Воскрешающий легенды

Неизвестно, сколько бы это продолжалось, если бы в северные леса – вотчину Медведя – не прилетел хищный Орел с Запада. Он стал исподтишка нападать на мощного обитателя берлоги, изматывая его постоянными атаками. На большого брата теперь больно было смотреть: израненный и окровавленный, он уже не казался таким могучим, как прежде. Отчаянный рев властителя Севера докатывался до южных окраин его угодий. Вскоре бурому стало не до сына, сместившего со снежного трона белого барса. Почувствовав, что отец уже не так силен, как раньше, Медведь-сын начал с опаской поглядывать на законного хозяина Седой горы и в конце концов решил вернуть ему престол. Так Ирбис вновь обрел свои владения, сохранив при этом дружбу с северным соседом.

Однако у белого барса был еще и сосед на юге – старый хитрый Дракон, властвовавший в Красной Долине. После жестоких стычек Орла и Медведя он стал все чаще появляться на южном склоне Седой горы и алчным взглядом искал место, куда можно было спрятать одно из своих многочисленных яиц. Завидев недружелюбного соседа, Ирбис выходил навстречу и свирепо рычал. Тогда Дракон со злой усмешкой улетал в свою огненную пещеру. Не то чтобы он боялся Ирбиса, его скорее пугала внушительная фигура Медведя, все еще представлявшего серьезную опасность. Дракон знал: если будет нужно, бурый всегда придет на помощь своему соседу, ведь у барса все еще жил его сын. Это понимал и сам хозяин Седой горы, поэтому старался быть ласковым с Медведем-сыном. Он хорошо помнил, что именно Дракон натравил на него волчью стаю и что это может повториться снова.

…Вдоволь налюбовавшись закатом, Ирбис уже собирался отойти ко сну, но резкая боль, а за ней и невыносимый зуд помешали ему. Грациозное животное повалилось на спину, лихорадочно пытаясь достать задней лапой до макушки. Тщетно. Кровопийцы знали слабые места зверя. Капельки алой крови прожгли девственно белый снег.

Паразиты хозяйничали на теле барса и прежде, но тогда на помощь ему приходил Медведь. Грубым, как кора векового дуба, языком он слизывал блох с измученного животного. Порой во время таких чисток Медведь сдирал целые клочья белоснежной шерсти, но они стоили последующего облегчения. А теперь кровопийцы вконец распоясались, зная, что гордый барс, лишь недавно вернувший себе власть, не станет больше обращаться за помощью ни к Медведю-отцу, ни к Медведю-сыну. Иногда из-за страшного зуда хозяин Седой горы даже не мог найти в себе сил, чтобы прогнать Орла, тоже прилетавшего в его владения поживиться. Стервятник меж тем безнаказанно хозяйничал то в горах, то в степи, каждый раз унося с собой очередную овцу или архара. Богатства Ирбиса таяли на глазах, а он ничего не мог с этим поделать.

– Будь вы прокляты, ненасытные! – отчаянно прорычал барс в вечернее небо.

Раскаленный диск солнца садился за ближайший холм, а по степи уже мелькала тень хищной птицы…

Жангир резко оторвал голову от жесткой походной подстилки. Осознание реальности пришло к нему не сразу. Султан непонимающе вертел головой, пытаясь вспомнить, где находится и что делает в этом месте.

Проворочавшись всю ночь, он сумел заснуть лишь под утро. Хотя на самом деле это был даже не сон, а скорее, забытье. Удивительное видение словно перенесло его в другой мир, хотя казалось, будто он прикрыл глаза на мгновенье.

– Жаль, что Аллах запрещает ходить к шаманам! – с досадой вслух произнес султан. – Приснится же такое!

Глава 25. Выбор хунтайджи

Мелкие, с горошину, зеленые шарики, нанизанные на шелковую нить, постукивали друг о друга. Лицо Эрдэни было сурово. Где-то в сумраке женской половины походного жилища притаилась его вечная спутница. Уже немолодая Юм Агас давно выполнила свою жизненную миссию – подарила ойратскому хунтайджи целых десять сыновей. Пожалуй, даже слишком много. Чем больше у правителя наследников, тем больше разногласий после его смерти.

