Жертва инквизиции

– Ну а пока нам удаётся вывозить эти алмазы из Индии за мизерную цену.

– Молодцы! Дело поставлено с умом, – похвалил друга Соломон.

– Присоединяйся. У тебя есть для этого все возможности, – искренне заявил Роман.

– Спасибо тебе, Роман, – ответил благодарно Соломон, – в отличие от своего дяди, купец я никудышный. Морская даль – вот моя стихия.

На следующий день друзья отправились в городскую гавань. Был настоящий весенний день, обильный солнечными лучами. Гондола плыла по узким венецианским каналам, и взору Соломона представлялись великолепные дворцы, построенные прямо на воде.

– Да, – сказал Соломон, с восторгом разглядывая столь непривычные для его глаз изящные городские постройки, – у меня создалось впечатление, что здесь живут одни богатые люди.

– Ну, в общем, ты прав, – согласился Роман, – богатые и очень богатые. Чтобы стать бедным в Венеции, надо быть порядочным лодырем и недотёпой, а такой человек здесь быстро превратится в изгоя. Венецианцы, с малолетства привыкшие к роскоши и богатству, терпеть не могут убожество и нищету. Тяга к обогащению сидит у них в крови. Но помимо этого они большие транжиры. Любой житель Венеции всегда готов основательно потратиться на развлечения и плотские услады. Здесь проходят богатые красочные карнавалы, где только на наряды и маски венецианцы готовы потратить целые состояния.

– Да, я слыхал об этом, – сказал Соломон, – но как это происходит на самом деле, не мог себе представить.

– О, это невозможно описать, Соломон. Ты должен увидеть своими глазами. Я, который повидал многое на своём веку, никогда не устаю удивляться тому безрассудному веселью и той отрешённой праздности, которые царят в этом городе во время карнавала. Приблизительно за месяц до этого события начинается сумасшедший ажиотаж. Все в городе, бросив дела, шьют себе карнавальные костюмы и мастерят маски. Любой, даже самый паршивый, портной получает множество заказов. Продавцы сбывают неимоверное количество различных тканей, которые едва успевают подвозить торговые суда. Причём каждый старается, чтобы его костюм был уникальным и не похожим ни на какой другой. Затем все бросаются мастерить себе маски самых разнообразных цветов. Вообще, маска – сугубо венецианское изобретение. Её надевают, даже когда карнавала нет, если хотят остаться неузнанным. Ты знаешь, этот город всегда славился своими свободными нравами. Любовный грех здесь не считается зазорным, но всё же, если почтенный человек решает посетить «увеселительное заведение», он непременно наденет для неузнаваемости маску.

– А как же жёны этих почтенных граждан? – спросил с хитрецой Соломон. – Тоже ходят к любовникам в масках?

– Конечно, – засмеялся Роман, – и единственный метод защититься от этой напасти – заставить жену часто рожать.

– Бедная Лучия. Выходит, она рожает детей, чтобы, не дай Бог, не подцепить стрелу Амура.

– Считай, что так, – с улыбкой произнёс Роман, – своего рода превентивная мера. Природное предназначение женского пола – давать потомство, а всё остальное – любовные издержки.

– Ты, Роман, всегда отличался исключительной находчивостью, даже в таких щепетильных вопросах. Выходит, что моя Ирина, у которой не родятся дети, здесь скоро будет смотреть по сторонам?

– Ну, к Ирине это не относится, – уже серьёзным тоном сказал Роман, – она не венецианка и воспитана совсем в ином духе.

Тем временем гондола графа выплыла на широкий Главный канал и мимо стали проплывать множество прочих гондол и барж. Вдали показался мост Риальто.

– Какой красивый мост! – воскликнул шкипер. – Отчего он так многолюден?

– Этот мост выстроен совсем недавно. Вернее, он был и раньше, но тогда это была деревянная постройка, которая обветшала с течением времени и в один прекрасный день обвалилась. И тогда решили соорудить это красивое строение. А многолюден он оттого, что сюда собираются знатные купцы и банкиры. Здесь устанавливаются основные цены на товары и совершаются финансовые операции. Своего рода биржа.

– Теперь понятно, – сказал Соломон, – такой массивный каменный мост сможет вместить всех купцов, как городских, так и иноземных.

– Не скажи, – возразил Роман. – Присутствовать на этом знаменитом мосту Венеции имеют право лишь лица с безупречной репутацией. Мошенникам и пройдохам туда вход заказан.

