Опасное притяжение

И глотнув голубого шампанского, очень красивого, но на вкус напоминающего шампунь, мы всей толпой завалились к ним в номер.

Не было ни стеснения, ни неудобства. В воздухе витала какая-то беззаботность и всеобщее веселье. Как в студенчестве, после загулов, все укладывались штабелями на свободные места, без всякого скрытого подтекста.

Странные ощущения, как будто меня кто-то толкает…

В носу неприятный до тошноты запах.

Во рту противный привкус то ли голубого шампанского, то ли «Красной Москвы».

Но глаза открыть не могу.

Не сил.

– Мне плохо, – шепчу я и чуть не плачу.

На соседней кровати заворочался Михаил.

Маринка спала одна. Григория не было, но из ванной отчётливо слышался звук льющейся воды.

Матвей подскочил и пошёл в ванную:

– Гриш, открой. Кате плохо.

Звук открывающейся двери:

– Пусть заходит, я в душе. Отвернусь.

– Идём, – протянул мне руку Матвей.

– Нет, мне неудобно, – упёрлась я, как ребёнок.

Матвей садится передо мной на корточки:

– Тебе надо, Катюш, я с тобой зайду…

От этого заявления мне стало ещё хуже. Я не собираюсь там обниматься с унитазом при нём.

– Нет.

– Пакет?

– Нет.

– Кать, не капризничай, – подключился Михаил, – иначе тебе потом ещё хуже будет. Нет ничего страшного в этом, со всеми может случиться. Тебе просто голубенькое вчера было лишним, – и громко заржал.

Зашевелилась Маринка и выдала свою версию:

– Перетерпи, пройдёт…

Матвей грубо её перебил:

– Нельзя терпеть, интоксикация организма начнётся, только хуже будет.

Но хуже, кажется, было уже некуда…

Наконец, открылась дверь, и из ванной вышел мокрый Гриша, обмотанный полотенцем.

– Идём, – потащил меня за руку Матвей.

Я вытолкала его наружу и закрылась. Не хватало ещё, чтобы он был свидетелем моего позора. Но я и правда перетерпела. У меня всё куда-то очень глубоко провалилась и началась жуткая икота и адская головная боль.

Через несколько минут, он начал долбиться в дверь:

– Катюш, сломаю дверь, открой…

Я вытерла слёзы и открыла дверь.

Он внимательно на меня посмотрел и выдал:

– Надо опохмелиться.

Меня затошнило ещё сильнее, но безрезультатно.

Я уселась на пол, от бессилия, около белого друга – икала и плакала. А рядом со мной сидел парень, который мне нравился до одурения и наблюдал эту замечательную картину. Разве может быть что-то прекраснее?

Через несколько минут зашёл Михаил, с бутылкой пива и протянул её мне:

– Глотни, попробуй.

Я начала икать ещё сильнее…

– Два пальца? Если сама не можешь, Мот может помочь или я.

Я завыла в голос…

Матвей принёс бутылку воды и налил мне в стакан:

– Давай, маленькими глоточками, пей…

Я набрала в рот воды, но проглотить не смогла. Вода выливалась наружу. Стало не просто плохо, но ещё и страшно.

– Блядь, дерьмо, – оптимистично прокомментировал Михаил, присаживаясь рядом с нами на пол. – Ты, похоже, перетерпела и у тебя дисфагия началась.

Чёрт! – не успела я ничего сказать ему, только подумала, Матвей опередил:

– Не пугай её, – придвинулся ближе и начал гладить меня по спине. – Успокойся, Катюш. Не торопись, просто постарайся сделать маленький глоток.

Стыдно невероятно. Такого позора у меня ещё не было никогда на первом свидании.