Вечный лес

Это был царский приказ.

Эак повернулся к нему с искаженным от гнева лицом:

– Но, брат…

Минос прервал его:

– Эвностий рисковал жизнью, чтобы вернуть детей матери. Я думаю, Великая Мать хочет, чтобы он повидался с ними. В нашем домашнем святилище мы поклоняемся ее сыну в образе быка. Эвностий ближе к божественному, чем ты и я.

– Можно, я буду ждать их в саду, где бассейн с серебряными рыбками?

Эак забыл о своем гневе:

– Ты помнишь, что я тебе рассказывал! Но это было три года назад!

– Ты в детстве играл там, твой рассказ был таким красивым, что мне захотелось посмотреть на этот сад. И еще: я хочу встретиться с детьми не в помещении, а на улице, будто мы опять в лесу.

Он ждал их у пруда. Серебряные рыбки прятались среди раковин и кораллов. Голубые лотосы поникли на ярком солнце, напоминая утомленных жарой девушек, вошедших в прохладную воду. Вокруг пруда росли пальмы, привезенные из Ливии, длинные тонкие листья олеандра[40 - Олеандр – род вечнозеленых кустарников семейства кутровых. Декоративны. Препараты из листьев применяются в медицине.] расходились в разные стороны от венчающих их белых и красных соцветий, виноград вился по прикрепленной к стене решетке, голубая обезьяна пробежала среди цветов, бросив презрительный взгляд на Эвностия. Для Коры это была мечта, для Эака – повседневная действительность.

Икара Эак нес, а Тею вел за руку. Охранников с ними не было – через такую высокую стену все равно никто не перелезет. Тея смело приблизилась к Эвностию. Похоже, за пределами леса она его совсем не боялась. Может, он лишь недолго казался ей рогатым демоном, а запомнился очень любящим и добрым. Она не обняла его, а просто улыбнулась, слегка коснувшись его руки.

Он погладил ее по голове и случайно отодвинул локон, скрывавший острое ушко. Тея старательно вернула локон на прежнее место и направилась к отцу.

Икар тем временем боролся со сном. Он часто моргал, глаза были красными, будто он долго плакал. Но вот мальчик узнал Эвностия и так закричал, что обезьяна поспешила спрятаться в кустах олеандра, а серебряные рыбки заметались по бассейну. Икар стал вырываться из отцовских рук, Эвностий поймал его и, упав на колени, обнял, смеясь, а сердце его при этом разрывалось от тоски и любви, будто это его собственный сын.

– Поговори с ним, Эвностий. Постарайся объяснить, почему он должен остаться здесь, со мной. Я знаю, он любит тебя больше, чем меня. Но он должен остаться.

– Он вряд ли поймет мои слова.

– Тебе не нужны слова. И никогда не были нужны.

Эак повернулся и вместе с Теей быстро скрылся во дворце.

Эвностий крикнул ему вслед:

– Подожди, пусть она тоже побудет.

Но за дверью было темно, и никто ему не ответил. Он знал, что потерял девочку навсегда, и утрата была горька, как аконит[41 - Аконит (борец) – род трав семейства лютиковых. Ядовиты: корни и другие части содержат аконитин, который в малых дозах действует болеутоляюще, в больших – может вызвать сильное отравление.], но Тея никогда не любила лес. Наверное, это было справедливо, хоть и больно для Коры, что один ребенок останется с отцом и будет воспитываться как наследник престола.

Но надо было срочно спасать Икара. Времени на рассуждения не оставалось, следовало как-то отвлечь внимание стражников, если таковые скрывались за дверью.

– Где-то здесь есть черепаха, – сказал Эвностий, – давай поищем ее в винограднике.

Икар радостно закивал головой, он был заранее согласен на все, что предложит Эвностий, даже если бы тот вдруг решил бросить его в бассейн. Эвностий неторопливо подошел к дальней стене и, постукивая копытом, что-то переворачивая и раздвигая виноградные листья, стал искать. Да, оно было по-прежнему там – отверстие, через которое черепаха, принадлежавшая Эаку, уползла когда-то в соседний двор, выходящий на тихую улочку, и которое Эак не позволил заделывать ни булыжником, ни гипсом. Эвностий быстро раздвинул ветви, чтобы расширить пролом в стене. Очень маленькое отверстие, но все же Икар в него пролезет, несмотря на обилие волос.