– Послушай Роман, – вдруг сказал Соломон, – неужели в этом городе нет места, где можно было бы просто походить пешком?

– Хочешь ходить пешком? Сейчас я тебе это устрою, – с улыбкой произнёс Роман и велел гондольеру причалить.

На главной площади Венеции в этот богатый солнечными лучами весенний день было многолюдно. Площадь Святого Марка представляла собой стройный ансамбль, выдержанный в стиле классической средневековой готики, венцом которого был собор Святого Марка, расположенный рядом с изящным дворцом венецианских дожей, украшенным ажурными арками. На первых этажах строений, которые окаймляли площадь, располагались многочисленные торговые лавки, меняльные конторы и банки.

Роман с Соломоном прошествовали к одному из них под названием «Фортуна». Перед входом была установлена ладно изготовленная скамейка.

– Вот это и есть головное отделения банковской сети «Фортуна», – с гордостью произнёс Роман, усаживаясь на скамейку и подставляя своё лицо ласковому весеннему солнышку. – Садись, Соломон. Это самое приятное место во всей Венеции.

Соломон уселся рядом с другом, наслаждаясь весенней погодой. Служители банковской конторы давно заприметили своего хозяина, но, зная его привычку усаживаться на скамейке, оставались внутри, не досаждая ему.

– Да, удобная скамеечка – произнёс Соломон, провожая скучающим взглядом прохожий люд, который с почтением разглядывал сеньора Фортуну, сидящего под собственной вывеской, в компании с бравым шкипером.

– Я могу часами на ней сидеть, – ответил Роман. – И ты знаешь, она имеет символическое значение. Ведь по-латыни слово «банка» означает скамейка. Именно так, сидя перед своими конторами, начинали своё дело пионеры банковского дела.

– Ты молодец, Роман. Что мне всегда в тебе нравилось, так это умение видеть во всём определённый чёткий смысл. Я считаю это очень ценным качеством, – медленно произнёс Соломон, прищуривая глаза от яркого солнечного света.

– Всё в жизни должно быть подчинено здравому смыслу, Соломон. Иначе этот мир померкнет и прекратит своё существование.

– Выходит, что и зло на этом свете тоже имеет разумное происхождение? – заметил Соломон.

– Зло – порождение человеческой натуры. Смысл зла заключается в том, что оно, как ни странно, рождает добро.

– Выходит, одно без другого не может существовать? – недоверчиво спросил Соломон.

– Звучит абсурдно, но это так. Наша жизнь – вечная борьба добра со злом. И нет этому конца… Ладно, хватит философствовать. Вставай, – заулыбался Роман, чувствуя, что его друг заскучал, – пошли к морю. Покажешь свои корабли.

– Вот это другое дело, – встрепенулся шкипер, вставая с места.

Вдруг он остановился и медленно стал поворачиваться в сторону собора Святого Марка. Лицо его выражало сильное напряжение.

– Что случилось друг мой? – спросил Роман.

– Смотри, – сказал он и указал на фасад собора.

Роман посмотрел туда и не увидел ничего особенного.

– Что такое? – продолжать удивляться Фортуна.

– Тебе не кажется, Роман, что мы где-то видели вон тех коней, что украшают фронтон собора?

Тут только до бывшего логофета Византии дошло, о чём идёт речь и он, улыбаясь, ответил:

– Не удивляйся, Соломон. Да, эту квадригу венецианцы вывезли из Константинополя. Между прочим, в день его падения, 29 мая 1453 года, ибо я точно помню: 28 она стояла на месте. Благодаря этому мы сейчас имеем возможность лицезреть то, что в своё время красовалось в нашем городе. Лично я считаю, что венецианцы просто спасли это великолепное изваяние. В противном случае оно, как и всё прочее, было бы варварски уничтожено османами, разорявшими город три дня.

– Может, ты и прав Роман. Но лично я не могу смотреть на это без боли.

– А каково мне, мой друг? Я смотрю на них уже двадцать пять лет.

– Слушай, Роман, а тебе никогда не приходила в голову идея отвоевать наш город обратно?

Тот с грустной улыбкой посмотрел на своего друга.

– Мне кажется, это вполне осуществимая идея, тем более сейчас, когда мы опять вместе, – начал воодушевляться Соломон.

– К сожалению, это невозможно, – грустно ответил Роман.

– Но почему! – в сердцах воскликнул храбрый шкипер. – Мы обладаем достаточными средствами, чтобы осуществить эту идею. Мне кажется, настало то время, когда золото Византии, чудом доставшееся нам, должно послужить её возрождению.