– Ада! – воскликнул он вместо приветствия, зашёл и спешно закрыл за собой дверь. – Ты больна?
– Ден не говорил тебе?
– Нет! В том то и дело. Если бы сказал, я бы приехал к тебе раньше.
– Ерунда… – я махнула на него рукой, завёрнутой в одеяло, и поплелась обратно в комнату.
– Ты где так умудрилась простыть, весна же, тепло? – Льё следовал за мной.
– Нигде. Это крыло.
– В таком состоянии ты не сможешь присутствовать на суде. Надо что-то сделать.
– Просто оставь меня в покое. Я ужасно себя чувствую и не хочу ни о ч?м думать, – с превеликим удовольствием я улеглась в постель, но она оказалась слишком холодной для моего разгоряч?нного тела, и озноб только усилился.
– Ну нет, раз уж пришёл, то буду тебя лечить. Ден меня убьёт, если я не сделаю ничего.
– Ден мог бы и сам прилететь, – трясущимся голосом пробормотала я.
– Не мог он! Выпустили только меня, дураков среди экзистенциалистов и Фениксов не так уж и много. Понимают, что без Дена я много чего делать не в состоянии.
Льё замолчал, затем коснулся моего лба и спешно вышел из комнаты. Я слышала, как он ставил чайник на кухне и хлопал дверцами шкафчиков. Нет, заботиться так же, как Ден, он не умеет, хоть и очень пытается. В нём гораздо больше льда, чем в его сущности. Но мне неожиданно нравилось это небезразличие. Он вернулся с ледяным чаем, помог мне сесть и заставил выпить половину кружки.
– Так. Сегодня я тебя одну не оставлю, будем воскрешать нашего Феникса.
– Каким образом?
– Секретным, – многозначительно улыбнулся Льё и неожиданно забрался на кровать.
Он помог мне устроиться, перевернул подушки холодной стороной, а сам сел рядом, облокотившись на изголовье. Из внутреннего кармана пиджака Льё достал блокнот и ручку, после чего небрежно отбросил его на пол.
– Смотри, – он расстегнул верхнюю пуговицу своей идеально выглаженной рубашки, и принялся рисовать в блокноте. – Это вариант искажения. Вот ты, – он изобразил девушку сидящую на краю кровати, – у неё есть одно большое и красивое крыло, а второе совсем крошечное, – Льё пририсовал невероятное изящное крылышко.
– И что дальше? – я заглядывала в блокнот через его руку, и чтобы шея не уставала, подтянулась чуть выше, привалившись к плечу.
– А вот я, – он нарисовал мужчину рядом, который положил руку на спину девушке. – Буду тебя лечить. Смотри, из-под его руки вырастает крыло. А весь жар, – Льё обвел фигуры огненными языками пламени, – выходит наружу.
– Они не сгорят? – слабо спросила я, ощущая, как со спины мне становится слишком жарко.
– Нет, милая Адочка… Не сгорят. Фениксы не горят, а экзистенциалисты… Мы умеем защищаться.
– Ты странный, – прошептала я, не в силах вернуться на своё место.
– Не страннее тебя, – Льё продолжал что-то рисовать, правда уже на другой странице. Я пыталась рассмотреть, но он загораживал ладонью листок.
– Кто бы сказал мне пару месяцев назад, что я буду лежать в одной постели с истинным экзистенциалистом… Вот уж правда, внутреннее определяет внешнее.
– Ага, пока ты не верила в такую возможность, то она и не осуществлялась. А как только наша чудесная Адочка стала готова к чему-то новому, то всё сразу и сложилось. Спасибо Денебу, конечно, что не упустил тебя, – Льё показал мне рисунок. На берегу реки – я готова поклясться, что это был берег Дуная – стояла девушка, раскинув огромные, пылающие крылья. – Ты у нас красавица, правда?
– У меня таких крыльев никогда не было, – я не могла оторвать взгляд от рисунка, он завораживал, хоть выполнен был простым карандашом.
– Ты себя не видела в тот вечер… Прекрасная! Невероятная! – Льё забрал у меня блокнот и лёгким жестом отправил его за пределы постели.
– Это из-за запрещённого приема, – я чуть приподняла голову, чтобы лучше видеть лицо Льётольва.
– Нет ничего запрещённого, Адочка… Ни-че-го. Igne natura renovatur integra[1 - Огнём вся природа возобновляется (возрождается) (лат.)], – добавил он, чуть подумав, и погладил меня по голове.
