Ведьмы за границей

– Убери ноги с дороги, Эсме…

Лодка опасно накренилась.

Маграт решила, что ее час настал. Когда волна окатила лодку, она выхватила палочку.

– Не волнуйтесь, – сказала она. – Я воспользуюсь палочкой. Думаю, я уже ею овладела…

– Нет! – взвыли Матушка Ветровоск и Нянюшка Ягг в унисон.

Раздался гулкий влажный звук. Лодка изменила форму. А также цвет. Он стал веселеньким оранжевым.

– Тыквы! – крикнула Нянюшка Ягг, плавно погружаясь в воду. – Опять чертовы тыквы!

Лилит откинулась в кресле. Лед по берегам реки работал не так хорошо, как зеркало, но ей этого хватало.

Что ж… Девчонка-переросток, бледная моль, которой впору не быть феей-крестной, а просить крестную о помощи, и с ней пожилая поломойка, которая напивается и любит попеть. И палочка, которой дура-девчонка не умеет пользоваться.

Это раздражало. Более того, это унижало ее. Наверняка Дезидерата и госпожа Гоголь могли бы добиться куда большего. Твое величие зависит от могущества твоих врагов.

Конечно, там еще была она. После стольких лет…

Конечно, она согласилась. Потому что их всегда должно быть трое. Это важное число в сказках. Три желания, три царевича, три бодливых козлика, три загадки… три ведьмы. Дева, мать и… эта, третья. Вот о чем одна из древнейших историй.

Эсме Ветровоск никогда не понимала сказки. И не понимала, насколько реальны отражения. Иначе она уже, наверное, правила бы миром.

– Вечно ты глядишь в зеркала! – проворчал голос. – Как меня бесит, что ты вечно глядишь в зеркала!

Дож, чьи стройные ноги были затянуты в черные шелка, устроился в кресле в углу. Лилит обычно не пускала никого в свое зеркальное гнездо, но формально это был его замок. К тому же он был слишком тщеславен и глуп, чтобы понять, что происходит. Она в этом убедилась. По крайней мере, ей так казалось. В последнее время он, кажется, начал что-то понимать…

– Не понимаю, зачем тебе это, – ныл он. – Я думал, магия – это просто указываешь на что-то, и вжух.

Лилит надела шляпу и поглядела в зеркало, поправляя ее.

– Это более безопасный способ, – сказала она. – Самодостаточный. Используя магию зеркал, не нужно полагаться ни на кого, кроме себя. Потому-то никто не смог завоевать мир с помощью магии… пока. Они пытались черпать ее из… других мест. А у этого есть цена. В зеркалах же ты не должен никому, кроме собственной души.

Она приспустила вуаль с полей шляпы. Вдали от защитных зеркал она предпочитала скрываться за вуалью.

– Не выношу зеркала, – пробормотал дож.

– Потому что они говорят тебе правду, милый.

– Это жестокая магия.

Лилит поправила вуаль, придав ей форму.

– О да. Зеркала дарят тебе всю власть. Больше ее взять неоткуда, – сказала она.

– А болотница черпает ее в болоте, – сказал дож.

– Ха! И оно однажды заберет ее. Она не ведает, что творит.

– А ты ведаешь?

Вопрос ее уязвил. Он начинал ее раздражать! Она ведь и правда тут хорошо поработала.

– Я понимаю сказки, – сказала она. – Вот и все, что мне нужно.

– Но ты не привела мне девушку, – сказал дож. – Ты обещала мне девушку. А потом все кончится, я смогу спать в обычной постели, и не будет больше никаких чар и отражений…

Но даже хорошая работа порой заходит слишком далеко.

– Так с тебя уже хватит магии? – нежно спросила Лилит. – Хочешь, чтобы я прекратила? Это для меня проще простого. Я подобрала тебя в канаве. Хочешь, отправлю тебя обратно?

На его лице застыла паника.

– Я не про это совсем! Я просто хотел сказать… ну, потом все станет настоящим. Ты сказала, только один поцелуй. Не понимаю, почему это так трудно устроить.

– Правильному поцелую – правильное время, – сказала Лилит. – Должно прийти нужное время, иначе не сработает. – Она улыбнулась.

Он дрожал, отчасти от вожделения, в основном от ужаса, а отчасти от дурной наследственности.

– Не волнуйся, – сказала она. – Этого не может не случиться.

– А эти ведьмы, которых ты мне показала?

– Они просто… часть сюжета. Пусть они тебя не волнуют. Сказка поглотит их. А ты получишь ее благодаря истории. Разве не славно? А теперь… не пора ли нам? Мне кажется, тебе надо немного поцарствовать.

Он понял намек. Это был приказ. Он встал, взял ее за руку, и вместе они спустились в зал для аудиенций.

Лилит гордилась дожем. Конечно, оставалась еще маленькая ночная неприятность, поскольку его морфическое поле слабело, пока он спал, но это мелочи. Была еще проблема с зеркалами, в которых он отражался таким, как на самом деле, но с этим нетрудно справиться, запретив все зеркала, кроме ее собственных. И наконец, его глаза. С глазами она ничего не смогла поделать. В принципе, нет такой магии, которая может что-то поделать с глазами. Максимум, что она смогла придумать, это темные очки.

Но все равно это был триумф. Он был так благодарен. Она была добра к нему.

В конце концов, она сделала его человеком.

Ниже по течению реки от водопада – второго по высоте в Плоском мире, открытого в Год Вертящегося Краба знаменитым путешественником Ги де Йойо[12 - Конечно, десятки гномов, троллей, туземцев, охотников и просто заблудившихся бедолаг ежедневно открывали его тысячелетиями. Но они не были путешественниками, так что не считается.]– Матушка Ветровоск сидела у костерка, накинув полотенце на плечи, и сохла, испуская клубы пара.

– Нет худа без добра, – сказала Нянюшка Ягг. – По крайней мере, я держала наши с тобой метлы. А у Маграт была своя метла. Иначе мы бы посмотрели на водопад снизу.

– Замечательно. Прямо свет в конце тоннеля, – глаза Матушки зловеще блеснули.

– Просто небольшое приключение, – сказала Нянюшка, бодро улыбаясь. – Однажды мы вспомним о нем и посмеемся.

– Замечательно, – сказала Матушка.

Нянюшка промокнула царапины от когтей на своей руке. Грибо, подчиняясь истинно кошачьему инстинкту самосохранения, взобрался по своей хозяйке и совершил великолепный спасительный прыжок с ее макушки. Теперь он свернулся у огня, и ему снилось что-то кошачье.

На них упала тень. Это пришла Маграт, которая обшаривала берега.