Небо – моя обитель

– Чей? Мой?

– Да.

– Тогда слушайте! Внимательно! Поскольку вы сделали все возможное, поскольку вы не смогли найти девушку, поскольку девушка сама пришла к вам – так? – поскольку все обстоит так, как я сказала, забудьте об этом. Вы чисты. Вы свободны. Начните все снова. С самого начала.

– Я не могу. Вы что, не понимаете, что я уже женат?

– Что вы несете? Вы не женаты. У вас нет свидетельства о браке. Вы не женаты.

– Миссис Маккой, когда вы говорите, что я не женат, вы просто играете словами, потому как на самом деле я женат.

Миссис Маккой гневно взглянула на него и, качая головой, вернулась в прежнее положение на кровати.

Браш продолжал, не поднимая глаз:

– Во всяком случае, для меня здесь все ясно. И возможно, это значит, что мне не обзавестись семьей и американским домом. Иногда я боюсь: вдруг меня охватит такое уныние, что я заболею или еще хуже. Ведь болезнь – это и есть уныние. На этот счет у меня тоже есть теория. В соответствии с моей теорией всякая болезнь начинается, когда человек теряет надежду. Если человек обнаруживает, что он не такой хороший, как ему казалось, – в работе или в чем еще – или если он сделал ошибку и не может ее исправить, он постепенно заболевает. И на самом деле хочет умереть. Он уже не ждет завтрашнего восхода солнца. Он думает, что хочет жить, а в глубине души – нет. Я, пожалуй, обдумаю это получше в ноябре, когда у меня будет отпуск. А пока у меня есть прекрасный пример. Взгляните на меня: я так переживаю случившееся, что прошлой весной заболел гриппом. Я ведь до этого ни разу не болел. И еще одно – вы уж меня простите, – я никогда не употреблял слабительных, а теперь все время беру слабительные. Я точно знаю, с чем это связано. Я не хочу жить, пока не обзаведусь семьей и американским...

В этот момент не выдержала Марджи Маккой:

– Заставь его заткнуться. Черт возьми, сколько можно? Сколько можно говорить об одном и том же? Смени пластинку. Иначе я чокнусь... Эй вы, выпейте-ка еще. Н-е-ет! Пейте по-настоящему, а не мочите губы.

Браш сделал еще один глоток и поднялся на ноги.

– Думаю, мне пора, – сказал он. – Завтра я уезжаю в лагерь Моргана двухчасовым поездом. Спасибо за приглашение и за прием.

Он стоял истуканом в центре комнаты, дожидаясь, пока она подаст ему руку для прощания. Она встала и пошла к двери, виляя бедрами. Около двери она остановилась и оперлась спиной о стену. Оба мужчины смотрели на нее с тревогой.

– А теперь слушай. Слушай меня! – сказала она выразительно. – Меня тошнит от тебя. Где ты набрался всех этих теорий и идей? Плюнь. Живи, малыш, – живи! Что бы стало со всеми нами, сукиными детьми, если бы мы начали обсуждать каждый свой шаг?! Смотри на вещи проще.

Глядя на нее насупленно, Браш тихо произнес:

– Мне кажется, я живу.

К удивлению обоих мужчин, она положила руку ему на плечо.

– Я хочу сказать: смотри вокруг себя. Вскоре мы все умрем. Думай не думай – все одно. От размышлений только еще больше тоска берет.

– Меня тоска, когда я думаю, не берет, – сказал он.

Миссис Маккой раздраженно отвернулась и прикурила очередную сигарету.

– Иди к черту! – сказала она.

Блоджетт проводил Браша в коридор.

– Я ожидал, что она хоть за руку со мной попрощается.

– Не берите в голову, – сказал Блоджетт смущенно. – Она всегда так себя ведет при первом знакомстве. Когда вы ее узнаете получше, сами убедитесь, что она совсем другая.

Браш медленно вернулся к себе в номер. Прежде чем начать собирать вещи, он постоял у окна, глядя на дождь.

– Я слишком много болтаю, – произнес он шепотом. – Надо следить за собой. Я чертовски много болтаю.