Я вдруг чётко представила, как Льё прикасается к моим губам, и мы сливаемся в поцелуе. Наверное, этот поцелуй был бы совсем не таким, как с Деном. Возможно, с привкусом сигарет и ароматом дорогих духов. Может быть страстный, или сдержанный. Какой он, Ужас, на самом деле?
Видимо, мой взгляд был слишком красноречивым, или смотрела я на него слишком долго, но вдруг Льётольв наклонился ко мне, перед этим схватив за руку так, что перекрыл большую часть татуировки своей ладонью, приблизился и шепнул:
– Ничего запрещённого, милая… Немного огня. И только.
Нет, мне не привиделось это. Льё осторожно прикоснулся к моим губам сначала нерешительно и медленно, а когда понял, что я не сопротивляюсь, дал волю чувствам и желаниям. Да, этот поцелуй был страстным, действительно огненным. И как бы я не хотела, чтобы это продолжалось, не могла заставить себя остановиться. Наоборот, меня затягивало в омут сдержанной чувственности на грани безумия. Эту грань я ощущала физически, почти как ту самую невидимую стену, что разбила, когда встретилась с влиянием. Казалось, ещё одно мгновение, и случится что-то непоправимое или невероятное, или такое, о чем невозможно забыть. Рука стала ледяной, хватка Льё – невыносимой, и я с силой оттолкнула его, отскочив на край кровати с поразительной ловкостью.
Мы смотрели друг на друга будто впервые. Я – так точно. В глазах Льё мне виделось удовлетворение. Он добился своего, использовал случай. Мне очень хотелось обвинить его, но совестливая часть меня говорила, что я сама не отказалась, подчинилась желаниям экзистенцталиста, потому что хотела этого. Что же я сделала? Подобрав ноги и схватившись за голову, тихо выдохнула, скорее обращаясь к себе:
– А как же Денеб…
– Не думай. Вспомни, что он говорил – только твоя воля. И даже метка ничего не значит. Подумай и честно ответь себе, ты оставила её из-за Дена, или, чтобы прекратить перебирать мужчин? Прекратить распутство? – Льё улёгся, подложив под спину подушки.
– Замолчи! – меня снова трясло, внутренний жар становился невыносимым, а воздух снаружи казался всё более ледяным.
– Ада… Давай поговорим об этом потом? После предварительных слушаний? Завтра после обеда нас ждут, и тебе нужно быть в форме. Хотя бы немного, – он поманил меня своей до неприличия изящной ладонью. – Иди сюда, я помогу.
Я помотала головой. Льё пожал плечами и сделал вид, что рассматривает комнату. Мне становилось хуже, огонь будто бы оказался заперт внутри. Воздух, который я выдыхала, обжигал, ещё немного, и он превратится в настоящее пламя. Льётольв метнул на меня острый взгляд, резко кивнул, и я медленно подползла к нему, упав рядом. Он подтащил меня к себе и уложил на грудь, нежно обняв.
– Всё ведь так просто, Адочка. Есть ты – Феникс, нуждающийся в помощи. И есть я – экзистенциалист, который может тебе помочь, – он поглаживал меня по голове и щекам, будто бы делал это всегда, всю мою жизнь.
– Но как же Денеб?
– А что Денеб?
– Ты не такой, как он.
– Ну так я – не он. Это же логично. Ты с нами тоже разная. Но вся прелесть в том, что ты – одна. А нас двое.
– Я не знаю, что делать. Вот сейчас здесь с тобой мне тоже хорошо, – я даже несмело приобняла его. – Но с Деном… С ним и хорошо, и спокойно… И…
– Обмен энергией, да? Я видел… Это другой уровень, у нас с тобой так никогда не получится, – он прижал меня сильнее. – Зато я могу помогать тебе в восстановлении и наращивании силы.
– Поэтому я и думаю, что важнее. Что из этого мне действительно нужно. И понимаю – что никакой обмен, никакое восстановление не заменят мне настоящих человеческих чувств. Ты любил когда-нибудь, Льё?
– Возможно.
– Если бы любил, то понял бы, о чём я говорю.
– А ты любила? Почему так уверена в том, что тебе нужнее, например, Ден? – Льё чуть приподнялся, чтобы заглянуть мне в лицо.