Блистательное величие. Истории из жизни великих мастеров медитации старого Тибета

Чогьял Пакпа ответил так:

– Это было бы негоже, потому что такая голова не подошла бы к этому телу. Я сакья, а вы кагью. Это всё равно что голову овцы приставить к туловищу козы. Не лучше ли выбрать самого достойного ученика Репы Карпо. Мне были вверены тринадцать символов власти, дабы я вручил их тринадцати лицам рангом ниже меня. Первый из них я предложу главному ученику Репы Карпо, даровав ему титул лачен – «великий учитель». Так что выберите среди вас одного самого выдающегося ученика, и я награжу его этим титулом, чтобы он смог взять на себя заботу о вашем королевстве.

Один из учеников возразил:

– Мои братья по Дхарме все равны, между ними нет никакой разницы. Нам было бы трудно выбрать, кто из нас лучше.

– Но нет ли того, кто хоть чуть-чуть лучше других?

– Ну, есть такой Луме Дордже, телом похожий на золотой светильник, но он уехал в Центральный Тибет. А остальные все равны.

– Я тоже направляюсь в Центральный Тибет. Пошлите кого-нибудь, чтобы найти Луме Дордже и сказать, чтобы он там со мной встретился.

Посланцы отыскали Луме Дордже неподалёку от Лхасы. Он был близким учеником Марпы[20 - Нгог Чоку Дордже (1036–1061), ученик Марпы, стал самым выдающимся толкователем тантр. Перерождением этого учителя считается Трангу Ринпоче. [ЭПК]]. Его сопроводили к Чогьялу Пакпе, который даровал титул, вручив золотую печать и знак отличия из драгоценной парчи, символизирующий ранг лачена, одного из тринадцати высших священнослужителей. Получив эти регалии, Луме Дордже сказал:

– В моём сердце была единственная цель – стать аскетом-гомченом, и уж меньше всего я думал стать дхармараджей, но я не стану противиться вашей воле. Однако вы должны назначить мне сильного защитника Дхармы.

Тогда Чогьял Пакпа дал ему Четырёхликого Охранителя – защитника Дхармы из традиции сакья, даровав соответствующее посвящение и наставления. Затем Чогьял Пакпа сказал: «Можешь быть уверен, что этот охранитель будет следовать за тобой повсюду как тень».

Но это был не единственный охранитель Луме Дордже. Позднее ему привиделась охранительница Дусолма. Она спросила его:

– В чём ты нуждаешься?

– Ни в чём не нуждаюсь, – ответил Луме Дордже.

– И всё-таки, – сказала она, – я буду защищать твою линию преемственности Дхармы на протяжении тринадцати поколений, как если бы я являла себя во плоти.

Кроме того, Луме Дордже получил много посвящений и наставлений от великого ламы традиции кадам и от знаменитого индийского учителя Атиши[21 - Этим ламой был Геше Чаюлва (1075–1138), учитель из старой традиции кадам, в которой упор делается на упражнения ума (лочжонги) – метод Махаяны, который помогает развитию пробуждённого устремления бодхисаттвы и заключается в том, что человек приучается ценить других выше самого себя. [ЭПК]]. Когда Атиша впервые прибыл из Непала в Тибет, его сопровождал защитник Дхармы по имени Обезьяноликий Ганапати. Этого охранителя Атиша передал ламе, который позднее сам передал его Луме Дордже, сказав: «Этот защитник наполовину просветлённое существо, а наполовину мирское, и зачастую он любит пошалить»[22 - Под «наполовину просветлённым, наполовину мирским» охранителем он подразумевал такого, который являет себя не в полностью просветлённом облике. Защитники Дхармы часто бывают духами, которые дали обет защищать и охранять учения Будды и его последователей. Могут быть «мирскими», то есть добродетельными самсарными существами, и «просветлёнными», то есть эманациями будд и бодхисаттв. [ЭПК]]. Так что, когда Луме Дордже вернулся в Кхам как дхармараджа, его сопровождала невидимая свита, которая состояла из трёх защитников Дхармы.

* * *

Интересно, что Луме Дордже – так же, как его преемники, мои предки, – на самом деле не питал никакого желания приобрести светскую власть и славу, но предпочитал скромную жизнь аскета. Возможно, поэтому мои предки по отцу в конце концов утратили своё положение королей Цангсара, уступив его правителю Нангчена.

Благодаря Луме Дордже Дхарма расцвела во всём Нангчене. В первую очередь именно благодаря его духовному влиянию это королевство стали называть страной гомченов. Луме Дордже оставался на золотом троне Дхармы в течение восемнадцати лет, а затем умер, или, как принято говорить у буддистов, «он показал метод выхода за пределы мира страданий». Семь дней все могли видеть появившиеся в небе чудесные радужные узоры. На его костях обнаружили тринадцать благоприятных знаков белой раковины, которые появились сами собой. Даже в наше время люди всё ещё пересказывают историю его кремации, в которой описываются чудесные, поистине невероятные знамения.