– Зоэ, – шепнул он.

– Да, Эвностий. Я здесь, с другой стороны. Во дворе никого нет, и с улицы меня тоже не видно.

– Тея остается. Позови Икара.

– Икар, это твоя тетя Зоэ.

– Иди к ней, Икар.

Ребенок, казалось, спрашивал: «А ты пойдешь со мной?»

– Да, я тоже пойду с тобой.

Он поцеловал его в зеленую копну волос и протолкнул в отверстие. Он впервые обманул мальчика. Даже в счастливом Кноссе наверняка есть тюрьмы для тех, кто захочет украсть сына принца. Наверное, существует даже смертная казнь. Но все это не страшно, лишь бы Зоэ и Икар успели убежать из города.

Эак вернулся в тот момент, когда Эвностий уже поднялся на ноги и направлялся к бассейну.

– Но ведь ты только что привел его, – сказал он спокойно – Мы играем в прятки. Он спрятался где-то в олеандрах.

– Позови его. Тебе уже пора идти в лес. Кора должна как можно скорее узнать, как обстоят дела. Передай ей… передай ей, что для меня она по-прежнему останется прекрасной девой.

– Я передам ей.

– Но где же Икар?

Эак прошелся по саду, заглядывая во все кусты.

– Он ведь не мог никуда уйти. Из сада можно выйти только через эту дверь. Иначе ты меня не оставил бы с ним. Кроме… – Эак внимательно посмотрел на разорванную виноградную лозу. – Ты помнишь больше, чем я думал. Стража!

Сад мгновенно заполнился гибкими и ловкими молодыми критянами. Лица их были напряжены, руки они держали на кинжалах.

– Моего сына украли! Кто это сделал, Эвностий? Кто пришел с тобой и ждал по другую сторону стены?

– Я пришел один.

– Не верю тебе. Ты слишком любишь Икара, чтобы выпустить его без присмотра в город. Это не Кора. Она не выдержала бы такое путешествие. Это Зоэ. Я прав? Да, это она. У нее хватает и смелости, и силы. – И он быстро объяснил стражникам, как она выглядит: – Довольно крупная. Красивая, но несколько поблекшая. Вероятно, волосы выкрашены или скрыты под головным убором. Наверняка на ней крестьянское платье. Постарается спрятать Икара под своей одеждой. Поднимите весь гарнизон и не выпускайте из города ни одного человека.

Тысячи кносских женщин подходят под это описание, а гарнизон маленький, и вокруг города нет стен. Зоэ действительно смелая и сильная, дорог же, заполненных крестьянскими повозками, которые тащат ослики и волы, очень много и расходятся они во все стороны.

Но вдруг послышался такой знакомый и любимый звонкий голосок:

– Зевсов папа!

Икар через дыру в стене вернулся в сад и, смеясь, бежал к Эвностию, не подозревая, что в действительности он стремительно удаляется от него, неумолимо приближаясь к кносскому трону, охраняемому грифонами.

Глава XV

Эвностий и я молча ехали на той же самой крестьянской повозке, которая привезла нас в Кносс, только теперь уже в сопровождении царских стражников, скакавших на хеттских боевых конях. Эвностию больше не нужно было прятаться под соломой. Вся страна знала о минотавре и дриаде, которые пришли в Кносс, чтобы украсть детей принца, и семь дней провели в тюрьме, пока царь, вопреки протестам Эака, не отдал приказ отвезти их обратно в лес. Он сказал, что мы не преступники и пришли сюда, чтобы вернуть детей матери и, согласно лесным законам, правда на нашей стороне.

Но если мы когда-нибудь вновь появимся в Кноссе, то, уже согласно критским законам, будем заключены в тюрьму, а затем казнены.

Эвностий даже не упрекнул меня за то, что я выпустила Икара из рук и он вновь вернулся в сад через пролом в стене.