Обреченные

– Идем внутрь.

Я схватила его за руку и поплелась следом. На мне были стринги от купальника и белая футболка с длинным рукавом. Ступая босыми ногами еще по теплому песку и держа при этом Картера за руку, я снова почувствовала себя маленькой девочкой.

– Помнишь, во Франции мы ходили на немое кино? – вдруг вспомнила я. Тогда Джек взял и меня, когда летал в Париж в деловую поездку.

– Конечно, – ответил Картер. – Лукас тогда впервые влюбился.

Я рассмеялась. Им было по пятнадцать, а мне двенадцать. Лукас увидел черноволосую парижанку лет двадцати и мечтал о ней почти год.

– Субтитры были на французском, но я разобрала и запомнила одну фразу. – Chacun est entra?nе par sa passion.

Картер согласно кивнул.

– Каждого влечет своя страсть, – перевел он. – К чему ты это вспомнила?

– Тогда я поняла, что ты рисуешь не просто так.

***

– Через неделю мы возвращаемся домой. А весь июль проведем в Майами, и мы хотим, чтобы ты поехала с нами, детка. – Мама смотрела на меня с экрана ноутбука.

Мы вернулись вчера из Дель Мара, и я решила остаться дома. Моя комната была абсолютно необжитой. Она шикарна, но как будто не моя. Планировкой занималась бабушка, и я даже не стала ничего переделывать, когда стала старше. Все те же постельные тона, белые занавески, огромная с балдахином кровать, заправленная розовым бельем. Я ждала Брэдли, он сильно злился, что я ничего не сказала ему о поездке и не отвечала на звонки.

– Мамуль. – Я поставила ноутбук себе на колени. – Я не смогу. У нас планы с Лукасом и Картером на это лето.

Мама немного нахмурилась. На самом деле, она никогда не злилась и не кричала. Прожив всю свою жизнь на побережье, ей был свойственен оливковый загар, который я получала с большим трудом. Мамины светлые, почти белые волосы струились по плечам. Она была красива. Голубые глаза, которые мы с Лукасом унаследовали от нее, искрились счастьем.

Мои родители были идеальной парой, несмотря не небольшую разницу в возрасте. Сейчас маме сорок один год, а папе недавно исполнилось тридцать шесть. Ему было восемнадцать, когда родилась я. Одному богу известно, что им пришлось пережить тогда. Но они смогли пройти через стену осуждения и сейчас мои родители – пример для подражания. По крайней мере, для меня.

– Что ж, – вздохнула мама, – вы в любом случае сможете присоединиться к нам втроем. Мы будем очень рады.

– Спасибо, мам. Где бэбик? – Я придумала это прозвище для папы еще маленькой, когда узнала, что он младше мамы.

– Ох, – мама расплылась в улыбке. – Твой отец написал новую песню и после концертов сутками пропадает в студии. У него большие планы. Скоро ты обо всем узнаешь, когда мы вернемся.

Я еще поболтала с мамой минут пять. Пока мы обсуждали такие мелочи, как мой новый темно-фиолетовый маникюр, в коридоре послышались голоса.

– Мама, мне пора. Я люблю тебя и бэбика. Скоро увидимся.

– И мы тебя любим, крошка. Пока.

Я захлопнула крышку лэптопа и уже хотела юркнуть в гардеробную. Но не успела. Брэдли ворвался в мою комнату, и вид его был отнюдь не романтичным. Он мрачным взглядом оглядел мои голые ноги. Я стояла перед ним в одной рубашке и очень жалела, что из-за разговора с мамой, я не успела одеться.

Брэдли редко на меня злился, хотя я давала поводов предостаточно. Я заметила, что сегодня он выглядит не как обычно. Обычно он одет всегда с иголочки. Но сегодня на нем болтались потрепанные джинсы и черная футболка не свежего вида.

– Брэдли, все в порядке? – решила начать разговор.

– Это его рубашка? – вместо ответа, спросил он.

– Что?

Он что под кайфом?

– Ты слышала.

– Слушай, зачем ты приехал? Кидаться в меня тупыми обвинениями? Ты сам себя слышишь?

Бред какой-то. Я всегда носила рубашки.

– Я даже не могу, как следует накричать на тебя или ударить, потому ты это, черт возьми, заслужила Кейлин!

– Конечно, не можешь. Ты же знаешь, что с тобой будет, – спокойно констатировала я.

– Конечно, – саркастично повторил он. – Один брат тебя защищает, второй трахает. Как удобно.

Как только он это сказал, дверь в мою спальню резко открылась. Я не успела даже пикнуть. Кулак Картера с силой врезался в челюсть Брэдли. Брэдли упал на пол, и из его губы брызнула струйка крови. Картер стоял и сжимал кулаки, глядя на него.

– Что за… – Лукас появился в дверях. Он переводил взгляд с меня на Картера, затем остановился на Брэдли. – Что он сделал тебе, Кейли?

– У него длинный язык, – ответил за меня Картер. – Убирайся отсюда, и чтобы больше я тебя здесь не видел, – глядя на Брэдли, сказал он.

Брэдли вытер окровавленный рот своей футболкой и прошел мимо меня. Он был слишком напуган, чтобы сказать что-либо еще. На пороге Лукас схватил его футболку и притянул к себе.

– Тебе повезло, что мой брат оказался здесь раньше меня.

Брэдли бросил на меня последний взгляд, полный презрения и громко хлопнув дверью, вышел. Это единственное, что он мог себе позволить в присутствии Картера и Лукаса.

Я выдохнула и посмотрела на брата. Лукас не сводил с меня глаз.

– Что он сказал?

– Он назвал меня шлюхой.

– Что? Тогда он получил мало! – закричал Лукас.

– Эй, остынь, – вмешался Картер. – Он получил свое. Больше он не обидит чертенка.

– Сукин сын! – выругался Лукас.

Я подошла и крепко к нему прижалась.

– Все хорошо, правда.

Лукас теснее прижал меня к себе.

– Никто не смеет так говорить о моей сестре.

Я улыбнулась и протянула руку Картеру, чтобы он присоединился к нашим объятьям, как мы делали это в детстве. Но Катер сделал вид, что не заметил этого жеста. Он сцепил пальцы на затылке и прошел на балкон, выходящий на мамин сад.