Оценить:
 Рейтинг: 4.67

Красный дракон

Год написания книги
1981
Теги
<< 1 2 3 4 5 6 7 8 9 ... 21 >>
На страницу:
5 из 21
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

– Разуй глаза, обуй ноги, – посоветовал ему приятель.

Войдя в номер, Грэм положил папку с делом на стол, потом подумал и спрятал в ящик, чтобы она не мозолила глаза. На сегодня с него было достаточно мертвецов с широко раскрытыми глазами. Хотелось позвонить Молли, но было слишком рано.

На совещании в полицейском управлении Атланты, которое было назначено на восемь утра, он мало что сможет доложить о результатах осмотра. Грэм постарался заснуть. Голова у него гудела. В сознании раздавалось множество спорящих голосов, а где-то в его закоулках дело дошло до драки.

Грэм чувствовал себя опустошенным. Прежде чем растянуться на кровати, он в каком-то оцепенении выпил полстакана виски. Темнота показалась нестерпимой. Он поднялся, зажег в ванной свет и вернулся в постель. Теперь можно думать, будто это Молли там причесывается.

Грэм слышал свой голос, читающий заключение патологоанатома, хотя он никогда не читал этого вслух: «…следы кала оставлены на… на икре правой ноги следы талька. Перелом медиальной стенки глазницы вызван осколком зеркала…»

Грэм попытался представить себе пляж на мысе Шугалауф, шум прибоя, свой верстак и систему стока для водяных часов, которую они делали с Вилли. Он стал вполголоса напевать «Виски-ривер» и даже попробовал прокрутить в голове «Блэк-Маунтин рэг» от начала до конца. Молли нравилась эта музыка. Партия гитары в исполнении Дока Уотсона у него получилась, а вот со скрипками он запутался. Грэм вспомнил, как Молли пыталась научить его отбивать чечетку, подпрыгивая во дворе… Потом он задремал.

Через час Грэм проснулся, все тело затекло, а белье было мокрым от пота. В неясном свете, пробивавшемся из ванной, вырисовывался чей-то силуэт на второй подушке. На ней лежала миссис Лидс, искусанная, нет – истерзанная зубами, с зеркалами вместо глаз, из которых, как дужки очков, стекали по вискам и за уши струйки крови. Грэм не мог заставить себя повернуться к ней лицом. В его голове что-то оглушительно гудело. Он протянул руку и ощутил сухую ткань под пальцами.

Это его немного успокоило, но сердце продолжало бешено колотиться. Он встал и надел сухую футболку, а мокрую бросил в ванну. Грэм не мог заставить себя лечь на сухую сторону кровати. Вместо этого он положил на простыни широкое полотенце, уперся в спинку кровати, взял стакан с виски и сделал большой глоток.

Он судорожно думал, чем бы занять мысли… Аптека, где он покупал лекарство. За весь день это было единственное место, не связанное со смертью.

Он еще помнил старые аптеки, где стояли автоматы с содовой. В детстве ему всегда казалось, что в аптеках живет хитринка: стоило только войти, и мысли тотчас начинали вертеться вокруг презервативов, независимо от того, нужны они были или нет. Там вообще было много всякого, на чем не полагалось задерживать взгляд.

В аптеке, где он был этой ночью, презервативы в разноцветных упаковках были выставлены в специальной витрине прямо за кассой, словно произведения искусства.

Грэму больше нравились старые аптеки времен его детства. Ему стукнуло почти сорок, а он едва только начинал чувствовать притягательность прошлого, оно было как якорь, тащившийся по дну во время шторма.

Грэм вспомнил Смута. Смут сочетал обязанности продавца содовой и помощника фармацевта – владельца аптеки – в те времена, когда Грэм был ребенком. Смут пил на работе и однажды, поднабравшись, забыл опустить маркизу, и кеды, выставленные на витрине, скукожились под солнцем. Как-то он забыл выключить кофеварку, и пришлось вызывать пожарных. Детям Смут мороженое продавал в кредит.

Свой самый знаменитый ляп Смут совершил в отсутствие хозяина, закупив у оптовика целлулоидных пупсов. Вернувшись, тот приказал Смуту не появляться ему на глаза целую неделю. После этого устроили распродажу пупсов. Пятьдесят кукол усадили полукругом в витрине таким образом, что казалось, будто они в упор смотрят на каждого, кто бы ни остановился перед витриной.

Они представляли собой непривычное зрелище, и Грэм подолгу простаивал перед витриной в каком-то оцепенении, чувствуя на себе их пристальный взгляд, хотя и понимая, что это всего лишь куклы. Витрина, словно магнит, притягивала прохожих. Гипсовые головки украшали одинаковые глупые кудряшки, но пятьдесят пар широко раскрытых васильковых глаз вызывали у него мурашки.

Грэм чувствовал, как напряжение отпускает его. Стеклянные глаза… Пристальный взгляд… Он взял стакан, отпил, поперхнулся и закашлялся. Грэм зажег ночник и вытащил из ящика папку с делом, потом взял протоколы вскрытия детей Лидсов и масштабный, с его пометками, план комнаты, где произошло убийство, и разложил все на кровати.

