Кровь, пот и чашка чая. Реальные истории из машины скорой помощи

Когда мы привезли пациента в больницу, сестра окинула его взглядом, пробормотала себе под нос «боже, опять этот» и махнула рукой в сторону зала ожидания. Подозреваю, что она решила использовать биологическое оружие, чтобы разогнать тех, кто ждал там врача.

Этот пациент до сих пор звонит нам с той же «проблемой».

Нагрузка

С учетом того, что у меня много читателей из других стран, я собираюсь объяснить, как работает Лондонская служба скорой помощи. Это может быть или крайне скучно, или чрезвычайно увлекательно: тут уж вам решать.

Экипажи приписаны к конкретным станциям, и мы не используем те же базы, что и пожарные. Несколько лет назад такое предложение действительно вносилось, но ему не дали хода, потому что мы мешали бы пожарным спать по ночам. У каждой станции есть свой код, например «К1», «J2» или «G4», а у каждой машины свой номер, поэтому машины, работающие на станции J2, будут называться J201, J202 и так далее.

Станции находятся на расстоянии 5–6 миль друг от друга и обслуживают преимущественно прилегающую к ним территорию; тем не менее с учетом переводов из больницы в больницу и прочих технических моментов ты вполне можешь оказаться на другом краю Лондона.

Старая шутка: если спросить диспетчера, с какой стати тебе тащиться в такую даль, он непременно напомнит, что на борту твоей машины большими буквами написано ЛОНДОН.

Существуют центральные станции и их «сателлиты»; на центральных обычно работает от 3 до 6 машин, а на маленьких – от 1 до 4. Ночью машин меньше, поэтому ты можешь оказаться в составе единственного экипажа, работающего со своей станции.

В Лондоне мы принимаем более 3500 вызовов в сутки, и при наличии 400 машин, из которых активно используется только три четверти, редко имеем время на отдых. Обычно на один вызов уходит около часа, и считается, что каждого пациента мы должны отвезти в больницу.

Самая длинная смена продолжается 12 часов, за которые мы должны выполнить 10–13 вызовов: это не очень много, но передышек себе не позволишь… 97 % рабочего времени мы проводим вне станции (сравните с 3 % у пожарной бригады).

Тем не менее это действительно классная работа.

Ночные смены

На медицинских форумах постоянно ведутся дискуссии о том, кто в какую смену предпочитает работать. Как многие другие, я люблю работать по ночам. Причин этому немало, но главные можно выделить.

1 У меня нет семьи, и я могу валяться в кровати, сколько мне вздумается. Завтракать в обед… перекусывать кебабом на ланч… и ужинать мороженым.

2 Улицы по ночам пустые, так что можно ездить, как в «Форсаже».

3 Вызовы бывают самые причудливые: на происшествия с «секс-игрушками», разные правонарушения и ножевые ранения…

4 Такое чувство, что весь мир принадлежит тебе: вокруг никого нет, а те, к кому приходится обращаться, пребывают в полном шоке от того, что их разбудили среди ночи.

5 Приходится часто взаимодействовать с полицией, а они – отличные ребята.

6 Можно спокойно спать, пока по телеку идут утренние шоу. Уж простите, но я не могу понять, что люди находят в «Трише» или «Этим утром».

7 Не надо выезжать на вызовы в школы, где тебя окружают 400 орущих детей, только потому, что кто-то из них вывихнул лодыжку.

8 Гораздо реже общаешься с начальством: обычно не сталкиваешься с ним вообще (что всегда хорошо); я стараюсь по возможности избегать подобных встреч. Мое имя руководство станции запомнило лишь через полгода после того, как я к ним поступил.

9 Холодным зимним утром я иду домой, в теплую кроватку, пока все остальные плетутся на работу.

Я по-прежнему люблю ночные смены, что делает меня исключением в службе скорой помощи Лондона. Большинство интересных вызовов поступает как раз по ночам.

Работа, работа, работа

Стоило мне опубликовать предыдущий пост про ночные смены, как к нам поступило подряд два «настоящих» вызова. Первый был к 76-летнему мужчине с остановкой сердца. К сожалению, несмотря на все наши усилия, надежды было мало: он скончался позднее в больнице, так как сердце запустить не удалось. Его жена, с которой они прожили 50 лет, не могла поверить в происходящее, а я был слишком занят реанимационными мероприятиями, чтобы ее утешить. Это одна из тех вещей, которых мне недостает после работы медбратом: иногда очень важно уделить больше времени родным. Если ничего не можешь сделать для пациента, обрати внимание на его семью. Впервые за 50 лет ей предстояло спать одной, а сиделка, которая за ней присматривала, показалась мне отнюдь не самым симпатичным человеком в мире. Я немного задержался в больнице, чтобы переговорить с вдовой. Единственное, чем я мог ее утешить – аргумент, который я использовал уже неоднократно, – что ее муж не страдал и даже не почувствовал всех тех манипуляций, которые мы над ним производили.

Следующий вызов был к мужчине, который, слишком много выпив, свалился прямо на улице. Он находился в измененном состоянии сознания, возможно, из-за алкоголя, но также из-за большой раны на голове, откуда на мостовую обильно текла кровь. Все могло быть и хуже: мужчина лежал прямо на дороге, и его запросто могла переехать машина. Для того чтобы предотвратить смещение позвоночника в подобных ситуациях, существует специальная процедура. Но пациент сопротивлялся, поэтому во время перевозки мне пришлось придерживать его голову руками, и все это время кровь текла через повязку у него на голове, заливая нашу форму, каталку и пол в машине. Брызги попали даже на лицо моего напарника, что его, естественно, не порадовало.

