Будущее. Которого не будет. Сборник рассказов

Вирус перестроил человека так, что переломы и прочие «нарушения целостности» срастаются, достаточно только соединить всё в нужном порядке. Даже голова может прирасти. Не мгновенно, не обязательно правильно, но срастётся. И всё равно бессмертного можно убить. Окончательно. Если надолго отделить голову от тела. Два-три дня, и процессы останавливаются насовсем.

– Они запускают эту байку каждый раз, когда нужно отвести глаза от неприятных нововведений, – говорит Серый. И, будто в подтверждение его слов, сюжет меняется.

– А теперь перейдём к социальным новостям, – радостно играет бровями пожилой юноша в телевизоре. На его лице, гладеньком, как яичко, нет ни одной морщинки, но в глазах – тоска столетнего старца. Раньше, до пластики, он производил более приятное впечатление, казался более живым, что ли. – Государство выделило дополнительное финансирование на содержание санаториев для особых граждан.

Серый делает звук громче. На экране мелькают кадры: нарядные старички и радостные инвалиды улыбаются и машут руками в камеру; аккуратные, по-домашнему уютные комнаты; рыжий упитанный кот трётся о ноги директора санатория. А тот рассказывает, как хорошо живётся его подопечным.

Теперь пострадал Серёгин пирожок. Серый вообще весь напрягся, зубы стиснуты и только желваки гуляют. Сначала он казался чуть ли не увальнем, а сейчас я невольно любуюсь. Кулаки сжаты, жилы переплетаются с мышцами и уходят под закатанные рукава толстовки. Ловлю себя на мысли… Хотя нет никаких мыслей, просто разглядываю: тёмные волосы до подбородка, нос с едва заметной горбинкой, тонкие нервные губы, карие, как у меня, глаза горят и завораживают.

В кадре снова студия. За столом уже другой мужик. Кто-то из правительственных кругов.

– Мы получили множество писем с просьбами облегчить участь «особенных» людей. Им необходима круглосуточная квалифицированная медицинская помощь и обслуживание. Но это не значит, что они должны стать тяжкой ношей для близких. Проведённая пенсионная реформа позволила высвободить необходимые средства и создать условия для их достойной жизни. Мы также понимаем, как сложно решиться и передать своих родных на попечение государства. Многие до сих пор считают, что дома престарелых и интернаты – ужасное место, где несчастные доживают свой век. Но, поверьте, всё изменилось. Жизнь в санатории полна радости: множество развлекательных мероприятий, правильное и полноценное питание, а самое главное – круглосуточная медицинская помощь. Сегодня вступило в силу положение об обязательном обеспечении достойной вечной жизни для всех. Мой коллега расскажет подробности.

Ведущий сиял, как июньское солнце.

– Сразу успокоим зрителей, которые не хотели бы отдавать своих родственников на попечение государства, тех, кто в состоянии заботиться о них самостоятельно. Процедура будет проходить в несколько этапов. И первый этап – обследование. Эта обязательная процедура будет проводиться в стенах санаториев. По её завершении комиссия примет решение, кто в состоянии оставаться вне стен лечебницы, а кому всё же нужен квалифицированный уход.

Уже со вчерашнего дня сотрудники социальной защиты начали посещения своих подопечных с целью доставки «особенных» граждан в стены лечебно-диагностических учреждений. Вы можете заранее уточнить адрес ближайшего санатория и убедиться в том, что там вашим родным и близким будет хорошо.

На экране замелькали кадры румяных сотрудников соцзащиты, которые входили к радостным людям в квартиры и радостно выносили и вывозили их счастливых родственников.

Мы с Серёгой переглядываемся. Эту странную меру осчастливливания пытались осуществить уже давно. Но это было настолько нелепо и нелогично, что несколько лет звучало как анекдот. И всё же закон протащили в жизнь. Незаметно, где-то между обнаружением нового вида улиток и астрологическим прогнозом. И это значит… Это значит, что теперь мою Ба могут забрать?

– Нет, этого не может быть, – говорит Серый. – Тем более сама знаешь, пока законы примут, пока они дойдут до адресатов… Мы что-нибудь придумаем, обязательно.

Я изо всех сил держусь, но чувствую, как предательские слёзы ползут по щекам.

– Не переживай, – говорит он, нерешительно подходя ближе. Обнимает по-братски и ерошит мои короткие волосы. Я реву уже чуть не в голос.

– Зачем им это? Зачем им моя Ба?

– Для опытов, – совершенно серьёзно говорит он. – Они ищут смерть и пределы бессмертия. Космос, глубины океанов… Это всё вторично. Им нужен способ убивать бессмертных быстро. И массово. А для этого требуются подопытные кролики. Те, кого не жалко. Но я уверен, время ещё есть. Мы что-нибудь обязательно придумаем. Слушай.

Он отстраняется от меня и мнётся.

– Мне сейчас нужно ненадолго уйти. Но если можно, я бы вернулся. Мне больше некуда податься, если честно.