Вот три пятна, тянущиеся вверх по стене в углу спальни, а вот три соответствующих им пятна на ковре. Вот антропометрические данные всех троих детей. Брат, сестра, старший брат. Так. Так. Так. Все так!

Все трое сидели у стены лицом к кровати. Зрители. Мертвые зрители. И Лидс, привязанный к спинке кровати веревкой, пропущенной под мышками так, что казалось, он полусидит в постели. Вот откуда вдавленная полоса на его теле, вот откуда кровь над кроватью. На что же они смотрели? Ни на что. Они были мертвы. Но глаза их были открыты. Они смотрели представление с участием маньяка и мертвой миссис Лидс, разыгрывающееся перед мистером Лидсом, сидящим на кровати. Зрители. Маньяк то и дело оглядывался на их лица.

Интересно, зажигал ли он свечу? Блики света, играющие на мертвых лицах, вполне могли бы сойти за живую мимику. Но свечу не нашли. Может, он в следующий раз до этого додумается?

Первая ниточка, соединяющая его с убийцей, принесла с собой беспокойство и сосущую боль. Покусывая кончик простыни, Грэм продолжал размышлять.

«Почему ты снова передвинул их? Почему не оставил так, как они лежали? – спрашивал себя Грэм. – Ты что-то от меня прячешь. Ба, да ты чего-то стыдился? Или просто знаешь, что, если я узнаю, тебе конец?

Это ты открывал им глаза?

Миссис Лидс была прекрасна, правда? Ты перерезал ему горло и включил свет, чтобы миссис Лидс увидела, как он захлебывается? Ласкать такую женщину в перчатках… С ума сойти».

«На ее ноге нашли тальк. В ванной талька не было…» – раздался чей-то ровный голос. Почудилось…

«Значит, ты снимал перчатки? Тальк просыпался, когда ты стягивал резиновую перчатку, чтобы погладить миссис Лидс, ТАК, СУКИН ТЫ СЫН? Ты гладил ее голыми руками, снова надел перчатки и вытер свои отпечатки с ее тела. Но когда ты открывал им глаза, на тебе ведь не было перчаток?»

Джек Крофорд поднял трубку после пятого звонка. Ему часто звонили по ночам, поэтому лишних вопросов он не задавал.

– Джек, это Уилл.

– Слушаю, Уилл.

– Прайс по-прежнему в отделе дактилоскопии?

– Да, но он почти не выезжает. Занимается картотекой единичных отпечатков.

– Нужно, чтобы он приехал в Атланту.

– Для чего? Ты ведь сам говорил, что дактилоскопист в Атланте тебя вполне устраивает.

– Устраивает. Но Прайс лучше.

– Зачем он тебе? Думаешь, где-то еще остались пальчики?

– Нужно посмотреть ногти женщины. На руках и на ногах. Они покрыты лаком, это идеальная поверхность. И потом, роговицы глаз у остальных. Мне кажется, он снимал перчатки.

– Черт возьми, Прайсу придется поторопиться, – пробормотал Крофорд. – Похороны сегодня днем.

3

– Я считаю, он все-таки трогал ее, – с порога начал Грэм.

Крофорд протянул ему банку кока-колы, извлеченную из автомата в полицейском департаменте Атланты. Было 7.50 утра.

– Конечно, он же перетаскивал ее с места на место, – согласился Крофорд. – Под коленями и на запястьях синяки. Но все отпечатки в доме оставлены гладкими перчатками. Да ты не волнуйся, приехал Прайс. Ну и ворчливый же он. Уехал в похоронное бюро. Тела забрали из морга вчера вечером, но в похоронном бюро еще не начинали. Ты что такой смурной, не выспался?

– Вздремнул с часок… Ты знаешь, он прикасался к ней голыми руками.

– Хотелось бы надеяться. Хотя дактилоскописты клянутся, что он не снимал резиновых, ну вроде хирургических, перчаток. На осколках те же гладкие отпечатки. На том, что был вставлен в малые половые губы, – указательный палец на темной стороне, смазанный большой – на зеркальной.

– Он его протер после того, как вставил. Скорее всего, чтобы полюбоваться своим изображением, – сказал Грэм.

– На осколке во рту следы крови. В глазах – то же самое. Нет, перчаток он не снимал, Уилл.

– Миссис Лидс была красивой женщиной, – сказал Грэм. – Ты ведь видел ее фотографии? Так вот, мне бы захотелось погладить ее… ну… в интимной обстановке, а тебе?

– В интимной?

В голосе Крофорда послышалось отвращение. Поняв это, он смутился и сделал вид, что ищет по карманам платок.

– Конечно. Ведь они были наедине. Все остальные мертвы. Он, правда, мог открыть или закрыть им глаза – это уж как ему хотелось.

– Как ему хотелось, – повторил Крофорд. – Когда искали отпечатки, изучили каждый квадратный сантиметр ее кожи. И ничего. Нашли только след от руки на шее.

– Кстати, в отчете ничего не говорится об отпечатках на ногтях.
<< 1 2 3 4 5 6 7 8 9 ... 21 >>
На страницу:
5 из 21