Русская сага. Брак. Книга вторая

– Любишь кататься – катись подальше? – Ина хихикнула. Помолчала и с горечью сказала, – Женщины изначально и очень несправедливо поставлены в неравные условия по сравнению с мужчинами. Они катаются, мы – сани возим. Они – спринтеры, мы – марафонцы.

– Это условия нашей природы. Прими её и терпи.

– Принять это трудно…

Ина возвращалась из парка и вспоминала, как Ингу муж всю беременность за ручку водил, морковкой кормил. Бывают исключения, думала она, засыпая. Хотя и её муж после работы встречал, сажал в кресло, снимал с её опухших ног обувь, кормил. Почему он не смог что-нибудь придумать, чтобы остаться рядом? Спокойно принимать реалии брака, далёкого от романтики, не получалось. Мысль о том, что она, как и муж, не готова к нему, ни разу не пришла в голову.

Кончились две недели практики Игоря, и они уехали в деревню, где их ожидало свадебное торжество. Её отпускных хватило на подарки, на дорогу и на новое платье. Оно было сшито ею в стиле кантри, с талией под грудью и массой кружев по горловине и низу платья. Получилось здорово. Живот был скрыт шириной клёша, длина до щиколоток удлиняла фигуру.

Родня осталась довольна и женихом, и невестой. Только некоторые из них не преминули упрекнуть Ину в том, что не позвала маму с папой на свадьбу в К*. Она винилась, как могла.

Потом уже её мама, Мария Михайловна, все-таки увидела мартовский штамп о браке в паспорте дочери, и все поняла, и всё простила: не дай бог, если бы деревня узнала, что беременность предшествовала свадьбе! И тем не менее она призналась:

– Ина, я немножко обиделась. Уж меня ты могла бы заранее предупредить…

– Мамуля, я написала, когда всё стало ясно с беременностью и с замужеством. Написала бы тебе о свадьбе, а потом передумала, вот уж позлословили бы тогда деревенские кумушки!

– Да никто ничего и не понял. Я, между прочим, сообщила о твоём замужестве только соседке Лиде. По секрету, – сказала мама и хитро улыбнулась. – Та аж закричала: «Ина вышла замуж в Новый год? И ты так долго молчала!»

– А кому до этого дело? – притворилась я. – А Лида страшно возмутилась и доложила: «Кому дело?! Да замужества твоей Инки давно все ждали и уже устали по этому поводу языки чесать. Подруги её давно детей нарожали, и ей как-никак двадцать пять лет!»

– Двадцать четыре, – поправила я.

Ина с улыбкой слушала маму и радовалась тому, что самую «страшную катастрофу» они с ней предотвратили, но деревня с пристрастием стала изучать Игоря. Муж вёл себя правильно, старался смотреть на неё с обожанием.

Соседку Леру, приехавшую в деревню погостить, тоже пригласили на свадьбу. После первой выпитой рюмки водки она едва ли не висла на шее Игоря. По-дружески!

Ина вспомнила, что именно от неё получила первую информацию про «это». Они со своим старшим братом как-то рано созрели, пытаясь соблазнить и Ину сочным плодом Древа познания, но она оказалась позднеспелым сортом.

В последнюю их встречу, тоже летом, Лера была не так беззаботна. Её отец ушёл от матери, измученной тяжким трудом на скотном дворе, к более молодой и горячей женщине, а возмущённая этим Лера пила самогон и пыталась бить стёкла в окнах разлучницы.

В те дни прибыл на побывку из армии двоюродный брат Ины Витя, и его небесно-голубые глаза моментально свели Леру с ума. Она завлекала его страстной натурой и материальными благами: мать даёт ей в приданое деньги на машину! Скромный и очень стеснительный Витя не выдержал и сбежал из деревни раньше срока. На этот раз Лера самым беспардонным образом напала на Игоря, который, отразив пару её атак, решил больше не отходить от Ины.