Глава III

Веселая жизнь в лагере Моргана. Кошмары Дика Робертса. Ужин с Миссисипи Кори

Поездку в лагерь Моргана Джордж Браш затеял, повинуясь телеграфному сообщению, полученному в Оклахома-Сити. Телеграмма была от издательского начальника и содержала такой текст: Судья Озеро Морган Лагерь уладьте Гутенберг Альд Кэкстон Возьмите его в оборот Пределов нет Эйнштейн. Это послание не так сложно было понять, как может показаться с первого взгляда. Хауэллз, отправитель телеграммы, был добродушный человек и подписывал свои телеграммы первым пришедшим на ум неподходящим именем. Судья Озеро Морган Лагерь означало, что член палаты представителей Кори, унаследовавший от отца пост судьи, проводит выходные в лагере на озере Морган близ Морганвилла, штат Оклахома. Судья Кори был самым влиятельным членом комитета по вопросам образования в законодательном собрании штата, и выбор учебников для системы государственных школ всецело зависел от него. Уладьте Гутенберг Альд Кэкстон означало, что Браш должен убедить судью рекомендовать школам некоторые учебники издательства Колкинса. Имена великих первопечатников служили кодом для следующих учебников: Гуттенберг[5 - Гутенберг, Иоганн (ок. 1399 – 1468) – немецкий изобретатель книгопечатания.] – для «Начального курса алгебры» Колкинса, Альд[6 - Имеется в виду Мануций Альд Старший (ок. 1450 – 1515), венецианский издатель, ученый-гуманист.] – для «Элементарного французского» мадемуазель Дефонтен, Кэкстон[7 - Кэкстон, Уильям (1422 – 1491) – английский первопечатник.] – для «Солдата Цезаря» профессора Грабба. Возьмите его в оборот. Пределов нет относилось к тщательно продуманной шутке, известной Хауэллзу и Брашу и покоящейся на неверном предположении о том, что члены палаты представителей могут брать взятки. Браша уполномочили предложить судье Кори место Почетного директора Лиги улучшения среднего образования. Этот пост давал обладателю семьсот долларов в год за так называемые специальные услуги. Шутка эта давно потеряла свежесть для Браша, но Хауэллз продолжал прибегать к ней из месяца в месяц. Хауэллз даже утверждал, что конкурирующее издательство широко пользовалось этим методом, предлагая некоторым законодателям место в консультативном совете Союза по вопросам образования граждан, которое приносит в год тысячу долларов. Браш знал, что издательство Колкинса не способно на подобные вещи, а кроме того, его никто никогда не учил, как начинать беседу, которая заканчивается предложением такой сделки. Как бы то ни было, он умел продавать учебники миллионам школьников, не прибегая к таким средствам, и издательство высоко ценило его, несмотря на все странности.

Впрочем, его странности приносили издательству немало приятных минут. Финансовые отчеты Браша не имели равных за всю историю издательства. Браш вносил в них каждый истраченный цент и проявлял изощренную изобретательность, экономя деньги фирмы. Он не сомневался ни на миг, что его финансовые отчеты читает сам великий мистер Колкинс, и он в этом не ошибался. Мистер Колкинс не только читал их сам, но показывал дома жене и носил несколько дней с собой, чтобы познакомить с ними своих друзей по клубу. Отношения Браша и Хауэллза омрачало только одно обстоятельство. Браш не только ни в какую не хотел по воскресеньям устраивать деловые встречи со школьными администраторами, но и отказывался ездить в эти дни поездами и автобусами. В крайнем случае он соглашался ходить пешком или ездить на попутных машинах. Поездки на поездах по воскресеньям – это несоблюдение священного дня отдохновения, помеха для посещения церкви и препятствие для размышлений. Хауэллз пытался смутить Браша, указывая, что поезда по воскресеньям могут «везти сыновей и дочерей к постели неожиданно заболевшего родителя». Браш отвечал, что большинство родителей в таких случаях один день подождут.

Браш уехал из Оклахома-Сити и, пересаживаясь с поезда на автобус, с автобуса на троллейбус, а с троллейбуса на такси, по весьма сложному маршруту пересек почти весь штат и прибыл в Морганвилл на следующий день. Во время путешествия он ни с кем не заговаривал о спасении души, но высказал греку, владельцу вагона-ресторана, соображения о пагубности богохульства, уговорил фермерского сынишку готовиться к поступлению в колледж, убедил хозяина гаража забрать к себе голодающую кошку и досконально «обдумал» проблему смертной казни и пожизненного заключения.