Эрдэни смотрел именно на нее. Стареющего хунтайджи уже давно не влекло к иссохшему телу некогда привлекательной дочери знаменитого Хо-Урлюка[28 - Хо-Урлюк  – первый главный тайджи (титул знати) калмыков-торгоутов, представитель рода кереитов, основавший в Поволжье Калмыцкое ханство.], но он ей безгранично доверял. Будучи старшей женой верховного правителя всех ойратов, Юм пользовалась немалым уважением и среди степной знати.

«Интересно, о чем она сейчас думает?» – скорее для того, чтобы немного отвлечь себя, подумал хунтайджи.

Непонятно зачем, но она сама вызвалась сопровождать мужа в этом походе. Любой другой жене никогда не было бы позволено подобное. И Юм об этом знала. Собственно, это она убедила Эрдэни принять предложение Билгутэя, и обрушить свой меч на казахов.

Ойрат Билгутэй давно нашел себе тепленькое местечко подле трона маньчжурских князей. Один из них, Абахай, и прислал этого прикормленного цепного пса к владыке ойратов.

Первой, кого Эрдэни велел позвать к себе после того, как принял маньчжурского посла, была опять же Юм. Его жена унаследовала ум своего почтенного отца и знала ответы на многие вопросы. Вот и тогда, ей было что ответить своему мужу и господину.

– Хищник нестрашен, только когда насытится, – неспешно начала Юм своим дряхлеющих голосом. – Если Абахаю оказалось мало земель китайского императора, значит, он еще голоден. Хочешь ты того или нет, но маньчжурские псы придут в твои владения. Война с ними может стоить тебе трона, а возможно, и жизни. Вместо того чтобы драться с тигром за тощего кролика, отбери жирного барана у бродячей собаки.

– Значит, ты предлагаешь мне бегство? – на всякий случай переспросил хунтайджи, пытаясь убедиться, правильно ли он понял аллегорию жены.

– Вовсе нет! Я лишь говорю о том, что иногда бывает полезен даже враг. Абахай хочет обойтись без крови, но ведь и тебе она не нужна. Ты можешь, конечно, огрызнуться, но сейчас для тебя это слишком опасно. Не лучше ли отойти на закат? Маньчжурам достанется лишь краешек востока, а тебе будет принадлежать весь запад!

– А казахи?

– Казахи – это всего лишь горстка камешков, разбросанных на слишком большой доске. Дети Темучина давно не объединяют их. Однажды они уже признали нашу власть. Признают и теперь! Проще напасть на слабого, чем защищаться от сильного.

И все же Эрдэни долго колебался. Плюнуть в лицо Билгутэю означало оскорбить самого цинского императора. Абахай слишком опасен для подобной дерзости. Однако и предложение Юм казалось немыслимым. Для ойрата было дикостью оставить свои владения из-за страха перед врагом. Существовал, конечно, еще один выход: признать власть Абахая, обрекая себя тем самым на позорную жизнь вассала.

Нет! Не таков сын Гумэчи, чтобы смириться с подобным унижением. Уж лучше смерть! Но даже смерть должна быть наполнена смыслом. Бросить вызов самому влиятельному человеку Азии равноценно самоубийству. А самоубийство не имеет смысла.

Теперь, когда решение принято, отступать было поздно. Он сумел убедить ойратскую знать в необходимости похода на запад. Под его началом собралось пять туменов крепких степных воинов. Это была грозная сила даже для Абахая, а для слабых и вечно грызущихся между собой казахов и подавно. Так и не дав посланнику цинского императора однозначного ответа, Эрдэни Батур собрал все свои силы в кулак и двинулся в западные земли.

К этому времени в голове ойратского владыки созрел дерзкий план. Он почти не сомневался, что еще до осени успеет занять земли Старшего жуза. Остальных намеревался добивать по очереди. Когда же с казахами будет покончено, он пойдет на сговор с сыном свергнутого китайского императора Чжу Юцзянем, который в одиночку никогда не сможет вернуть себе отцовский трон. Вместе с китайцами ойраты легко одолеют маньчжуров, и каждый извлечет из этого свою выгоду.

