Глазами Ворона

– Езжай аккуратно, но лошадку чуть погоняй, чтобы засветло добраться. И вот что еще, ты обратно один не возвращайся, снег начал таять, глянь – сосульки вовсю капают. Уже завтра дороги может развезти, сам не справишься… – уточнял задание Ермолай, поудобнее устраивая сына в санях. – Ты меня у деда Архипа дождись, я скоро за тобой приеду, там с ним вместе и сходим на охоту. Понял?

– Все понял, сделаю, не сомневайся! – Егорка старался говорить басовитее, чтобы звучать в такой незабываемый момент как можно мужественнее. Приключение становилось все интереснее.

– Ты чего, тять? – удивился Егорка, когда отец вдруг крепко обнял его и прижал к себе. Обычно таких нежностей за ним не водилось.

– Совсем ты у меня уже взрослый, скоро меня перерастешь, тогда и не дашь, небось, себя так обнять… – пряча глаза, отмахнулся отец. – Ну, давай, в путь. Еда в дорогу вот в этом туеске. Да не забудь передать деду Архипу все вещи, что я тебе в сани положил. Нн-о-о-о, давай, родимая, трогай!

Смеркалось, и семья деда Архипа села вечерять, когда возле избы послышалось ржание лошади.

– Кого это на ночь глядя принесло? – удивился Архип, выбираясь из-за стола.

– Ты кто ж такой будешь? – пытался он рассмотреть в сумерках мальца, вылезавшего из саней.

– Здравствуй, дедушка Архип! Я Егорка, Ермолая Колонка сын. Мы к тебе летом приезжали сруб у колодца менять, помнишь ли? Меня тятя к тебе прислал, лук да стрелы передать. Вот, все в санях, забирай.

– Колонков сын? Как не помнить, помню и Ермолая, и тебя. Но о каком луке и стрелах ты говоришь? – не понимал старик. – Ладно, опосля разберемся, а сейчас давай-ка в избу, замерз небось.

– Да как же тебя тятя одного по лесной дороге отпустил?! – недоумевала жена Архипа, глядя на уплетающего за обе щеки кашу мальчишку.

– А чего пужаться-то? – гордо ответил ей Егорка.

После ужина ему хватило сил только на то, чтобы влезть на полати, в следующее мгновение он уже спал.

А Архип рассматривал лежащие перед ним вещи: отлично сделанный лук, колчан со стрелами, икону в дорогом окладе и серебряную гривну, за которую можно было купить двух добрых коней. Всё поняв, он горестно обхватил голову руками.

В марте 1238 года войско хана Батыя осадило Козельск. Из-за начавшейся весенней распутицы войска Черниговского княжества не смогли прийти на помощь. Козельск держал осаду два месяца, намного дольше, чем более крупные города. Отбив очередной приступ, последние триста дружинников перешли в атаку, в которой погибло четыре тысячи воинов орды, но и Козельск, оставшийся без защитников, пал. Разъяренный потерей времени и воинов, Батый приказал сровнять город с землей и уничтожить всех жителей до единого, включая малых детей.

Разбегай

Разбегай не мог поверить своему счастью – она согласилась! Его прелестная невеста, светловолосая Аксинья, стоит рядом с ним на свадебном обряде. И он не умыкнул ее, хотя имел для этого все возможности. Нет! Он честно исполнил все обычаи ее рода, хотя некоторые из них сильно его удивляли. Ну вот, например, вчера Аксинья отправилась в баню с подружками и вернулась оттуда с опухшими от слез глазами. Он уж было подумал, что ее там обидели, и только сунулся с вопросом, девушка на него так зыркнула, что он чуть под землю не провалился. А ведь ничего не сделал, только спросить хотел. Сам себя не узнавал татарский воин, даже закрадывалась иногда шальная мысль: уж не околдовала ли его мещерская красавица? Но тут же сам себя мысленно бил по лбу: ага, нужно ей больно тебя околдовывать, вон сколько вокруг нее местных парней вьется, только успевай отваживать. Откуда же ему было знать, что у русских это обычай такой – невеста перед свадьбой должна как можно больше плакать. Теперь узнал и все равно не мог понять – зачем? Нет, проще было об этом не задумываться.

