Жар-Птица. Былина

Приходилось проезжать и мимо нескольких селений. Крошечные деревеньки да косые хутора: вот она, настоящая Родия. За счёт труда местных жителей и держалось всё княжество. Несмотря на тяжкую жизнь и невзгоды, деревенские радушно встречали гостей, приглашали остаться на ночлег и перекусить супом из крапивы и лебеды. Но Солод вежливо отказывался и упрямо направлял повозку дальше. Им нужно было как можно скорее добраться до крепости. Поставка зерна имела особую важность. И чем ближе они подъезжали к Лемску, тем отчётливее все понимали, в чём же спешка.

Предместья крепости занимал палаточный городок. Не в пример к разбойничьей стоянке Стервятника, организованно здесь было по-военному строго: стройные ряды шатров и навесов образовывали многокилометровые улицы, загоны для лошадей и скота стояли отдельно, ухоженные и опрятные. Пахло травой и подопревшим сеном. Склады с оружием и провиантом расположились в сухих местах и на возвышенностях. Кругом ходили патрули. Пехтура занималась по распорядку дня: кто тренировался, кто чистил и точил мечи и топоры, кто занимался уборкой лагеря. Солдат собралось не меньше нескольких тысяч. Ясно было одно…

Княжество готовилось к военному походу.

6

Достигнув места назначения, Солод оставил партию сторожить повозку, и первым делом направился к лагерному управителю, которому и предназначался груз зерна. Обвешавшись охранными грамотами, полученными у купца, он кое-как продрался через стражников и вышел к раскидистому шатру, где собирались на совет воеводы, тысячники и главы мелких дружин.

Изнутри доносились брань и выкрики. Вояки о чём-то спорили. Солод пристроился неподалёку и прислушался к разговорам. До него долетали обрывки фраз о захваченном дикарями Небославле, о том, что в долину начали спускаться войска Орды, и о первых стычках с врагом. Новости и правда оказались тревожными. Проведя в странствиях долгие годы, Солод уже и позабыл, какого это: беспокоиться за родную землю и сражаться за кого-то ещё, кроме как за себя.

Ему доводилось присутствовать на подобных советах. И всякий раз они превращались в ругань и свалку бояр и дружинников. Так продолжалось, пока утомлённый Князь, глава совета, не вставал со своего трона и не принимал решение самостоятельно. Также случилось и сейчас. Раздался грузный стук кулаком по столу и громкий бас заглушил все споры и крики:

– Я услышал вас, братья. Ваши доводы обоснованы, но медлить больше нельзя. Не выступи мы сей же час – и некого будет спасать. Враг рубит наш люд, и некому, кроме нас ему помочь. Отдайте распоряжения. Утром мы идём на войну. Я всё сказал.

На мгновение повисло молчание, и собравшиеся начали расходиться. Солод провожал взглядом одного за другим, изучая их новые кольчуги, блестящие шлемы, развевающиеся плащи. Половина из военачальников ещё зелёные, даже в боях-то не бывали, небось.

– Измельчали богатыри в Родии…, – пробубнил под нос Солод. – Ох, измельчали…

– Потому что подобные тебе, – донеслось до него, – либо бросили родное государство, либо давно покоятся в сырой земле.

– Останься я с вами, Дмитрий, – ответил Солод, не поворачивая головы, – присоединился бы к покойникам.

Богатырь тяжело вздохнул и посмотрел на подошедшего к нему мужчину: рослого, большего, чем он сам, размером с тура, беловолосого, с кустистой бородой витязя, облачённого в кольчугу и ярко-красный плащ.

– Здравствуй, Князь, – кивнул Солод и протянул руку.

Мужчина не раздумывая пожал её, но нахмурился, сдвинув огромные брови, и сказал:

– И тебе не хворать, Юрий Всеволодович. Рад, что ты ещё не брезгуешь поздороваться со старыми друзьями.

– Полноте, Дмитрий Иванович. Я тебе не враг, и никогда им не был. Просто решил пойти своим путём.

Князь моргнул в знак согласия и жестом предложил следовать за собой. Миновав длинный тент, под которым суетились ополченцы, собиравшие скамьи и столы, он посмотрел на спутника и спросил:

– С чем ты пожаловал в этот недобрый час, мой старый воевода?

Солод хмыкнул, услышав своё былое звание и ответил:

– Я подрядился доставить повозку с зерном и Климска, от местного купца. Походил-побродил по лагерю, да не нашёл вашего управителя.

