Cмертельная реклама

Я невольно перевел взгляд на отца – оплывшая фигура, маленькие узко посаженные глаза, массивный, в красных прожилках нос… Видимо он прочитал на моем лице некоторое недоумение, и хмыкнув произнес:

– Красавица она в маму. Та в молодости на конкурсах красоты засветилась. Первого места не получила, но вторые места гарантировано были за ней. А умница – это в меня. Смекалка и хватка настоящей акулы. Жена-то умом не блещет. Как говорится – красота есть – ума не надо!».

Паулина была снята с подругой, наверняка той самой Машей, девушкой простой, это видно по одежде, по напряженной позе, по заискивающему взгляду. Она явно проигрывала подруге, и во внешнем виде, и в манере держать осанку. Но, стоит приглядеться, и можно заметить, что и Маша весьма привлекательна, если ее немого подкрасить, сделать укладку и добавить румян.

– Ладно, будем искать. – сказал я, давая понять, что вопросов у меня больше нет. – Если вам позвонят или вы что-то вспомните, немедленно сообщите мне, Олег Ефремович. А я сейчас же свяжусь с прессой и своими коллегами – дам им ориентировку.

Он потер затылок и кивнул, вставая. Вся спесь с него сошла. Теперь я видел в нем лишь отца, переживающего за своего единственного ребенка.

Еще два часа я составлял рапорт, переслал портрет «потеряшки» во все города своим коллегам, позвонил в морги, на случай, если объявятся неопознанные трупы, поставил своего зама и товарища Григория Одинцова в известность, оторвав его от своей новой пассии, с которой тот познакомился чуть больше месяца назад, получив от ворот поворот от бывшей супруги, с которой даже года не прожил.

– Ладно, герой-мачо, – пожалел я капитана, – сегодня не трогаю тебя, но завтра как штык, в восемь ноль-ноль жду на работе, и сразу за дело. Может еще образуется все. – я глянул на часы – двадцать два тридцать. – Хотя теперь я в этом сомневаюсь – звонка от отца, что дочь вернулась домой так и не поступило.

Я еще раз набрал номер Веры, подождал до пятнадцатого гудка, сунул телефон в карман и отправился домой.

– Что хорошего ты мне скажешь? – спросил я племянника, который подогревал мне ужин. – Какие мысли насчет нового дела?

Женька частенько выручал меня дельными советами и подсказками, но сейчас он лишь чуть скривился и пожал плечами.

– Пойду спать. – выдавил он, зевая. – Будет день – будут и мысли!

Утро выдалось тяжелым. Всю ночь мне снились кошмары, где Вера вперив в меня укоризненный взгляд, уходила от меня в снежную даль, а я пытался догнать ее, но ноги вязли в снегу, и я буксовал на одном месте. Потом меня окружили девушки, молодые, красивые, статные. Но как только я вздохнул с облегчением, их лица начали меняться, превращаясь в синевато-пепельные маски покойниц. Они начали тянуть ко мне руки, растопырив посиневшие пальцы, постепенно сжимая пространство вокруг меня. Я почувствовал их зловонное дыхание, увидел остекленевшие глаза и распахнутые неестественно большие окровавленные рты с огромными клыками, с которых стекала розовая пена. Я заорал во все горло от страха и омерзения, и … упав с кровати, проснулся, запутавшись в простыне и одеяле.

Сидя на полу я потер лицо, пытаясь прийти в себя.

В квартире было тихо. На кухне призывно свистел чайник и я, накинув халат, поплелся его выключать. Направляясь в ванную, попутно заглянул к Женьке в комнату. Парень лежал на спине, лицо его бледное и худое, покрылось бисеринками пота, зрачки под закрытыми веками беспокойно бегали туда-сюда с бешеной скоростью. Рот чуть приоткрылся и с уголка губ стекала тонкая струйка слюны. Парня била дрожь, грудная клетка вздымалась и опускалась так, будто за ним гналась стая волков.

Я попытался его разбудить, но тщетно.

– Надо кончать с этим. – шепнул я себе. – Наркота не доведет его до добра. – раз за разом передо мной вставал нелегкий выбор – здоровье племянника или его помощь в раскрытии дел. Преступления были всегда, но сейчас наряду с тем, что появилось больше возможностей в работе экспертов, преступники тоже начали совершенствоваться, и в последнее время стали в разы умнее и изворотливее. И вот тут без помощи Женьки мне было не обойтись. Как среди миллионов жителей мегаполисов отыскать того, кто ведет статистический образ жизни, является добросовестным работников средней руки и примерным семьянином, который никогда не попадал в поле зрения правоохранительных органов и не совершал никаких деяний, и у которого, по непонятной причине, вдруг внесло крышу? И только несчастный пацан, приняв свою «дозу», мог дать совет и направить меня по верному пути.

