Золотой день

Золотой день!
Тимур Шакиржанович Касымов

Плакал, смеялся, терял работу, находил более престижную… И все это в один день.

Тимур Касымов

Золотой день!

Здание банка стояло на одной из главных улиц Алматы. Это был не крупный банк, но дела у него шли очень хорошо и руководство сей финансовой организации было весьма довольно складывающимся положением: банк имел хороших корпоративных клиентов и давно снискал в известных кругах славу «банка для своих». Здание имело три этажа, на первом и втором располагался сам банк, а на третий этаж, чтобы сократить арендные расходы, акционеры банка (один из них был владельцем этого здания) пустили дочку (дочернюю организацию) банка – страховую компанию. Страховая также обслуживала хороших корпов и в конце года всегда показывала положительный финансовый результат.

Молодой человек, о котором пойдет речь в настоящем рассказе, был такой же, как и миллионы его 25-летних сверстников: среднего роста, среднего веса, чуть сильнее в одном, слабее в другом, но выдающимися мозгами, а равно сердцем, мышцами и нервной системой, не обладал. Лет так до восемнадцати он был очень любознательный, обожал читать и имел, заложенную любящими родителями, совесть. К описываемому возрасту, его любознательность поистрепалась, да и совесть все чаще, но пока ненадолго, стала пропадать в царстве Морфея. Работал он специалистом бухгалтерии в вышеназванной страховой компании. Работу он любил, когда ее было понемногу и ненавидел, когда был завал. А завалы всегда случались в конце каждого месяца: месячные отчеты в АФН, квартала: то же плюс квартальные отчеты и в конце каждого года: то же, то же плюс главбух не помогала, так как делала годовой отчет для акционеров. Следовательно, его настроение начинало улучшаться от начала до середины месяца и с середины до конца месяца постепенно ухудшалось, предвидя (настроение предвидело!) аврал. Может быть это была защитная реакция его слабого организма (а он был не очень здоров: проблемы с пищеварением и ежемесячное страдание от ОРВИ) постепенно ухудшать настроение, боясь, что если оно ухудшится в одночасье будет совсем худо… Но это только догадки.

Ну и зачем же писать про среднего, ничем не примечательного человека, спросите вы?

Я бы мог сказать, что я, как великий Драйзер или Лев Толстой, хочу показать жизнь молодых людей одного из значимых казахстанских городов того времени (а именно 2009 год) на примере обычного среднего человечка. Но, нет. Слишком объемная получилась бы история.

Выбрал я Данияра – да его именно так звали – потому, что, хотя он и вправду был ничем не примечательный с виду молодой человек, это не помешало ему однажды пережить такой замечательный день, какой и не каждому примечательному люду дано пережить.

В тот день, в среду, было 22 число месяца, то есть время, когда настроение Данияра прошло высший свой пик и теперь потихоньку клонилось к закату. Но 25 апреля было День Рожденья его отца, Даник знал, что придут близкие родственники, будут салаты, манты и конечно же любимый, испеченный мамой, муравейник- торт. Возможность поболтать с родственниками и насладиться «праздником живота» держали его настроение выше того уровня, где оно должно было бы быть 22 числа любого другого месяца.

– Привет Даник, как ты? – поприветствовала его бухгалтер-кассирша Ксюша, когда он утром вошел в бухгалтерию.

– Привет Ксю, волшебно, как сама? – ответил на приветствие Данияр, усаживаясь за рабочий стол, – Мамуля не пришла?

Мамулей они называли Главбуха Ирину Михайловну, отчасти за ее материнское отношение к подчиненным, отчасти за ее внушительные размеры по фильму «Дом Большой Мамочки». Ирина, к счастью знала только первую причину, так как женщина она была в возрасте (55 лет) и всякие молодежные комедии не знала и не смотрела. Ее страстью были романы Бальзака «Отец Горио», «Евгения Гранде», которые она не уставала перечитывать, и турецкие сериалы.

В бухгалтерии было пять столов: стол главбуха стоял посредине у окна, слева и справа от него стояли столы ее заместителя Ляззат Дуйсеновны и бухгалтера по зарплате и банку Нины Борисовны. Данияр сидел напротив Мамули, возле двери, а справа от него сидела разукрашенная и напомаженная кассирша Ксюша.

