Мяу!!! Я сказал!!!!!

Папик-то, оказывается, спать дальше передумал. Это у него бывает. Соскочит, бывает, что и раньше меня, телевизор включит потише, чтобы мамке не мешать и смотрит свой футбол или фильму какую.

Я тоже пару раз пытался посмотреть. Футбол ещё туда-сюда, весело наблюдать как маленькие такие человечки бегают и мячик пинают, бодают, только надоедает мне это быстро. Поймать их нельзя, ни человечков, ни мячик, а так я бы с ними побегал.

А вот фильму совсем неинтересно смотреть. Непонятно ни чего.

О, папик в туалет намылился, успею коробок слямзить.

Мамка спит? Спит. Ну пусть спит, не мешает. Кофе, как обычно, недопитым оставила, продукт только перевела.

Ага, минералка в стакане. Всегда мне любопытно было откуда в ней пузырьки берутся? На вкус она неважнец, а шипит прикольно и брызгается. Мордочку если поближе держать, щёкотно и свежо – приятно. А если их лапой эти пузырьки, может они ещё прикольней зашипят?

– Ариста-арх.

Некогда мне.

– Ты какого хрена сюда залез?

Да подожди ты.

– Ну-ка, слазь давай.

Сейчас, сейчас.

– Куда лапой? Я тебе.

Ну чё за шкирку-то, как котёнка какого-то. Не больно – обидно. Я бы сам слез. Может быть. Вот один пузырик бы поймал и слез бы.

Ну и чё мне в кресле делать? Конечно, мягко тут, лежать приятно, даже подремать можно, только не хочу я дремать, а тем более спать.

А чего я хочу?

Коробок погонять, так не слямзил я его. Отвлекли меня загадочные пузырьки, я про него и забыл совсем. А теперь уже поздно – папик вернулся. Второй раз он меня на табуретке точно не потерпит. Он и первый раз не потерпел, но наказывать не стал, а вот если дальше продолжать наглеть, дело может закончиться плюхой, а рука у папика тяжёлая и такая быстрая, что я редко когда увернуться успеваю. Однако лупит он меня редко и всегда за дело, тут уж не поспоришь. Если там залез не туда куда надо, а из таких мест только журнальный столик, или укусил очень сильно, и то только в том случае, если это была моя инициатива, а если папика, а я увлёкся или разозлился, то он просто пошипит, прямо как я, но никогда даже не замахнётся. Справедливый у нас с мамкой папик.

Только играет он со мной не очень часто, потому что очень много сидит перед своим компьютером и что-то там пишет. Я раз попытался поучаствовать, когда его дома не было, да навернулся с того стола. Очень неудачно навернулся. Правую заднюю лапку вывихнул.

Ох и орал я тогда. Как орал!

Мамка с кухни прибежала, запричитала, на ручки меня подхватила, увидела, что лапка у меня неправильно торчит, и ну со мной в унисон орать. Ну, не орать, это я, конечно, приврал, но слёз немало было пролито. У меня уже и боли-то почти нет, а она всё плачет и плачет. Удивило меня такое ко мне отношение и растрогало, так что я два дня лежал больше от чувств, чем оттого, что ходить не мог.

Лапа, кстати, так в сторону и торчит, но это мне вовсе не мешает. На скорость и манёвренность ничуть не сказалось.

Папик фильму какую-то смотрит, которую уже, по-моему, не раз смотрел, потому что больше на компьютер косится. Опять какие-то мысли у него появились. Это по лицу видно. Оно такое серьёзное становится, почти глупое, губы выпячиваются и глаза стекленеют. Сейчас можно не то что коробок у него из под носа стащить, а вообще всё что угодно, он и не заметит.

– Аристарх, опять лезешь? Щас по жопе получишь.

Ой, ой, ой, напугал. Первый раз, что ли?

– Ариста-арх.

Ну мне же только коробок и всё. А прикурить и от зажигалки можно.

У-я!

Больно же!

Ладно, прощаю. Тем более что коробок сбросить я всё-таки успел, а поднимать его папику – очень большая лень, так что по жопе не зря получил.

Оба-на. Туда его, сюда его. Левой лапой, теперь правой. Обо что это я головой шмякнулся? А, это тумбочка. В другую сторону. О, прямо в мамкин тапок. Вместе с тапком погоняем.

Веселуха!

Ну и чем я хуже футболистов?

Папик, глянь. Таких финтов по телевизору не увидишь, это я тебе говорю.

– Чем он там гремит?

Во и мамку заодно разбудил.

– Спичками. Аристарх, спички детям не игрушка.

Как так? Ещё какая игрушка. Подожди, из тапка вытащу – покажу.

Вот смотри.

Опа. Опа. Ну как, правда здорово?

Ничего смешного. Ну упал, так те, в телевизоре побольше моёго падают и ничего, не смешно почему-то.

А ты, мамка, чего вздыхаешь? Снова разбудил? Пора уже, светло вон совсем.

– Смотри, как он лежит.

Как? Нормально лежу. Как упал, так и лежу – задницей на стену навалился, так что лапы вверх, а хвост между ними на животе. Между прочим, очень удобно. Я же над тобой, папик, не смеюсь, когда ты лежишь на самом краю дивана, а ноги на спинку кресла закидываешь. Тебе так удобно, а мне так.

Что, мамка, тапок потеряла? Да вон он, под сервантом, я его туда загнал. Да не под креслом, под сервантом. Нашла? Ну вот.

– Аристарх, отдай коробок.

Ишь чего придумала. Я его с таким риском для задницы добыл, а она «отдай». Да ни в жисть.

Не отдам, я сказал.

– Ну чё, драться будем?

Будем!

– Чего ты опять пасть свою раскрыл?