, – что представляет собой семья, с которой Юджин породнился. Анджела, Мариетта, брат в Вест-Пойнте – не иначе как милые, добропорядочные и состоятельные люди». Мариетта отправилась на кухню помогать сестре, и Смайт, воспользовавшись отсутствием Юджина, шепнул приятелю:

– Что ты скажешь? Ведь он совсем неплохо устроился? А эта, помоложе, – настоящая красотка! Она, пожалуй, перещеголяет сестру.

Мак-Хью только глазел по сторонам. Все здесь приводило его в восхищение. Старинная мебель, ковры, портьеры, картины, горничная в белом передничке и наколке, Анджела, Мариетта, стол, накрытый белоснежной скатертью и уставленный разноцветным фарфором, серебряные канделябры – подумать только, что в каких-нибудь десять дней с Юджином произошло такое превращение. Уж действительно кому повезет… Эта студия была редкостной находкой… Ведь вот другим… И Мак-Хью задумчиво покачал головой.

– Ну, – спросил Юджин, который выходил в спальню, чтобы переодеться к обеду, – что ты скажешь, Питер?

– Скажу, что ты идешь в гору, Юджин. Я никак не ожидал. Благодари небо. Тебе, безусловно, везет.

Юджин загадочно улыбнулся. «Действительно ли это так?» – подумал он. Ни Смайту, ни Мак-Хью, ни кому другому и невдомек, при каких обстоятельствах все произошло. Сколько, в общем, лицемерия на свете! Даже смешно, до чего обманчива видимость! Если бы кто-нибудь знал, какая необходимость толкнула его на поиски квартиры и с каким тяжелым сердцем он взялся за это.

Мариетта вернулась в студию, а с нею и старшая сестра. Анджела прониклась теплым чувством к обоим друзьям мужа – к этим мальчикам, как она уже мысленно их называла.

Юджин усвоил себе манеру характеризовать каждого, о ком бы ни заговорил, как «славного малого» – его обычное определение. Так и эти двое одаренных молодых людей были для него всего лишь славными ребятами из провинции, как и сам он, и Анджела стала относиться к ним так же.

– Мне бы очень хотелось как-нибудь набросать ваш портрет, миссис Витла, – сказал Мак-Хью, когда Анджела снова заняла свое место у камина. В последнее время он пробовал свои силы в портретной живописи и рад был случаю попрактиковаться.

Анджела пришла в восторг и от лестного предложения, и от того, что услышала в первый раз «миссис Витла» из уст старого друга Юджина.

– Я буду очень рада, – ответила она, зардевшись.

– Честное слово, ты прелестна, Ангелочек! – воскликнула Мариетта, обнимая сестру за талию. – Нарисуйте ее с косами, мистер Мак-Хью, ведь она совершеннейшая Гретхен.

Анджела снова вспыхнула.

– Я, собственно, сам об этом подумывал, Питер, – сказал Юджин. – Но так и быть, попробуй ты. Я не большой мастер по части портрета.

Смайт улыбнулся Мариетте. Ему бы очень хотелось нарисовать ее, но человеческие фигуры давались ему плохо, разве лишь как детали для его морских видов. При этом мужчины удавались ему лучше женщин.

– Вот если б вы были старым морским волком, мисс Блю, – сказал он, обращаясь к Мариетте, – я бы создал из вас шедевр.

– Что ж, за этим дело не станет, если только вы напишете мой портрет, – весело отозвалась она. – Воображаю, как бы я была хороша в высоких сапогах и в непромокаемом плаще, не правда ли, Юджин?

– По-моему, вы были бы красавицей, – сказал Смайт. – Приходите к нам в студию, и я вас наряжу. У меня есть полный костюм моряка.

– Непременно приду, – рассмеялась Мариетта. – Вы только скажите когда.

Мак-Хью почувствовал, что Смайт обгоняет его, и, чтобы наверстать упущенное, удвоил внимание к Мариетте.

– Послушай, Джозеф, – запротестовал он, – я только собрался предложить мисс Блю написать ее портрет.

– Опоздал, – ответил Смайт. – Ты бы еще подольше думал.

Мариетту поразила обстановка, в какой жили Анджела и Юджин. Она была подготовлена к тому, что увидит, как живут художники, но эта студия превзошла все ее ожидания. Анджела рассказала ей, что квартира не принадлежит Юджину, но в глазах Мариетты это не играло большой роли. Факт тот, что сейчас это его студия. Он получил ее благодаря своим связям в обществе и в кругах художников. Он и Анджела блестяще начинали совместную жизнь. Если бы она могла рассчитывать на такой прелестный уголок для начала своей замужней жизни, она была бы вполне довольна.

Потом все сели за круглый стол из тикового дерева – одно из сокровищ Декстера, – и временная горничная Анджелы стала подавать обед. Беседа велась легко и непринужденно – собственно, ни о чем, больше для того, чтобы поближе познакомиться друг с другом. Молодые художники очень понравились Анджеле и Мариетте, поскольку обе они угадывали в своих собеседниках некоторую житейскую положительность. Те, не рисуясь, говорили об испытаниях и удачах, которые выпадают на долю художника, о том, как трудно добиться хорошего заработка; они, по-видимому, были на дружеской ноге со знаменитостями из разных кругов общества – величайшая награда всякого таланта.

За обедом Смайт рассказывал о своих приключениях на море, а Мак-Хью – о жизни в горняцких поселках Запада. Мариетта принялась описывать своих висконсинских поклонников, высмеивая простоватых блэквудских обывателей, и Анджела вторила ей. Наконец Мак-Хью сделал карандашный набросок, изобразив Мариетту в сопровождении длинного хвоста деревенских воздыхателей, от которых она лицемерно отворачивается, воздев очи к небу.

– Ну это уж совсем жестоко! – воскликнула она, когда Юджин, увидев рисунок, стал от души хохотать. – Я никогда так не закатываю глаза.

– Нет, он правильно тебя нарисовал, – заявил Юджин. – Ты – широкая, усыпанная цветами тропа, которая ведет к погибели.

– Не обращай внимания, Бэбиетт, – вставила Анджела, – я за тебя заступлюсь, если никто другой не заступится. Ты милая, скромная, робкая девушка и вообще ни на кого не смотришь, не правда ли?

Анджела встала и шутливо прижала к себе голову Мариетты, как бы выражая сочувствие ее безутешному горю.

– Вот чудесное имя, – восхитился Смайт, растроганный красотой Мариетты.

– Бедная Мариетта, – сказал Юджин. – Подойди ко мне, я тебя тоже пожалею.

– Вы не так поняли мой рисунок, мисс Блю, – весело заметил Мак-Хью. – Я просто хотел показать, каким успехом вы пользуетесь.

Когда провожали гостей, Анджела стояла рядом с Юджином, охватив его гибкой рукой. Мариетта кокетничала на прощанье с Мак-Хью. Какое большое преимущество у его друзей, думал Юджин, они холостяки и могут сколько угодно шутить с Мариеттой и ухаживать за нею. Для него все это кончено. Он уже никогда не сможет любезничать ни с одной девушкой. Он должен вести себя серьезно, быть сдержанным и осторожным. Юджину стало больно от этой мысли. Он вдруг почувствовал, что это вовсе ему не свойственно. Ему хотелось быть таким, как всегда, – ухаживать за Мариеттой, если бы она позволила, а вот и нельзя. Когда дверь за гостями закрылась, он подошел к камину.