Отпуск кончился. Они с мужем уезжают. Лера – тоже. Подошёл автобус. Ину пропустили вперёд, она села и заняла место Игорю, но рядом бесцеремонно сел бывший одноклассник, желая немедленно расспросить её обо всём. Игорь вошёл последним. Свободное место оказалось только рядом с Лерой, которая с радостью усадила его рядом с собой. В Ине снова зазвенели тревожные колокола тщательно скрываемой уязвимости. «Вышла замуж и разводись, если не нравится», – каркнул ехидный внутренний голос, и в этот момент в ней шевельнулся ребёнок. Ина погладила живот, успокаивая его и себя, осознавая бесконечную ответственность перед новой зародившейся жизнью…

Роды

Материнство – святая миссия женщины.

    (Творец)

Беременность Ина переносила тяжело, и иногда ей хотелось расстрелять свою женскую природу за то, что поторопилась поставить её на шахматном поле жизни в Дамки, лишив поиска туманных грёз и смыслов. Потом она успокаивалась, усилием воли заменяя все свои предыдущие смыслы самым главным для женщины: продолжением рода человеческого.

Как только было принято окончательное решение рожать, Ина запретила себе дёргаться, начав готовиться к появлению на свет своего малыша. Ради него она вышла замуж, согласилась жить с родителями Игоря, съездила на море, чтобы укрепить здоровье, и приготовилась стоически принимать существующую реальность.

Игорь больше не млел от её фигуры и миловидности, но это бывает сплошь и рядом. Он не работает, зато она, Ина, получает достаточно, чтобы прокормить двоих. Свёкры не умиляются и не окружают её пуховыми подушками доброты, но приняли, дали их семье комнату, которую можно превратить в уютное гнёздышко.

На свадебные и остатки декретных денег Ина с помощью мужа обновила обои, с трудом отыскав более или менее приличные, купила трёхстворчатый шкаф, широченную тахту, не найдя ни в одном магазине дефицитного раскладного дивана, повесила шторы, за которыми пришлось ехать в Москву. Комната преобразилась.

Свекровь была потрясена выбором обоев, бежево шоколадного цвета с рисунком под кирпичную кладку, но именно они заиграли в их светлой комнате, придали ей камерность и даже благородство. Скоро и сами свёкры стали с удовлетворением демонстрировать комнату сына и невестки своим гостям.

Мария Михайловна приготовила своей доченьке Ине приличное приданое: дождались своего часа китайские покрывала, двуспальные простыни и пододеяльники, как и ковёр, который Ина положила на пол, а не повесила на стенку. Два кресла и журнальный столик были дополнены картиной-аквариумом с подсветкой: внезапным увлечением мужа. Чешские полки прекрасно смотрелись на парадной стене, сверкая подаренными бокалами и книгами.

Эстетическая потребность Ины была удовлетворена полностью, но вечный голод, в прямом его смысле, она никак не могла утолить, хотя её вес давно превысил норму. Живот стал таким огромным, что многие подозревали двойню.

Врачиха маленькой железнодорожной поликлиники, наблюдавшая её беременность, с самого начала не высовывала нос из книги. Ина заходила к ней в кабинет, молча становилась на весы, та отрывалась от чтения, фиксировала вес в журнале и отправляла домой. Вскоре живот Ины стал трещать, как трещит рвущаяся материя, что очень перепугало.

– Ничего страшного, – успокоила её врачиха, оторвав голову от очередного романа, – просто растягивается кожа на животе. Купите в аптеке бандаж.

А раньше сказать не могла? Этот бандаж помог Ине не потерять живот на последних месяцах беременности. Вскоре начались другие проблемы. Ноги от отёков стали похожи на надутые шарики, боль в суставах не давала спать, сердце бухало кувалдой. Ночью Ина металась по всему пространству спального места, поэтому Игорь спал в щели между тахтой и стеной, а потом не выдержал её мук и снова обратился к Лидии Ивановне. Та сразу положила её в больницу на сохранение.

– Куда смотрел твой врач! – возмущалась она, назначая спасительные уколы, после которых Ине стало гораздо легче.