Каждый раз, видя Женьку в таком вот состоянии, я давал себе слово, что пользуюсь его ясновидением в последний раз, и каждый раз нарушал данное самому себе слово. А вчера я не прозрачно намекнул, что мне необходимы его способности, и он, как преданный пес, решил помочь своему хозяину.

Пацан не сумел приготовить завтрак, и мне пришлось довольствоваться вчерашними бутербродами. Я выпил пустого кипятка, и позвонил знакомому наркологу – обещание сестре помочь ее сыну справиться с пагубной привычкой пересилило на этот раз, и оставив племяша на попечение эскулапа, прихватив оставшиеся бутерброды, я отправился в отделение.

День не принес ничего нового – никаких новостей или неопознанных трупов не было зарегистрировано ни у нас, ни в ближайших районах. Мы с Гришей перебирали версии и пили чай, кружка за кружкой. Ребята, посланные к Маше Лебедевой, вернулись ни с чем – на звонок в дверь никто не открыл, соседи предположили, что оба родителя на работе, а девочка ушла куда-то еще рано утром. Я отправил сыскарей по объектам – моргам, больницам, знакомым, и теперь ждал результатов. На всякий случай послал парочку ребят осмотреть дом Бородиных, вдруг отыщется хоть какая-то зацепка. Отработав план мероприятия, я налил очередную, наверное десятую кружку крепкого чая, и уселся за стол. Бессонная ночь давала о себе знать, несмотря на выпитое количество «Липтона», я бесперестанно зевал и дважды, чуть не свалился со стула, когда глаза мои слипались в дремоте.

Я все никак не мог отделаться от ощущения чего-то неприятного и тревожного, вспоминая свой сон.

– Эх, зря я все-таки не дождался пробуждения Женьки, все-равно ведь он уже был в «фокусе». Может мы и зря переживаем – найдется девчонка. – но внутренний голос говорил, что не все так просто в этом деле, и придется нашему отделу попотеть, разыскивая пропажу.

Ближе к обеду перезвонил мой школьный товарищ и пригласил вечером на встречу школьников-выпускников.

– Что это вы надумали устроить посиделки зимой? – удивился я.

– Да девчонки предложили – все и согласились. – отозвался он. – А что – корпоратив перед новым годом – двойной повод повеселиться и устроить попойку. Уже лет десять не виделись.

– Да я сейчас занят. Дело у меня срочное!

– Дела всегда срочные! – хмыкнул Глеб. – Да только они никуда не уйдут – что сегодня, что завтра будут ждать тебя с нетерпением. А нас и так три калеки осталось…

– Может ты и прав! – вынужден был согласиться я. – Эта работа отняла у меня жену и силы и, ты не поверишь, мне никто ни разу не сказал спасибо за мои бессонные ночи, сверхурочные дежурства и расшатанные нервы.

– Ну вот и лады! Ждем к девяти вечера у школы. Пацаны договорились насчет столовой. Там и посидим. Выпивка своя, а на закуску – я за тебя внесу, потом отдашь.

На том и порешили. До вечера еще уйма времени, можно умереть и заново родиться, как говорил мой отец.

После обеда начали подтягиваться сотрудники. И сведения полились рекой. Удалось им встретиться и с подругой Паулины, которая вернулась с учебы. Маша Лебедева показалась хоть и серой мышкой на первый взгляд, но девушкой начитанной и образованной. Оказалось, что это она затянула свою однокурсницу в мир кино, доказав Паулине, что с такой внешностью у нее есть все шансы покорить «Олимп» киноиндустрии. Подруге не хватало свободы – отец, мужчина деспотичный и не признающий ни чьих возражений, даже слышать не хотел, чтобы его единственный ребенок пошел в среду закулисья. Он постоянно унижал и тиранил свою жену, вышедшею как раз из шоу бизнеса, называя ее безмозглой, безрукой вертихвосткой. Женщина была на двадцать лет его младше, и смирилась с тем, что муж видел в ней только глупую раскрашенную куклу, забыв о том, что на этапе показа талантов она заняла первое место. Ее флористический букет жюри оценило сверх всяких похвал. Муж же не видел в таком виде деятельности перспективы, предпочитая строгую классику, и поэтому приказал жене сидеть дома и присматривать за дочерью, тем самым поставив крест на ее профессии и заявив всему миру, что его несравненная Инга – лишь красивое дополнение к интерьеру. Но и с воспитанием дочери, как ему казалось, жена не справилась, поэтому приложил все усилия для того, чтобы его девочка взялась за ум и осваивала те профессии, которые потом помогут ей в наследуемом бизнесе.

Еще Маша рассказала что Паулина, девушка упрямая, и всегда хотела доказать отцу, что имеет свое мнение. Однако ей не везло с кастингами – важные роли все время доставались другим.