В обязанности Данияра входило занесенение страховых премий в 1С на доход, сверка страховых резервов с актуарием компании, ведение портфеля ценных бумаг и кое-какие отчеты в АФН. После 2 лет работы все это делалось на автомате.

– Я чудесно, нет еще, она же пунктуальна, ровно приходит, не то что мы, ранние пташки, – сказала Ксюша, попутно отвечая бесчисленным поклонникам в агенте.

– Ну ей можно и опоздать, на то она и мамуля, – улыбнулся Данияр.

Не очень уютно было работать Данияру в женском коллективе, и он рад был бегать по другим отделам, иногда по работе, иногда изображая оную. Общий настрой молодежи в те годы был такой, что мол все куплено и все места(хорошие) заняты или зарезервированы, поэтому «спокойно работай, выше головы не прыгнешь» и т.д. и т.п. в таком духе. В общем лень торжествовала и находила себе любые отговорки, для того чтобы ее обладатель весело и легко проводил время. А, да и по вечерам не забывал вносить деньги в экономику: в экономику забегаловок, в экономику табачных и алкогольных компаний.

Но и среди этого вяло колышущегося моря лени, праздности и дуракаваляния пробивались молодые ростки, наделенные волей, волей к успеху, к развитию и своим примером потихоньку заражали всю алматинскую молодежь. Лень защищалась, позиции ее были сильны, к слову война эта идет и по сей день, с переменным успехом.

Данияр плавал в этом море праздности. «А что? Я же работаю, не сижу без дела, стараюсь вроде, – так оправдывал он себя, отстегивая по вечерам свое лавэ в три вышеназванные экономики».

Была у Данияра одна… Не могу подобрать слово, не то что бы проблема, ладно назовем ее проблемкой, свойственная многим людям, но у него особо ярко выраженная, а именно он очень хотел смеяться именно там, где смеяться абсолютно недопустимо и неуместно.

Эта оказия и в школьные годы, и в студенческие его страшно подводила. То он захохочет как сумасшедший в учительской, среди завучей, то в универе не сможет сдержать себя, сдавая курсовую или дипломную работу. Как будто губы какого-то злого духа появлялись в такие минуты у его уха и шептали: «А почему бы не поржать сейчас? Смотри какая лысина у профессора, разве не смешно?» или «Смотри как эта завуч вылупилась, сейчас шарики на пол выскочат». И все внутри него начинало трястись, Данияр сдерживался изо всех сил, но чем больше он старался взять себя в руки, тем сильнее был в конце концов взрыв – взрыв неудержимого, истерического хохота. И ему было стыдно пару секунд, а потом он плевал на все и смеялся вволю, и конечно всегда наживал неприятности, то в виде вызова родителей, то в виде просто заниженной оценки.

В описываемый день, пришедшая ровно в девять, Ирина Михайловна сообщила ему:

– Даник, я болею, загрипповала. А сегодня как назло Собрание Совета Директоров, 2 главных акционера будут.

Данияр напрягся и весь обратился в слух.

– Так я должна была презентацию им представить, – продолжала Мамуля, – насчет того почему мы должны перейти на 1С 8, какие выгоды от этого компании, цена вопроса и т.д., и т.п. Но куда уж я со своим шмыганьем и чиханьем теперь пойду. Ты вместо меня не сходишь?

«Как будто я могу отказаться, – подумал Данияр».

– А не солидней будет, Ирина Михайловна, если пойдет Ляззат Дуйсеновна, она все-таки ваш зам? – сделал он попытку выкрутиться, благо зама на месте еще не было, не то плохие отношения между ними были бы обеспечены.

– Да она то что, уже о покое думает, взрослая женщина, а тебе полезно будет и на Совете первый раз поприсутствуешь, – сказала она, то что Данияр и ожидал услышать.

– Хорошо, Ирина Михайловна, сделаю все в лучшем виде, – ответил обреченный, – файл мне перекинете?

– Да, лови, там на десять слайдов всего презентация и пояснилка к ней на пять, но ты разберешься, ты все это знаешь, – довольная ответила она и чихнула, как бы убивая этим последним своим действием, всякую надежду на то что она передумает.