Я беру себя в руки. В голове снова предельная чёткость.

– Как ты собираешься идти? Там же эти отморозки.

Думаю.

Он тоже.

Наконец мне в голову приходит безумная идея.

– Мы с тобой одной комплекции. Давай действовать, как древние революционеры.

Достаю из шкафа свои джинсы, свитер с пайетками. Круглые солнечные очки. Заплетаю ему две короткие косички. Немного косметики. Только с обувью беда. Моя ему мала. Я вздыхаю и достаю из шкафа белые бабушкины балетки. Она называла их «похоронные» и берегла, как зеницу ока. Всё надеялась в них встретиться с Богом.

– Не испорти, – строго напутствую Серёгу и закрываю за ним дверь.

Выкладываю пирожки на сковороду. Они шкворчат, по квартире плывёт запах. Переворачиваю, выкладываю на тарелку. Потихоньку успокаиваюсь.

Незаметно задремала. Во сне увидела маму. Она стояла над обрывом, на фоне закатного солнца. Совершенно живая и невозможно красивая. На руках кряхтел свёрток – мой брат. Мама звала меня, а я бежала, бежала и никак не могла добежать. Рядом нёсся отец. В его нагрудном кармане громко и долго звонил мобильник.

Дверной звонок выдернул из сна слишком резко. Я подскочила, ещё не проснувшись окончательно, рванула дверь и застыла.

На пороге знакомая соцработница. Рядом мужик с папкой в руках.

Тётка радостно улыбается и говорит ужасные вещи. О том, что мой особый статус теперь не имеет значения. Что мне станет легче, ведь бабушке всё хуже. Её слова льются, убаюкивают, гипнотизируют. Мужик делает какие-то пометки.

Санитары проходят мимо, будто я – пустое место. Просторная бабушкина квартира наполняется чужими людьми и разом съёживается, становясь крохотной. Хочется наброситься с кулаками на незваных гостей, но вместо этого я почему-то стою, как пень.

Буквально несколько минут, и я остаюсь одна в пустой прихожей. А внутри зреет, пытаясь вырваться наружу, что-то страшное. Кажется, ещё немного и меня просто разорвёт на части. Я открываю рот и кричу. Громко, дико. Вою волком, реву медведем, ору, катаюсь по полу. Потом силы покидают меня. Я лежу под дверью, тупо глядя на квадрат неба в кухонном окне.

Я – чокнутая. Я появилась на свет в то время, когда дети уже не рождались. Я – последний ребёнок на земле. Почему я не смогла, растерялась, испугалась? Кто я теперь без своей Ба? Зачем я теперь?

Можно выпрыгнуть из окна, переломать себе кости. Всё равно выживу. Но зато смогу попасть в санаторий… А смысл?

Мысли тяжело шевелятся, не принося ни идей, ни облегчения. За окном стемнело, зажёгся фонарь на соседнем доме.

Открывается дверь. Я хочу, чтобы это оказалась соцработница. Я бы отправила её тоже отдохнуть в санатории. Но на пороге стоит девчонка с двумя короткими косичками, в моих джинсах и бабушкиных балетках. Серый присаживается рядом и долго молчит. Достаёт из кармана сигарету, чиркает зажигалкой, затягивается.

Я наблюдаю за сизым дымом и лечу вслед за ним. Голос Серёги возвращает обратно.

– Не всё потеряно. Не совсем всё. Я знаю, как туда попасть. И даже знаю, как выйти оттуда. Только надолго спрятаться не удастся.

Я поднимаю на него глаза. Решение на поверхности.

– В лес. Мы можем уйти в лес. Я знаю, как там выживать, помню, куда идти. Нас там никогда не найдут. Вряд ли кто-то станет тратить вечность на поиски трёх психов.

Серый кивает.

Ночь проходит в сборах. Лесное снаряжение, оставшееся от моих родителей, лежит у Ба на антресоли. Как хорошо, что она была такая хозяйственная. Спать не хочется совсем, пирожки уничтожаются со страшной скоростью, видимо, из-за нервов. Серёга вовремя откладывает часть в пакет, запихивает в рюкзак.

Тёплые вещи, нож, котелок…

Наконец мы, уставшие, прямо в одежде, падаем на кровать, но сон не идёт.

А через какое-то время я слышу тихое царапанье с другой стороны двери. Серый напрягается и сползает на пол, показывая знаками, чтобы я лежала. Отчётливо слышно, как поворачивается в замке отмычка. В комнату входит птицеголовый. За ним скользит прихвостень. Третьего не видно. Кажется, стук моего сердца слышен во всём доме.

Они подкрадываются к кровати, и тут сзади на них прыгает Серый. В его руках то ли покрывало, то ли простыня, которой он опутывает непрошеных гостей.

– Беги! – кричит он мне, набрасывая поверх одеяла верёвку. – Я догоню!

Хватаю свой рюкзак и бегу вниз по лестнице. Лишь бы третий не оказался там. Но мне везёт.