Смерть Артура

– От двора короля Артура, – сказал ирландский рыцарь, – и здесь я для того, чтобы отмстить за оскорбление, которое нанесли вы ныне королю Артуру и всему его двору.

– Ну что ж, – отвечал Балин, – вижу я, что должен вступить с вами в поединок. Что огорчил я короля Артура и его двор, это меня печалит. На ваше против меня обвинение ответить просто, – сказал Балин, – ибо убитая мною дама причинила мне великое зло, а будь это не так, заслуживал бы я презрения, как и всякий рыцарь, который поднимет меч на даму.

– Готовьтесь к бою! – вскричал рыцарь Лансеор. – И нападайте на меня! Ибо лишь один из нас останется на поле брани.

Уперли они копья в упоры на луке седла и ринулись друг на друга, как могли только нести их кони. Ирландский рыцарь ударил в щит Балина, и в куски разлетелось копье его. А Балин в ответ ударил его – и прошло копье сквозь щит, прорвало кольчугу, пронзило тело, и перебросил Балин рыцаря через круп его коня. А потом в ярости повернул снова на него коня и обнажил меч, не ведая еще, что уже убил его.

VI

Как девица, возлюбленная Лансеора, убила себя из любви, и как Балин повстречал своего брата Балана

Но увидел он, что лежит тот бездыханным трупом, огляделся вокруг и видит: скачет к нему во весь опор девица на прекрасной лошади. Когда же разглядела она, что Лансеор убит, стала она горько стенать и печалиться превыше меры и так сказала:

– О Балин, двоих убил ты, поразив одно сердце, два сердца убил в одном теле, две души погубил.

И с теми словами вынула она меч из-за пояса у своего мертвого возлюбленного и упала наземь в беспамятстве. А когда поднялась, то стала прежалостно стенать и скорбеть превыше меры, и горе ее сильно опечалило Балина. Он приблизился к ней и хотел было взять из рук ее меч, но она сжимала его так крепко, что никак ему было не отнять у нее меча, не причинив ей боли. И внезапно она уперла рукоять меча в землю, бросилась на меч и рассекла свое тело снизу доверху.

При виде этого тяжко стало на сердце у Балина, и стыдно ему было, что столь прекрасная девица погубила себя из-за смерти своего возлюбленного.

– Увы! – воскликнул Балин, – из-за этой девицы горько раскаиваюсь я, что убил рыцаря, ибо меж ними была великая и верная любовь.

И так ему было горестно, что не мог он их больше видеть, повернул коня и направился было к густому лесу[40 - … к густому лесу (a fayre forest). – В описаниях Мэлори нередко пользуется постоянными, иногда, как в приведенном примере, аллитерирующими эпитетами – один из приемов, связывающий его стиль с доавторской (фольклорной) традицией. Поскольку в таких случаях семантическая природа определения отступает перед его стилистической природой, при переводе избирается структурно более или менее аналогичный эпитет. Объемы этих аналогов, естественно, не совпадают: ср. fair sir, fair casle, fair forest, fair rivers and fair meadows, fair court и т. д. По-русски: любезный сэр, богатый замок, густой лес, полноводные реки и зеленые луга, широкий двор и т. д.].

Вдруг видит: навстречу ему скачет рыцарь, и в нем, по доспехам его, узнает своего брата Балана. Съехались они, сняли шлемы, поцеловались и заплакали оба от радости и от печали, И сказал Балин:

– Брат, не гадал я, не чаял повстречаться вдруг с вами на этой дороге, но я весьма радуюсь вашему избавлению из унылой темницы; ибо один человек в Замке Четырех Камней рассказал мне, что вас освободили, он видел вас при дворе короля Артура. И потому я отправился в эти края, ибо где-нибудь здесь думал найти вас.

Тут Балин поведал брату о своем приключении с мечом, и о смерти Владычицы Озера, и о том, что он впал в немилость у короля Артура.

– Потому-то и послал он мне вослед вон того рыцаря, что лежит там мертвый. И гибель вот этой девицы горько меня печалит.

– И меня также, – сказал Балан. – Но нам следует принимать все испытания, какие ниспошлет бог.

– Истинно так, – сказал Балин. – На душе у меня тяжело из-за немилости господина моего Артура, ибо он – славнейший из королей, ныне правящих на земле; и любовь его я себе верну или же сложу голову в бою. Ибо король Риенс стоит с войском под замком Террабиль, и туда мы поспешим со всей быстротой, чтобы в бою доказать свою доблесть и поддержать свою добрую славу.

– Вы правы, – сказал Балан, – что решили ехать туда. Я же отправлюсь вместе с вами и вместе с вами подвергну жизнь свою опасности, как и надлежит брату.

VII

Как карлик укорял Балина за смерть Лансеора, и как их тела нашел король Марк Корнуэльский и соорудил над ними гробницу

– А теперь в путь! – воскликнул Балин. – В добрый час была наша встреча.

Но пока вели они беседу, прискакал из города Камелота карлик, сидя верхом на коне, как умел, и увидел он два мертвых тела; и стал он стенать и плакать и от горя рвать волосы на голове, а потом спросил:

– Который из двух рыцарей свершил это?

– А ты почему спрашиваешь? – сказал Балан.

– Потому что хочу знать, – ответил карлик.