Разбегай пришел на Мещеру с войском хана. Когда уходили из большой Орды, он был совсем молодым воином, но с каждым сражением матерел и однажды был замечен ханом в ожесточенном бою с мордвой. Не сказать, что хан его к себе сильно приблизил, но, когда пришло время наводить порядок на захваченных землях, назначил баскаком[2 - Баскак – представитель хана в завоеванных землях, сборщик дани.]. Положение его среди других баскаков было невысоким, однако позволило поселиться в Городце Мещерском[3 - Ныне город Касимов] в отдельной избе. Выполняя поручения хана, он ездил по деревням и селам, собирая дань. Занятие довольно нудное – трясешься целыми днями в седле рядом с обозом телег или саней в сопровождении хмурых охранников по лесным дорогам в окружении огромных скрипящих сосен. Эти дороги весной и осенью дожди превращают в месиво из грязи, а в теплые месяцы из окрестных болот поднимаются тучи комаров и слепней, стремящиеся выпить из путника всю кровь. Зимой же здесь и вовсе можно околеть от пронизывающего холода. А ты в любую погоду должен пробираться от селения к селению, вытрясая уговорами и угрозами положенную дань. Редко с кого деньгой, всё больше натурой – овощами да мелкой живностью.

Одно его радовало в этих поездках – красивые русские девушки. И не просто красивые, а еще и смелые, так глазами стреляют, что только успевай в ответ улыбаться. А улыбался Разбегай не хуже, чем на саблях рубился, да и говорить по-русски научился за эти годы неплохо, умея в каждой деревне сказать местной красавице приятное слово и подарить незатейливую вещицу. За такое здесь могли и прибить, невзирая на чины, но при должной осмотрительности этот подход приносил плоды – нравился Разбегай девушкам.

Коса на камень нашла в деревне на озере Круглом. Ох, и красивые там места! Озеро и правда круглое, как солнце, гладкое, по берегам песок да камыш. И купалась как-то вечером в том озере девица Аксинья, а Разбегай подглядел. И обомлел от такой красоты.

– Ах ты охальник! – заметив его, девушка пришла в ярость. – Совсем стыд потерял?! А ну иди отсюда! – забравшись в воду поглубже, Аксинья ругалась так громко, что Разбегай даже струхнул.

– Да ты чего?! Я ж ничего… Не нарочно, случайно так получилось, ухожу уже…

Вот так и познакомились. При каждом следующем приезде в ту деревню Разбегай пытался добиться расположения девушки, но никакие улыбки и подарки на Аксинью не действовали. Он и сурово пытался с нею обходиться, дескать, я тут начальник, если что, то мое слово – закон. Да только взглянула Аксинья на него, как на полоумного, и домой пошла, слова не сказав. А Разбегай остался пыхтеть, как печка. Сам себя корил – нашел чем девку уговорить, силой своей. Противно стало, ведь помнил, как брали с боя поселения и что там творили. Но то война была, а здесь другое совсем.

Наконец решился Разбегай прийти к отцу Аксиньи.

– Здравствуй, Ждан. В общем, я это… Ну, я дочку твою, Аксинью, это… хочу за себя взять… Вот! – выдохнул наконец Разбегай.

– Ишь ты, быстрый какой! – у Ждана глаза были не на затылке, все мужик прекрасно подмечал и до прихода татарина. Видел, что и дочке нравится улыбчивый нахал со жгучими карими глазами и волосами цвета воронова крыла, и она только для виду воина осаживает. Да и сам он не прочь был выдать дочь за представителя хана, но разыграть спектакль было дело святое.

– И как же ты ее возьмешь, если она православная, а ты нехристь?

– А я окрещусь! – Разбегай еще ни разу про такое дело всерьез не помышлял, но в этот момент ответил, не раздумывая.

– Ну, как окрестишься, тогда и поговорим.

Разбегай крестился через полгода вместе с ханом и многими людьми из его окружения. И вот теперь стоял рядом с Аксиньей перед алтарем, боясь спугнуть свое счастье воспоминаниями о том, как пришел в эту землю, к этому алтарю, к этой девушке, которой теперь суждено было стать матерью его детей…

И спустя многие поколения будут появляться на свет их потомки, время от времени удивляя родню иссиня-черными волосами и жгучими карими глазами.

Известно много случаев, когда выходцы из Орды принимали православие. Например, хан Беклемиш крестился со многими степняками в Мещере, получив имя Михаил, построил церковь во имя Преображения Господня, основал династию князей Мещерских, а его внук привел полк на помощь Дмитрию Донскому и погиб на Куликовом поле в битве с войсками хана Мамая.

Дача и деревня

– Куда ты от таких родственников собрался? Вон как они за тебя переживают! Поверь моему опыту, ничем хорошим твой побег не закончится! – строго выговаривал Мальчик-с-пальчик Колобку.

Колобок остался дома, и все было хорошо, пока мышка хвостиком не махнула и яйцо не разбилось на лбу у Колобка. Это было уже слишком для голодного дедушки.

    Альтернативный сценарий народной сказки «Колобок»

Дом в дачном поселке недалеко от Москвы дед Вася построил после войны, в начале пятидесятых годов. Застройка участка начиналась с деревянного сарая, но к моменту рождения Саньки там уже стоял кирпичный дом с неотапливаемым деревянным вторым этажом, на который вела довольно крутая лестница. Саньке было года три, когда он жарким летним днем скатился с нее вверх тормашками, торопясь погулять после дневного сна с двоюродным братом Серегой, который приезжал на летние каникулы из Ленинграда. Серега старше на десять лет, и более непререкаемого авторитета у Саньки в то время не было. Хорошо, что ничего себе не сломал, но орал на руках у папы от испуга долго.