– В то утро, она была необычайно взволнована. – рассказала она моим коллегам. – Сказала, что ей попалась реклама, которая сделает ее известной и принесет наконец долгожданный успех.

Что это за реклама и куда отправилась Паулина, девушке было неизвестно, подруга лишь пожала плечами и сообщила, что торопится на встречу и расскажет, а вернее покажет все позже, потому как боится сглазить удачное начало.

Другие сообщили еще меньше сведений.

– В университете за девушкой не наблюдалось никаких странностей в поведении. Она хорошая прилежная ученица, уроков и семинаров не пропускала, на развлекательные мероприятия не ходила, не пила, не курила, наркотиками не баловалась. Друзей, как собственно и врагов, не имела, со всеми держалась одинаково ровно. «Вообще, она была хоть и успешная ученица, но ничем особенным из толпы не выделялась. – сказали в ректорате. – Обычно мы знаем все, либо о гениальных студентах, либо об откровенно бездарных, либо о активистах, либо о настоящих сорвиголовах. Паулина не относилась ни к тем ни к другим. Оплата вносилась полностью и вовремя, занятия не прогуливались». И на этом – всё! – подытожил капитан Скворцов.

Ничего не дали, ни опросы соседей Бородиных, ни поездки в столичные киностудии, куда по словам водителя, он частенько подвозил дочь хозяина, где ежедневный поток соискателей превышал несколько тысяч человек. Беседа с водителем не прояснила и того, куда могла пойти девушка, и что за реклама ее так вдохновила.

Несколько раз звонил сам Олег Ефремович, но ни ему, ни мне нечего было добавить к тому, что уже было известно ранее.

Это был тупик. Версий пока больше не было. Нам ничего не оставалось как ждать, может объявления в газетах или по телевидению что-то дадут.

Просиживать штаны попусту в кабинете смысла не было, Вера все еще дулась на меня за вчерашнее, и я решил пойти на вечер выпускников нашей школы.

– Развеяться мне не помешает. – шепнул я себе, смотрясь в маленькое затертое зеркало, висящее у нас на двери.

– Стар ты стал, браток! – констатировал я. – Но, будем надеяться, что и моих одноклассников обошел вирус вечной молодости.

Я пожелал Григорию не засиживаться допоздна и пошагал домой, прикупив по дороге пару бутылок пива и пакет с фисташками.

Дома меня ждала тишина. Нарколог, которого я просил помочь Женьке, забрав вознаграждение уже удалился, а сам парень мирно спал на своей кровати. Я тронул его за плечо, чтобы убедиться, что с парнем все в порядке. Женька чуть приоткрыл глаза, и увидев меня, прошептал:

– Берегите Дашку, она вам поможет. Все они превратятся в единое гениальное целое.

С этими словами, он перевернулся на другой бок и тихо засопел.

– Ну и что мне делать с этой информацией? – спросил я сам себя. – Отчего и как беречь Дашку. И если ее беречь, то как она сможет нам помочь. Ладно, пусть все идет своим чередом, уверенности, что это не простой похмельный бред, у меня не было.

Я постарался выкинуть все мысли о новом деле и сосредоточился на подготовке к вечеру встречи с давними товарищами – умылся, побрился, в кое-то веки смазал лицо Вериным кремом, который она почему-то не захотела забрать с собой… Собираться без помощи жены или племянника было трудной для меня задачей – я никак не мог запомнить на каких полках лежат нужные мне вещи, поэтому провозился больше часа в поисках носового платка и одеколона. Как сейчас одеваются «свободные» люди, не носящие костюмов и формы я решительно не мог представить – эти детали никогда не задерживались в моей голове. Что мне следует надеть на встречу – строгий костюм или вот этот веселенький свитер, с забавным принтом из елочек и птичек, который подарила мне Вера?

– Елочки наверное будут более к месту – новый год через пару недель. – бормотал я оглядывая себя в трюмо со всех сторон. – Это же обычная гулянка. Будет наверное неловко прыгать пьяным по сцене в классической тройке. А если придут те, кто занимает приличные должности? Таких у нас несколько человек, не буду ли я выглядеть нелепо с детскими узорами? Да и пофиг! – решил я. – Не понравится – уйду, и делу конец. У меня есть классная отмазка – «преступники не дремлют». Это всегда помогало. После таких слов ко мне никто ни прикопается, ни придерется – всем хочется быть защищенными от преступников, грабителей, насильников и убийц, а я как раз занимаюсь тем, чтобы такие субъекты не разгуливали по улицам города.

В итоге, я надел рубашку, накинул сверху пальто – небось не замерзну, до школы рукой подать, и вышел в метелицу, еще раз напоследок заглянув к Женьке.

– Вот знаете, пацаны, как оно мне все надоело! – выплескивая остатки водки в сугроб, проскрипел Антон Рябов – директор крупного и единственного в области меланжевого комбината и по совместительству наш бывший одноклассник.