Вкус яда

– Не очень верится, учитывая, как ты хныкала при виде крови.

Астрид не находит, что ответить, и неохотно подносит тряпку к щеке. Я ловлю себя на том, что смотрю на нее, желая разглядеть что-то большее, чем просто смутное изображение. Даже наблюдая, как она яростно трет свою кожу, я не замечаю ничего осязаемого. Я знаю, что Астрид хмурится, но ее губы остаются бесцветными. Я знаю, что она жмурится, но ее глаза не имеют четкой формы. Ее волосы – темное пятно. Неужели все видят эту девушку такой? Неужели я озадачен тем, что вижу, только потому, что знаю, как наблюдать? Полагаю, любой ничего не подозревающий зритель просто потерял бы интерес к туманному видению и перевел бы взгляд.

Астрид заканчивает вытирать лицо и подносит тряпку к другой руке.

– Итак… – медленно протягивает она. – Кто-то выманил тебя из комнаты в сад, где на нас напал огр. И этот кто-то знал, где тебя искать, понял твои слабости. Вдобавок он украл странное устройство, о наличии которого, как я предполагаю, не многим было известно.

– Да, и я собираюсь выяснить, кто это сделал.

Астрид заканчивает вытирать руку и возвращает тряпку в кувшин. Она опускает плечи, а ее аромат темнеет, омраченный чем-то похожим на горе.

– Я знаю, кто это сделал. Тот же человек, что убил моего отца.

Меня переполняют шок, любопытство и подозрение того, что она пытается обвести меня вокруг пальца. Первые два инстинкта пересиливают третий.

– Кто же это?

Астрид встречается со мной взглядом.

– Королева Трис.

Глава X

АСТРИД

Несколько мгновений Охотник просто моргает, глядя на меня с отсутствующим выражением лица. А после его каменная маска начинает медленно трескаться. Сначала он прищуривает глаза. Затем растягивает губы. И наконец запрокидывает голову… и смеется.

– В этом нет ничего смешного, Охотник. Я говорю серьезно.

Ему требуется несколько мгновений, чтобы хотя бы немного успокоиться. В это время мои щеки становятся все краснее. Не знаю, злит ли меня его поведение или смущает. Когда моему похитителю удается перестать смеяться, на его губах сохраняется улыбка, от которой в уголках глаз собираются морщинки. При виде этого с моим животом происходит что-то странное.

– Ты могла бы придумать тысячу других вариантов, как доказать собственную невиновность, – произносит он, – но говорить, что королева Трис убила Эдмунда Сноу, своего любимого мужа… Хорошая попытка.

– Ты смеешься над смертью моего отца, Охотник.

Это стирает улыбку с его лица.

– Я готова ответить за каждое слово. Настоящий убийца – королева Трис.

Он хмурится, изучая мое лицо. Или то, что может видеть в нем. Я не отвожу взгляд, разыскивая в его глазах свое отражение. Раз или два мне удалось мельком разглядеть его, но всегда я видела одно и то же, – что-то маленькое, слабое и уязвимое. Качества, которых мой похититель, похоже, лишен как в положительном, так и в отрицательном проявлении. Само впечатление кажется старым, потертым по краям. Никогда раньше подобного не случалось.

Охотник ворчливо вздыхает.

– Отлично. Так и быть, расскажи мне. Почему ты так уверена, что именно королева убила твоего отца? Какой мотив у нее мог бы быть?

Я покусываю нижнюю губу, подбирая слова. Это мой шанс. Просто сказать правду будет недостаточно. Каждое мое слово должно звучать убедительно. Логично.

– Королева Трис не хотела убивать моего отца. Она пыталась отравить меня.

– Зачем ей использовать столь слабый яд против кого-то с кровью фейри?

Я задаюсь тем же вопросом с тех пор, как Охотник сказал, что виной всему стал пурпурный малус. Еще до того, как это стало известно, я уже была уверена, что моего отца отравили. Также я предполагала, что упомянутый яд содержался в пироге. Однако тип используемого яда заставил меня усомниться в собственной теории.