В Морганвилле он сел на автобус, увешанный китайскими фонариками и украшенный флагами с пожеланиями: «Счастливого отдыха в лагере Моргана». Устроившись на заднем сиденье, он заметил перед собой объявление: «Девушки, заводите знакомства. Лучшее место для этого – наш бал знакомств». Автобус ехал по сосновому лесу и сначала миновал группу женщин в шароварах, которых наставляли, как беречь природу, потом полуголых мужчин с выпученными глазами, которые, шатаясь, бежали, подгоняемые здоровенным тренером, а вернее, его палкой – он весело охаживал ею бегунов по голым пяткам. Дорога шла вдоль озера, усеянного точками каноэ и прогулочных лодок. В центре озера к выступающей из воды скале был привязан громадный воздушный шар с рекламой бензина. Браш сошел около административного здания и купил себе регистрационную карточку вместе с пригоршней билетов, купонов на жилье и питание, а также приглашением на «Соперников»[8 - «Соперники» (1775) – первая пьеса английского драматурга Р. Б. Шеридана (1751 – 1816).], которых ставил драмкружок Арденской школы.

Его койка оказалась в шестиместной палатке «Феликс». Она принадлежала Оранжевым. В палатке его встретили радостно – на следующее утро Оранжевые должны были воевать с Синими, а Браш, судя по виду, мог один легко справиться с шестерыми. Браш безо всякого удовольствия погулял около спортивных площадок. Заметив приготовления к песенному вечеру у костра, на котором предполагалось выпекать пастилу, он нашел ответственного за развлечения и предложил свои услуги в качестве солиста, каковые и были приняты. Затем зашел к директору столовой и зарезервировал себе место за столом судьи Кори.

Вернувшись в свою палатку, Браш начал раскладывать вещи. Зубную щетку и бритвенные принадлежности положил на полочку, висевшую над кроватью. На соседней койке лежал мужчина лет сорока, приходивший в себя после занятий в группе желающих похудеть. Время от времени он открывал один глаз и наблюдал за Брашем. Наконец, он оторвал голову от подушки, опустил ноги на пол, сел с жалким видом на краешек кровати и обхватил голову руками.

Браш бросил на него изучающий взгляд.

– Вам плохо? – спросил он. – Переусердствовали?

– Нет, я чувствую себя нормально, – ответил мужчина. Повисла тишина. Браш бросил на него еще один взгляд и увидел в глазах мужчины неуместную скорбь. Чтобы как-то прервать молчание, мужчина сказал: – Я не знаю, зачем сюда приехал. Лучше бы в конторе сидеть.

– Сегодня уже пятница, – заметил Браш. – Ведь в выходные работы в конторе нет?

– Нет, да и в другие дни тоже. Но у меня уже выработалась привычка. Я просто прихожу в контору и сижу. Я торгую недвижимостью, и, уж поверьте, каждый телефонный звонок доводит нас чуть ли не до сердечного приступа. Но все равно прихожу, сижу, слоняюсь без дела...

– По воскресеньям?

– Да, и по воскресеньям тоже. Больше делать все равно нечего.

Они снова замолчали. Браш, готовясь к ужину, начал надевать чистую сорочку.

– Жена притащила сюда. Говорит, ребятам полезно послушать лекции и побывать на представлениях. Полезно, говорит, концерты послушать, на представлениях побывать. Слушай, приятель, меня зовут Дик Робертс, я из Мейсика.

– Рад познакомиться. Меня зовут Джордж Марвин Браш. Коммивояжер, торгую школьными учебниками. Живу в Ладингтоне, в штате Мичиган.

– Мичиган?.. И как там идут дела?

– Неплохо... неплохо... – приговаривал Браш, завязывая галстук и с тревогой наблюдая в зеркало за лицом Робертса. – Наши учебники хорошо продаются.

Робертс, поколебавшись, все же с трудом выдавил из себя:

– Браш... м-м-м... возможно, мне придется просить тебя об услуге.

– О чем речь! Что надо сделать?