– За управителя нонче Евпат у меня, он пропустил совет по моему поручению, но мы как раз идём на встречу с ним.

– Старшина Евпат? – расхохотался наёмник. – Эвон оно как! Не мог найти кого посмышлёнее, государь?

– Евпат не смышлёностью, но верностью берёт, – холодно ответил Дмитрий. – А верить, кроме как ему, почитай и некому.

– А как же… Никитич, или Козьма Саныч? Где они всё?

– Как я уже сказал тебе, друг мой лепший, – пригорюнился Князь, – те, кто не разбежался, давно полегли. Остался только Евпат.

– Выходит, никого из нашей старой компании больше нет…

– Выходит, что так.

Пропустив колонну лучников, несущихся маршем к границам лагеря, Дмитрий решительно пересёк главную дорогу, что вела в сторону крепости, и остановился у складских помещений.

– Что же Великий Князь? – спросил Солод, прислонившись деревянной оградке возле него. – Где его основные войска? Не пойдёте же вы войной на гханурскую Орду только своими силами?

– То, что ты видишь, Юрий, – Дмитрий окинул широким жестом окружавшие их палатки, – и есть основные войска. Здесь и Лемские угодья, и Великорудные, и отряды из Климска и Центральной Родии. Больше мы не смогли никого собрать с начала зимы, со времён падения Небославля. Четверо Князей. Четыре тьмы копий, одна мечников, столько же застрельщиков да сотня витязей. Половина из всех – крестьянское ополчение. И ни одного толкового всадника. Вот тебе все наши силы. Нам спасать Родию. Либо погибнуть в первый же день.

Солод наклонился к Князю и вполголоса сказал:

– Я пару недель, как пришёл с той стороны гор. Пустынники встревожены: Орда достигла небывалых размахов, да поговаривают, что ведёт их безумный богородный. У вас нет шансов, Дмитрий! В простом бою, лицом к лицу, вы точно падёте!

Князь лишь вздохнул.

– Значит, такова судьба наша. У нас нет времени придумывать что-то ещё. Я думаю, бесполезно звать тебя в поход с нами?

– У меня свой путь, мой старый друг, – грустным голосом проговорил Солод. – Извини.

– Ничего. Я понимаю. Наверное, – он положил руку на плечо богатыря и крепко его сжал. – А вон и Евпат спешит. Коли больше нечем нам помочь друг другу, я должен оставить тебя, мне нужно готовить войско к походу.

– Вообще-то…, – подбирая слова, протянул Солод. – Есть кое-что, мой государь. Я ищу знание кое о чём. О том, что можешь знать только ты.

7

Над лесом нависла густая тьма, подпитываемая низкими чёрными облаками. Лунный свет обрамлял их рваное полотно белым ореолом, но едва касался верхушек деревьев. Порывистый ветер гулял меж крон, раскачивал голые, похожие на когтистые пальцы ветви, заунывно выл одиноким волком.

– А ну как, это настоящие волки? – насторожённо высказал предположение Мьоль, раздвигая секирой заросли кустов.

– В этих предгорьях не водятся волки, – фыркнула Кейт. – Тут обитают только бараны, вроде тебя.

– Ты меня раздражаешь женщина, – северянин проскрежетал зубами и гневно посмотрел в ее сторону.

Кейт усмехнулась и покосилась на товарища.

– Смысл моей жизни – свести тебя с белого света!

– Не раньше, чем я доберусь до твоих необъятных чресл!

– Мечтай об этом, несчастный!

– Заткнитесь вы уже, грёбаные любовники! – гаркнул Заид, перебираясь через поваленный ствол. – Трахните друг дружку на первом же привале и избавьте нас от своей грызни.

– Тихо! – шикнул Солод.

Отряд замер, как вкопанный, прислушиваясь к шорохам леса и стенаниям ветра, вглядываясь во мрак, ожидая опасности. Мьоль сжал секиру, как спасительную соломинку. Кейт бесшумно наложила стрелу на тетиву. Даже здоровяк-харматец впился в рукоять меча, приготовившись к бою. Только Солод сохранял холодное спокойствие, но всё же поднял круглый щит и перехватил булаву. Из чащи доносились скрипы и смех. Стальное перестукивание, треск костра и чьё-то радостное улюлюканье. Сквозь деревья виднелись отблески пламени, а ветер доносил отвратительные запахи.