Размышления хунтайджи бесцеремонно прервал непонятный гомон у входа в шатер. Кто-то вполголоса переговаривался с охраной. Странные звуки привлекли внимание Юм. Она поднялась и вышла наружу, чтобы узнать, что происходит. Вернулась в сопровождении Тэлмэна – одного из военачальников Эрдэни. Его ввалившиеся в глубокие морщинистые впадины глаза были явно встревожены. Левый нервно дергался. Полководец низко поклонился и, не выпрямляясь, объявил:

– О правитель! На нас напали казахи.

Эта новость казалась невероятной. Эрдэни, наверное, не так удивился бы, если б ему сейчас сказали, будто все ойраты разлюбили мясо. Неужели казахи дерзнули напасть на него первыми?!

– И сколько же их? – не поверил поначалу хунтайджи.

– Пока немного, но, думаю, остальные уже близко. Они выскочили из-за холмов на сумасшедших конях. Держатся на расстоянии. Все время обстреливают нас из луков.

– Разве ты не высылал разведку?

– Высылал, мой господин. Никто не вернулся.

– Выходит, они убили моих разведчиков, – ни к кому конкретно не обращаясь, подытожил Эрдэни. – Видно, пытаются нас задержать. Нельзя им этого позволить. Возьми свой тумен, быстро расправься с ними и двигайся вперед. Основные силы последуют за тобой.

– Слушаюсь, повелитель!

Только теперь Тэлмэн выпрямился и решительным шагом направился к выходу. Верный вассал иного приказа и не ожидал. Всхрапнула лошадь, послышался хлесткий удар камчи по крупу. Раздалось истошное ржание, и скакун под всадником взял с места в карьер.

Глава 26. В ожидании биТВЫ

Нечто подобное Жека уже ощущал в своей жизни. Последний раз в семнадцать лет, когда стоял плечом к плечу с друзьями и еще сотней других таких же пацанов против сотни с враждебного района. Никто не пришел с пустыми руками. Жека даже заметил огромных размеров нож с отполированным до зеркального блеска лезвием. Его притащил с собой паренек лет пятнадцати. Он дул на заледеневшие руки, одна из которых сжимала стальную рукоятку с черными эбонитовыми вставками. Острие ножа было направлено вниз. Жека знал подростка, а еще лучше – его старшего брата, отбывавшего очередной срок. По хорошо отлаженной криминальной схеме тот регулярно снабжал братишку холодным оружием ручной работы и разной «пацанской» атрибутикой вроде четок-болтух.

Сам Жека на столь опасное предприятие решил прихватить с собой пару свинцовых кастетов – по одному на каждый кулак. Как обычно, самым сложным оказалось само ожидание побоища. Когда враждующие стороны ринулись друг на друга, сразу стало легче. По крайней мере, переживать было некогда. Он намеренно внушал себе ненависть к людям, которых даже не знал. Это помогало сосредоточиться на движениях. Скорость – вот что решает исход драки! Чем быстрее будешь бить ты, тем меньше шансов у соперника нанести удар. Когда же врагов слишком много, бить необходимо в два раза быстрее.

В общем, что-что, а драться Жека умел с детства. Правда, тогда все было проще. Ни у кого не было желания убить. Избить – да. Поранить, если нужно. Но убивать никто никого не стремился. Хотя в той памятной драке паренек с ножом умер. От своего же клинка. Умер, так и не узнав, что в жизни есть и другие идеалы. Такое уже случалось, пусть и нечасто.

Сейчас все было по-другому. По-взрослому, по-настоящему. Однако давно забытое ощущение из юности вновь будоражило самого примечательного участника предстоящей битвы. То, что он оказался в центре внимания, Жека понял в первый же день своего пребывания в лагере. Почти все казахи бросали в его сторону косые взгляды. Кто-то смотрел с подозрением, кто-то – с недоверием, а кто-то – со злобой. Большинство же мучило банальное любопытство: «Какого шайтана забыл среди нас этот урус?».