– Это я, – сказал Балин, – зарубил рыцаря, защищая мою жизнь; ибо он преследовал меня и нагнал, и либо мне было его убить, либо ему меня. А девица закололась сама из-за своей любви, и я о том сожалею. В память о ней буду я до конца дней моей жизни служить и помогать всем женщинам на свете.

– Увы! – сказал карлик, – ты причинил великое зло самому себе. Ибо рыцарь этот, что лежит здесь мертвый, был муж доблестнейший в свете. И знай, Балин, родичи этого рыцаря будут преследовать тебя по всей земле, покуда не убьют тебя[41 - …ты причинил великое зло… И знай, Балин… покуда не убьют тебя (…thou hast done a grete damage… tylle they have slayne you). – Употребление личного местоимения 2 лица в прямой речи у Мэлори отнюдь не всегда дифференцировано по числам. И хотя определенные тенденции несомненно обозначены – местоимение единственного числа фигурирует, например, в обращении к «виллану» или в пассажах большой эмоциональной насыщенности, как положительной, так и отрицательной, но никогда в любовных сценах, – тем не менее весьма часты случаи чисто грамматического смешения форм: you, ye, thou, the, – благодаря которому и должны будут впоследствии отмереть избыточные варианты. Это явление грамматической синонимии и учтено в переводе. В то же время стилистический прием чередования форм единственного и множественного числа воспроизводится там, где это уместно по-русски.].

– Ну это, – сказал Балин, – меня не очень страшит; но на сердце у меня тяжело оттого, что, быть может, я навлек на себя еще большую немилость господина моего короля Артура, убив этого рыцаря.

Пока так они друг с другом говорили, подъехал туда король Корнуэлла, который звался король Марк. Увидел он обоих убитых, узнал, что убиты они этими двумя рыцарями, как было рассказано выше, и оплакал горько великую и верную любовь, что была между ними.

И сказал он так:

– Не покину этого места, покуда не поставлю здесь над ними гробницу.

Разбил он там свои шатры и обшарил всю ту местность в поисках подходящего для них надгробья. И вот в одной церкви сыскали каменную плиту, красиво и богато отделанную[42 - И вот в одной церкви сыскали плиту, красиво и богато отделанную. – Характерная деталь средневекового обихода, когда на строительство новых сооружений разбирались камни древних построек, статуи языческих богов персонифицировали христианских святых и даже для надгробий использовались могильные камни, вытесанные за века до того. Любопытно, что могильная плита самого Мэлори тоже пошла на продажу после реформации в 1545 г.]. Король повелел зарыть оба тела в землю, а сверху установили плиту и на ней начертали их имена: «Здесь покоится Лансеор, сын короля Ирландии, павший по своей вине от руки Балина, и леди Коломба, его возлюбленная, которая закололась его мечом от горя и тоски».

VIII

Как Мерлин предрек, что два лучших рыцаря в мире будут биться здесь в поединке, и это – сэр Ланселот озерный и сэр Тристрам

Но покуда делали все это, пришел к королю Марку Мерлин и увидел, что там происходит.

– На этом самом месте, – сказал Мерлин, – быть величайшему поединку между двумя рыцарями, какой когда-либо был или будет между двумя рыцарями, двумя верными любовниками; и ни тот, ни другой не поразит противника насмерть.

И начертал Мерлин на гробнице золотыми буквами имена тех, кому предстояло сразиться на этом самом месте; имена же те были: Ланселот Озерный и Тристрам.

– Странный ты человек, – сказал король Марк Мерлину, – ты, говорящий столь странные вещи. Ты груб и неотесан – тебе не подобает вести речи о таких делах. Как твое имя? – спросил король Марк.

– Пока что, – отвечал Мерлин, – я не открою его вам. Но впоследствии, когда сэра Тристрама застанут с его госпожой, вы услышите и узнаете мое имя; и еще вы услышите тогда вести, какие не обрадуют вас.

– А ты, Балин, – обратился тут Мерлин к Балину, – ты причинил себе великое зло тем, что не помешал этой женщине заколоть себя. Ведь ты мог бы ее спасти, если бы только захотел.

– Жизнью клянусь, – отвечал Балин, – что не мог я ее спасти, ибо она бросилась на меч внезапно.

– Это печалит меня, – сказал Мерлин, – ибо из-за гибели той женщины ты должен будешь нанести самый плачевный удар, какой когда-либо наносил человек, кроме удара, нанесенного господу нашему Иисусу Христу. Ты поразишь верного рыцаря, мужа славнейшего из ныне живущих, и через этот удар на двенадцать лет ввергнешь три королевства в величайшие бедствия, невзгоды и страдания. И рыцарь тот многие годы не сможет оправиться от причиненной тобою раны. – И Мерлин собрался их покинуть.

– Нет, – сказал Балин, – не бывать тому; ибо если бы верил я, что ты говоришь правду, будто я свершу столь ужасное дело, я бы убил себя, дабы ты оказался лжецом.

Тут Мерлин исчез, а Балин и брат его стали прощаться с королем Марком.

– Но прежде, – сказал король, – назовите мне ваше имя.

– Сэр, – отвечал Балан, – вы видите, он при двух мечах, и потому можете называть его Рыцарем-о-Двух-Мечах.

И с тем уехал король Марк в Камелот к королю Артуру.

А Балин направил путь к королю Риенсу. Едут они так вдвоем, и попадается им навстречу Мерлин в новом обличии, для них неузнаваем.

– Куда же это держите вы путь? – спросил Мерлин.