Поорать вообще были поводы, ибо жизненный опыт обрушивался на него со всех сторон. Как-то раз на даче дед Вася и Санька жгли опавшие листья. И внук решил голой рукой вытащить из костра металлическую трубку, на которой красивым разноцветным огнем обгорала краска. Снова ор стоял на весь поселок, только на руках в тот раз носил дед, старавшийся успокоить и Саньку, и бабушку Клаву, которая отчитывала деда за безответственность, прикладывая к распухшей ладошке холодную картошку.

Первый этаж дома отапливался печкой на угле, груда которого всегда лежала под навесом во дворе. А готовили на газовой плите, для этого дед и папа регулярно приносили с газовой станции заправленные баллоны. Потом в поселке провели централизованный газ и в доме стало еще комфортнее. Впрочем, и до этого момента много ли было нужно маленькому Саньке для счастья? Получить от деда молоток и гвозди и разрешение забивать их в деревянные доски. Преодолеть очередную глубокую лужу на трехколесном велосипеде, краем уха слушая, как дед с бабкой о чем-то спорят, но без злости, а значит, дома все хорошо. Взять у деда из сарая палку и в саду порубать ею все одуванчики, воображая, что ты былинный богатырь и сражаешься с многоголовым Змеем Горынычем из книжки, которую вчера читали с мамой. В сотый раз послушать пластинку про бременских музыкантов, а вечером с родителями посмотреть на стене очередной диафильм. Придумать самому себе новую игру: собрать по дому пустые спичечные коробки, налепить на них пластилиновые фары и устроить соревнование – какая из «машинок» проскользит по дощатому полу дальше остальных после щелчка пальцем. Дождаться, когда друзья выйдут на улицу, и устроить с ними театральные представления или олимпийские игры. А потом со взрослым видом курить вместе с ними самокрутки из листьев дуба (ужасная дрянь) или варить на костре чай из всего, что росло в садах, – яблок, смородины, ревеня… Напиток получался так себе, но тут был важен сам процесс.

Когда в рту начинал качаться очередной молочный зуб, папа применял простую и очень эффективную методику его удаления: к зубу привязывалась нитка, а другой ее конец крепился к ручке двери. И папа с другой стороны резко дергал дверь на себя. Избежать стресса все равно, конечно, не получалось, но это было лучше, чем позволять копаться во рту страшными металлическими инструментами.

Зимой на даче тоже было здорово. Как-то раз маленький Санька встречал там Новый год с родителями. Он уже понимал, что это какое-то необычное, волшебное время, когда под елкой из ниоткуда появляются подарки. Взрослые говорили, что их приносит Дед Мороз. Санька его ни разу не видел и с любопытством расспрашивал про него родителей.

И уже осознавал, что ему не очень повезло с днем рождения в первых числах января, потому что обычной практикой были поздравления от всех родственников с двумя праздниками сразу:

– Вот тебе, Санька, подарок на Новый год, он же – и на день рождения!..

Ну кому такое понравится?!

Но в тот раз это не имело большого значения – наступала новогодняя ночь, елка наряжена, на ней, кроме игрушек, еще и висящие на нитках конфеты соблазнительно мерцают. Праздничный стол, все здорово. Мама с папой весь вечер заговорщицки переглядывались между собой, явно чего-то ожидая. Но это что-то, похоже, опаздывало. В какой-то момент родители решили, что ребенку уже пора спать, и отправили Саньку в кровать. И тут в дверь громко постучали.

– Ой, Саша, смотри, кто пришел, какой сюрприз! – раздался мамин радостный голос.

Санька еще не успел уснуть, поэтому встал на кровати во весь свой неполный метр, с любопытством рассматривая «сюрприз», буквально вкатившийся в комнату. Перед ним стоял мужик в ватнике и валенках, на лице – косо надетая маска с торчащей пучками бородой. Стоял – это сильно сказано, мужика качало во все стороны. Мальчишка обалдел, но все же нашел в себе силы спросить:

– Вы кто?

– К-как к-кто, ты что, меня не узнал? Я – Дд-ед Мороз! Ик! – гордо ответил «сюрприз», пытаясь удержать равновесие.

– Ну какой же это Дед Мороз? Это же дядя Юра, наш сосед! – вынес приговор ребенок и с недоумением посмотрел на родителей, которые, зажимая рты от хохота, потихоньку сползали по стене на пол.

В общем, с тех пор Санька не верил в Деда Мороза.