Когда же он встал в ряд с опытными мергенами[29 - Меткий стрелок, охотник.], чаще всего глаза, устремленные в сторону чужака, выражали сомнение. Перечить решению батыра казахи сарбазы не решились. Одной из двух сотен стрелков, куда попали Жека с Максом, руководил Коксерек. Найманский батыр установил в своем новоиспеченном отряде жесткую дисциплину и потребовал от сарбазов беспрекословного подчинения. Именно это обстоятельство мешало мергенам отобрать у странного уруса драгоценное оружие и передать его более опытному соплеменнику.

На все это Жека старался не обращать внимания. Он снова и снова вскидывал тяжелое ружье, чтобы приучить руку к его весу. Прежде чем выстрелить из этой допотопной штуковины, следовало приложить немало усилий. Так что о скорострельности не могло быть и речи. Больше всего времени отнимал процесс зарядки оружия. Длинное дуло нужно было сначала прочистить самопальным пыжом, а затем засыпать туда пороховую пыль. Только после этого его можно зарядить шершавым свинцовым шариком. Пулями стрелков снабдили щедро – по два увесистых мешочка каждому. Оба забрал себе Максат, который решил возложить на себя ответственную миссию приведения ружья в боевую готовность. Друзьям поручили держаться вместе, чему оба были несказанно рады. Не очень-то приятно погибать непонятно за что и непонятно с кем. Другая сотня стрелков расположилась у противоположного склона расщелины. Там был установлен точно такой же частокол, как тот, за которым размещался отряд Коксерека. Расстояние между деревянными шестами редко доходило до локтя. Длинные, с человеческий рост колья были заточены кверху и остриями направлены на узкую тропу, протоптанную через ущелье. Они как бы нависали над глубокими рвами, выкопанными с обеих сторон. Шириной в два человеческих шага, эти ямы могли наполовину скрыть взрослого воина. Таким образом хитрый Жангир задумал заманить врагов в страшную ловушку. Если, конечно, все пойдет по плану.

Мергены рассредоточились так, чтобы за частоколами постоянно находились по пятьдесят стрелков с каждой стороны. Другие пятьдесят располагались сразу за спинами стреляющих. Стрелки должны были меняться местами после каждого залпа, чтобы стрельба получилась бесперебойной. Пока одни палят – другие будут заряжать. Жеке нужно было лишь метко стрелять. Поступил приказ перебить всех ойратов, которые сунутся в эту ловушку.

Оба друга находились в куда более выигрышном положении, чем, к примеру, Мирас, вызвавшийся вместе с сотней самых отчаянных сарбазов во главе с Карасаем отвлечь на себя внимание вражеского полчища. А заодно заманить непрошеных гостей в заготовленный капкан.

Сам султан Жангир, командовавший ходом предстоящей битвы, вместе с оставшейся половиной небольшого войска притаился в засаде в глубине ущелья. На него ложилась непростая задача – сдерживать напирающего врага и прикрыть отступление летучей сотни.

Спустя два часа после выступления отряда Карасая Жека и его закадычный друг уже томились на позиции. Ближе к полудню до стрелков стал долетать едва уловимый шум. Он раздавался все отчетливее и ближе. Вскоре послышались топот и ржание нескольких сотен, а может быть, и тысяч коней.

Жека изо всех сил сжал деревянное ложе, к которому стальными обручами крепился ствол. Для первого выстрела все было готово. Осталось только поднести к запальному отверстию тлеющий прутик. Педантичный Максат следил за тем, чтобы горящая хворостинка всегда была под рукой.

Ворвавшиеся в ущелье сарбазы Карасая уже не думали о соблюдении строя. Мимо Жеки за считанные секунды пронеслись все оставшиеся в живых летучие воины. Сам батыр скакал в хвосте, замыкая отряд. Не останавливаясь, они промчались вдоль частокола.

По рядам пронеслась команда к готовности выстрелить. Жека и Макс, находившиеся у переднего края, напружинились. Когда показались первые преследователи, по скалистым горам эхом разошелся оглушающий грохот. Мергены выстрелили почти одновременно. Дуло ружья Жеки тоже изрыгнуло короткий язык пламени. Затем все окутало облако едкого дыма, которое лишило противников возможности видеть друг друга и вообще что-то разобрать в этом густом тумане. После раскатистого залпа в заложенных ушах неприятно зудело.

Жека опустил ствол и тщетно напряг зрение – попал или не попал?