Данияр зашел на свою почту, открыл письмо от Главбуха, скачал 2 файла, один паверпойнт, второй вордовский, устроился на своем стульчике поудобней и начал ознакамливаться.

20 минут хватило на то, чтобы понять все эти рисунки, схемы и смайлики и еще полчаса ушло на то, чтобы он смог уяснить вордовскую писанину (или печатанину) и был в состоянии все это красиво изложить.

«Технически я готов, душевно ни черта, – думал наш герой, – это же какие люди соберутся, атмосфера будет архисерьезная и наэлектризованная, а что, если я там…» Но он гнал от себя эти мысли. «И правда чего я боюсь – последний такой взрыв был 3 года назад, когда я дипломную сдавал. С тех пор ничего, – утешал он себя». Но тут же злой дух прошептал ему: «А были в эти 3 года такие ситуации?» И он с ужасом понимал, что не было, а значит он не мог быть уверен в себе. Были конечно мелкие смешки, подхихикиванья, когда кто-нибудь из руководителей отделов в тихой обстановке своего кабинета давал Данияру указания или нужные сведения, но наш герой всегда умел их замаскировать: например, начинаешь смеяться и закашляешь или сделаешь вид, что поперхнулся. А если уж вырывалось наружу, то говорилось что-нибудь типа: «Да этот Ернур (из отдела статистики) или Канат (помощник аварийного комиссара) рассмешили чем-то с утра, а сейчас, блин, взял и вспомнил про это». В общем эти мелкие казусы Данияр в расчет не брал.

На обеде аппетит изменил Данику и он без удовольствия ел мамин плов из своего узелка, хотя это блюдо было одной из радостей его жизни.

Обедал он как всегда со своим лучшим другом Алишером – высоким крепким парнем, специалистом юридического департамента, и друзьями рангом пониже – щупленьким Мади – айтишником и слегка полноватым Стасом – из отдела статистики. Располагались они всегда в большом общем зале страхования, где во время обеда было пусто и лишь изредка забегали из других отделов, такие же экономные (приносящие обед с собой), как наши друзья – набрать воду из диспенсера или подогреть еду в микроволновке.

Разговор обычно крутился или вокруг спорта (бои без правил, бокс, футбол) или вокруг девушек. Сегодня выбор пал на вторую тему. Алишер объяснял свою точку зрения на взаимоотношения с прекрасным полом, в корне отличную от мнения Мади и Стаса, Данияр поначалу был нейтрален.

– Нет, ну если она того только и ждет, чтоб ты признался ей в любви, или как-то по-другому сделал отношения с ней более официальными, что тебе трудно, что ли, – доказывал Алишер Стасу, смакуя свои домашние голубцы, – с тебя же не убудет, а ей для совести и для общества надо, мол она не распутная, она с парнем, почти женихом гуляет.

– Ну уж нет, я врать не могу, если для «этого» только девушка нужна, я ей сразу это показываю, – не соглашался Стас, – а обманывать, чтобы получить удовольствие я не стану.

– Ах ты преподобный дуралей, – не унимался Али, – да ты же и себя и ее удовольствия лишаешь, радость в этот мир не привносишь, – улыбался он, – ты пойми ей для совести надо, она сама себе будет врать, говоря, я отдалась, но я думала он любил, значит я чиста.

Вмешался Мади:

– Тебя послушать, так девушки все распутные – моя Айданка вот, например, искренне мне верит, и я со своей стороны ее не обманываю.

– Да твоя мисс Экибастуз-2000, – начал было Али атаковать отношения Мадишки, но увидев предостерегающий взгляд Данияра, решил не портить юному Ромео настроение, – вы меня тут частными случаями не грузите, я общее правило говорю, и чем быстрее вы его уясните, тем лучше: девчонки, так же как мы, хотят погулять, но общество издавна их в этом деле особо не поощряет, тех кто усердствует в гулянках сами знаете, как называют. И что же бедным барышням делать? Природа ведь требует. Вот и приходится им придумывать всякие официальные отношения, любовь, я ведь не говорю, что это плохо, они не виноваты.

– Думаю Алишер все-таки прав, – принял наконец сторону Данияр, – но не советую такие разговоры заводить при девушках.

Все засмеялись.

– И все-таки я надеюсь встретить чистую и достойную девушку, – мечтательно проговорил Стас, заканчивая свой обед.