Я только что вернулся из больницы (куда отвозил еще одного пострадавшего) и могу сказать, что с нашим пациентом все в порядке, похоже, измененное сознание спровоцировал только алкоголь. Пока он недостаточно протрезвел, чтобы вести осмысленные разговоры, но выглядит куда лучше, чем в тот момент, когда мы его подобрали.

Я по-прежнему регулярно вступаю в борьбу с пьяными пациентами, а упоминание о крови, брызгающей в лицо, послужило поводом для следующих нескольких постов.

Новая форма (по-прежнему зеленая)

В Лондонской службе скорой помощи теперь новая форма. Она включает в себя брюки-карго и толстовку, которая, несмотря на симпатичный вид, греет довольно плохо. Проблема в том, что для нас шьет компания «Alexandra», и репутация у нее не лучшая. Не буду говорить, что даже мерки она не может снять правильно: у меня талия куда меньше 96 см, сколько бы кебабов я не съел. Гораздо больше меня беспокоит то, что пуговицы с форменных рубашек имеют неприятное свойство отрываться в самый неподходящий момент. Когда пуговица падает в рот пациенту с остановкой сердца, которого ты пытаешься реанимировать, его родственники, теснящиеся вокруг, не проникаются к тебе доверием. Считается, что у меня восемь рубашек, но две из них проявили себя не лучшим образом, так что теперь у меня осталось только шесть с нужным количеством пуговиц.

Новая форма смотрится неплохо. Ее украшает логотип Национальной службы здравоохранения на случай, если слова «СКОРАЯ», написанного большими буквами на борту нашей машины, недостаточно, чтобы удостоверить нашу профессиональную принадлежность, а у рубашек под мышками вставлена сетка, чтобы мы меньше потели. Брюки обработаны специальным составом под названием «Пермагард» (это не я придумал), который якобы убивает бактерии, что очень полезно с учетом состояния жилищ, которые мы вынуждены посещать. Сигнальные жилеты действительно бросаются в глаза, а еще нам полагаются вязаные шапки, тоже зеленые (наверное, для того, чтобы сотрудники не надевали их никуда, кроме работы).

Ходят слухи, что скоро нам будут выдавать еще и новые ботинки… «Магнумы». В этом смысле мы похожи на военных: покупаем собственную обувь, потому что казенная слишком жесткая.

Вообще, новую форму положено носить с декабря, но те, кому она оказалась по размеру, уже ходят в ней на работу. Начальство недовольно, но официальных замечаний никому не делало.

На данный момент у меня пять рубашек с правильным количеством пуговиц. И мы до сих пор сами покупаем себе ботинки.

Отец, дочь, убийство

Вчера выезжали на нападение. Сидя в скорой, отец сказал своей 2-летней дочке: «Папочка убьет к чертовой матери тех, кто это с ним сделал». А потом в больнице он возмущался, когда медсестра посоветовала ему придержать язык.

Обожаю эту работу.

Дальше мы ездили к парню, который сам себя ударил по носу, чтобы доказать, что до этого у него оттуда текла кровь; а потом к женщине, у которой было кровотечение из варикозной вены, но к нашему приезду оно успело остановиться, и пациентка взялась ковырять рану, чтобы доказать, что кровотечение действительно было.

Потом последовал вызов к 14-летней девочке с «припадком», но, когда мы приехали, оказалось, что у нее спутанность сознания и повышенная агрессивность. Девочка болела диабетом: мы проверили уровень сахара в крови, который оказался критически низким. Спутанность сознания – один из симптомов гипогликемии, и обычно после укола все проходит. Мы сделали инъекцию и стали ждать, пока она подействует, а родители начнут нас благодарить.

Но укол не помог.

Мы снова проверили уровень сахара, который вернулся в норму, однако состояние девочки не менялось.

Поэтому мы (довольно спешно) повезли ее в больницу. Пока мы еще не возвращались туда и не знаем, что привело к спутанности сознания. Это могли быть наркотики или алкоголь, психиатрические проблемы, травма головы или просто плохой сон. Естественно, когда мы окажемся в этой больнице еще раз, то спросим, что медикам удалось выяснить. У нее не было температуры, не было никаких других хронических заболеваний, кроме диабета, зрачки в норме, реагируют на свет: в общем, ничего из ряда вон выходящего.

Довольно часто нам попадаются простые случаи, с которыми разбираешься, практически не задумываясь, по-этому, натыкаясь на нечто необычное, ты порой оказываешься сбитым с толку. Как правило, тут достаточно встряхнуться и вспомнить, чему тебя учили, но случается и такое, что ты впадаешь в ступор. Как с этой девочкой.

После этого поста на мой сайт заходило множество людей, задавших в поиске «Отец, дочь, изнасилование». Интернет порой бывает весьма пугающим местом. Насчет девочки: выяснилось, что она выпила водку, которая и вызвала спутанность сознания и повышенную агрессию.

ORCON

ORCON – самая большая проблема службы скорой помощи и причина большинства трений между персоналом/руководством. Я еще не раз буду возвращаться к этой теме, потому что она действительно серьезная.

На данный момент у меня нет напарника (то есть мне не с кем работать, я сижу на станции и бездельничаю), так что давайте-ка я расскажу вам о великом боге ORCON и о том, как он управляет жизнью каждого фельдшера скорой помощи в Великобритании.

Это довольно скучно, так что я не обижусь, если вы не станете читать эту главу.

Правительство обожает для всего придумывать целевые показатели: от школьных оценок до времени ожидания результатов обследования на рак груди и количества поездов, циркулирующих по стране одновременно.

У скорой помощи имеется главный целевой показатель, который и называется ORCON. Он был установлен в 1974 году и обозначает скорость, с которой мы обязаны реагировать на вызовы категории А. (это вызовы с наивысшим приоритетом, хотя с учетом порядка присвоения категорий туда редко попадают действительно серьезно больные пациенты).