Под шепчущей дверью

– Да. Все так. – Хьюго остановился перед еще одним кустом, наклонился, подобрал с земли завядшие листья и с крайней осторожностью положил в карман фартука, словно боялся раскрошить их. – Я ошибся?

– Нет, – нехотя признал Уоллес. – Не ошиблись. – Он подумал, что Хьюго попросит его объяснить, что значит для него мята.

Но он этого не сделал.

– Хорошо. Мне нравится попадать в десятку, но, как я уже говорил, такое случается далеко не всегда. И я стараюсь быть осторожным. Нельзя за деревьями терять лес.

Уоллес понятия не имел, о чем это он. Все казалось ему перевернутым вверх тормашками. Крюк в груди снова стал слегка подергиваться. Ему хотелось вырвать его, наплевав на возможные последствия.

– Мне нравилось быть живым. И я хочу снова стать живым.

– Кюблер-Росс.

– Что?

– Была такая женщина. Звали ее Элизабет Кюблер-Росс. Вы слышали о ней?

– Нет.

– Она была психотерапевтом…

– О боже милостивый.

– Психотерапевтом, занимающимся проблемами смерти и тем, что происходит с людьми, оказавшимися на волосок от смерти. Ну вы знаете: ты поднимаешься над своим телом и летишь на яркий белый свет, хотя, подозреваю, все это немного сложнее. И многое из этого чрезвычайно трудно понять. – Он потер челюсть. – Кюблер-Росс работала с такими понятиями, как трансцендентность, эго и пространственно-временные границы. Это сложно. А я человек простой.

– Неужели? – скептически буркнул Уоллес.

– Осторожно, Уоллес, – отозвался Хьюго, его губы были готовы сложиться в улыбку. – Это звучит почти как комплимент.

– Это не было комплиментом.

Хьюго проигнорировал его слова.

– Она была известна по многим причинам, но, пожалуй, самым большим ее достижением стала модель Кюблер-Росс. Вам известно, что это такое?

Уоллес отрицательно покачал головой.

– Вы наверняка знакомы с этой теорией, только не знаете, как она называется. И, разумеется, новейшие исследования не всегда подтверждают ее, но, думаю, для начала это было неплохо. У горя пять стадий.

Уоллесу хотелось снова оказаться в лавке. Хьюго же опять повернулся к нему лицом. Он не стал подходить ближе, но Уоллес не мог сдвинуться с места, у него пересохло в горле. Он был чайным кустом, укорененным в почве, недостаточно зрелым для того, чтобы с него снимали урожай. Трос между ними тихо гудел.

Хьюго сказал:

– Я на практике убедился, как она права. Отрицание. Гнев. Торг. Депрессия. Принятие. Такой порядок необязателен, и не все эти этапы реализуются в каждом отдельном случае. Возьмем, к примеру, вас. Вы, похоже, перемахнули через отрицание. Гнев вы явили в его совершенной форме, и к нему примешалось немного торга. Возможно, больше, чем «немного».

Уоллес напрягся:

– Непохоже, что эта теория годится для мертвых. Она для продолжающих жить близких. Я не могу горевать по себе.

Хьюго медленно покачал головой:

– Еще как можете. Мы все время занимаемся этим, неважно, живы мы или нет, мы горюем как по несущественным поводам, так и по существенным. Каждый из нас все время немного печален. Да, Кюблер-Росс занималась живыми людьми, но ее теория прекрасно подходит и к людям вроде вас. И, может быть, даже лучше, чем к живым. Я часто гадал, а каково ей пришлось после смерти? Прошла ли она через все это самостоятельно или же тут нас могут поджидать какие-нибудь сюрпризы? А вы как считаете?

– Я не понимаю, о чем вы говорите.

– О'кей.

– О'кей?

– Конечно. Вам нравятся растения?

Уоллес уставился на него:

– Растения – это растения. Всего лишь растения.

– Тише. Они могут услышать ваши слова, а они очень чувствительны.

– Вы сумасшедший.

– Я предпочитаю думать о себе как об эксцентричной особе. – Теперь он снова улыбался. – По крайней мере, так воспринимают меня в городе. Некоторые даже верят, что здесь живут привидения. – Он засмеялся своим словам. Уоллес никогда не обращал внимания на то, как люди смеются, но сейчас он все делал впервые. Хьюго смеялся от души, его смех был низким и естественным.

– И вас это не волнует?

Хьюго склонил голову набок:

– Нет. С какой стати? Ведь это правда. Вы призрак. Дедушка и Аполлон тоже. Не вы первый, не вы последний. «Переправа Харона» кишит привидениями, только они не такие, какими их представляют большинство людей. У них теперь нет бряцающих цепей, и они ведут себя тихо. – Он нахмурился: – Ну, по крайней мере обычно. Правда, дедушка может немного пошалить, когда к нам приходит санинспектор, но обычно мы стараемся избежать имиджа дома с привидениями. Он плохо сказался бы на бизнесе.

– Ну, они же все еще здесь, – сказал Уоллес. – Нельсон. Аполлон.

Хьюго обошел его и направился обратно к дому. Его пальцы проходились по кончикам самых высоких кустов. Под его прикосновениями растения склонялись, а потом быстро распрямлялись.

– Да, здесь.

Уоллес шел за ним.

– Почему?

– Я не могу говорить за дедушку. Вам придется спросить у него.

– Я спрашивал.

Хьюго оглянулся, на его лице было написано удивление.

– И что он ответил?

– Что это не мое дело.

– Похоже на него. Он упертый.