После денежной благодарности Лидия Ивановна пообещала принять и роды. Стало не так страшно. А зря. Двадцать второго сентября во второй половине дня отошли первые воды, которые жутко напугали Ину. Оказывается, что в то время были курсы для беременных и курсы по уходу за ребёнком, но почему-то никто из врачей её туда не отправил, чтобы подготовить к важному событию. Хорошо, что свекровь в это время вернулась домой из сада, всё объяснила и сказала: «Собирайся в роддом».

Вовремя пришёл с работы Игорь. В конце августа он перевёлся на заочный факультет и пошёл работать слесарем на станкостроительный завод, на глазах превращаясь в мужчину. Отец устроил его в самый престижный цех, который на протяжении многих лет отсылал на экспорт станки-гиганты. Вместе с ними за границу уезжали слесаря, собирающие их. Впереди замаячила прекрасная перспектива, но начинать путь наверх надо было с самого низа. Игорь, став настоящим главой семьи, сразу взял в кредит телевизор, нисколько не задумываясь об особом питании для беременной жены, предстоящих тратах на роды и жизнь после них, поэтому они продолжали жить только на деньги Ины. Тем не менее, он обещал дать Лидии Ивановне сто рублей, чтобы та приняла у неё роды, чем и успокоил.

До роддома Ина под руку с Игорем еле дошла, после подготовительных процедур её положили в десятиместную палату с девятью роженицами. Она присела на железную кровать с сеткой и провалилась чуть ли не до пола. Пришлось лежать в ней, как в гамаке. Лидия Ивановна зашла к ней перед концом дежурства.

– Раскрытие хорошее, через пару часов родишь, – спокойно сообщила она и ушла.

Ина не сомневалась, что она к ней вернётся. Серьёзные схватки начались в десять часов вечера, а Лидия Ивановна не приходила. Приступы боли стали уже невыносимыми, но никто к ней не подходил, как и к остальным охающим и стонущим роженицам. В этот момент Ина в полной мере осознала своё полное одиночество и ненужность: родит – хорошо, помрёт – похоронят… Мысль мелькнула и заглохла от очередного приступа боли. Время исчезло, остались только они.

Ина еле сдерживала крик, ей было жалко себя, но больше – малыша, который в таких муках пытается явиться на свет божий, а его никто не ждёт. Видимо, его папенька не нашёл каких-то поганых ста рублей, чтобы врачи и медсёстры помогли сделать из его рождения праздник. Шалопай, баламут, свистун, оболтус!

Ина с трудом вылезла из гамака и выглянула в коридор. Он был пустынным. Если Лидия Ивановна не пришла, то вместо неё кто-то же должен прийти!? Не пришёл никто. Отошли вторые воды.

Сейчас Ина понимает, что надо было отыскать акушерку или сбросить матрас на пол и рожать на нём. Сразу бы появились, суки. И родила бы без проблем.

Где-то в полночь в палату пришла совсем молоденькая медсестра и… легла спать на свободной койке. Терпеть уже не было сил, и Ина обратилась к ней. Та сделала ей какой-то укол и снова легла спать. Пять рожениц заснули, три продолжали ходить по палате и стонали, а она лежала на мокрой клеёнке, почти теряя сознание. Как дожила до утра, не помнит.

Пришла и Лидия Ивановна, которая была потрясена тем, что Ина ещё не родила.

– Вторые воды, когда отошли? – спросила она нервно.

Ина молчала, сил не было даже говорить.

– В родильную, отвезти срочно!

Ину повели.

– Вы с ума сошли! Я же приказала отвезти! У неё ребёнок уже между ног!

Наконец, Ина на родильном столе. Схваток уже нет. Ребёнок ушёл внутрь, потому что сильно обиделся и не хотел смотреть на это родильное безобразие. Только врачи знают, что такое роды на сухую.

– Тужься, тужься! – командовала сестра.

Боль ушла, а тужиться после бесконечно жуткой ночи не было сил. На соседнем столе возле второй роженицы началась паника: ребёнок шёл неправильно. Вызвали заведующего. Интересно, почему он не знал заранее о предстоящих сложных родах?! Ина с любопытством наблюдала, как он примчался и начал спасать положение. – Тужься! – уже злобно приказывала и ей пожилая акушерка.