Нангчен в то время был небольшой самостоятельной страной, и поэтому было необходимо избрать преемника Луме Дордже. Выбор пал на его племянника Джангчуба Шонну, который был ламой. Он был учеником Луме Дордже и жил где-то неподалёку в уединении, как гомчен. Посланцы нашли его и сказали:

– Вы должны оставить своё затворничество и стать королём. Вы можете продолжать духовную деятельность, занимая золотой трон Дхармы.

– Я не хочу заниматься ничем, кроме уединённой практики, – ответил Джангчуб Шонну.

– Что пользы в вашей практике, если вам безразлично, хорошо ли живут люди в нашей стране? – возразили посланцы.

Так Джангчуб Шонну унаследовал трон.

Взойдя на престол Дхармы, Джангчуб Шонну получил от китайского императора высокую духовную должность, а также множество даров от императорского двора. Он решил использовать свалившееся на него богатство для возведения в Нангчене величественного дворца-замка. Поселившись там, Джангчуб Шонну перенёс туда и троих охранителей Дхармы, не взяв с собой только Обезьяноликого, который наотрез отказался переселяться во дворец, предпочитая остаться жить за монастырём в Нангсо Ченмо.

Каждое утро Джангчуб Шонну совершал ритуал обхода вокруг двух замков и их храмов. Однажды, когда он шёл вокруг Нангсо Ченмо, на него бросилась собака и укусила. Пошли пересуды. В новом замке говорили так: «Как это они допускают, чтобы злая собака бегала на свободе? Они там собак не кормят, что ли? Тамошний управляющий возомнил, что может нашего ламу пустить на корм своим шавкам!»

В другом лагере слуги язвили: «Пусть он и великий лама, да нечего ему тут бегать по утрам в одиночку!» Начались споры и взаимные обвинения. Дело шло к большому раздору. Но разве нам в новинку, что в мире людей процветает ревнивое соперничество?

В конце концов управляющий новым замком обратился за помощью в улаживании конфликта к ламе из школы сакья, который сменил Чогьяла Пагпу на троне в Центральном Тибете. Этот управляющий, должно быть, обладал немалой политической мудростью, потому что, вернувшись назад, он предъявил высочайший указ, гарантирующий равный статус обоим замкам, что подразумевало раздел королевства. Джангчуб Шонну не возражал, сказав, что это его вполне устраивает[23 - Луме Дордже переехал во дворец Нангсо Ченмо, который Репа Карпо скопировал с Джокханга в Лхасе.].

С тех пор стали существовать два отдельных замка: Нангсо Ченмо и Цангсар. Через какое-то время в каждом появилось по собственному королю. В те времена держатели трона Дхармы одновременно были правителями главных регионов и обладали как светской, так и духовной властью. В течение столетий окружающие территории были объединены в два королевства, в которые входили десять тысяч семейных владений, разбросанных по малонаселённым просторам. В более позднее время многие из духовных учителей занимали высокие должности, которыми их награждали китайские императоры: один раз было даровано звание тиши, дважды – пакши и тринадцать раз – гошир.

Когда в Китае к власти пришли монголы, они тоже давали королям Нангчена официальные титулы и должности. Короли Нангчена получили титул чингху, который на одну ступень ниже, чем гошир, но всё же выше, чем ван. Все западные территории делились на области, которыми управляли четыре чингху и восемь ванов. По современным представлениям мы могли бы назвать чингху подотчётным, но независимым правителем, а ван соответствует скорее губернатору области. Однако короли из рода Цангсар – мои предки – никогда не получали никаких должностей и оставались ламами[24 - За века главы монастырей в Нангчене стали последователями школы дрикунг-кагью, а в более недавние времена королевские гуру были из школы друкпа-кагью. Цечу Гомпа, главный королевский храм, относится к друкпа-кагью, а главный лама этого монастыря – Адеу Ринпоче. Некоторые другие из главных монастырей принадлежат к дрикунг-кагью. [ТУР]].

В последующие столетия императорский двор ввёл традицию иметь своих представителей в различных областях Тибета. Подобно тому, как в Лхасе находился высокопоставленный китайский чиновник, которого называли амбань, китайские представители были и в Нангчене, и в соседнем королевстве Дерге.

Во времена учителя-поэта Кармы Чагме, за двенадцать или тринадцать поколений до моего рождения, китайцы из расположенного к северу Силинга принудили Цангсар уступить Нангчену большую часть своей политической власти. Затем примерно три поколения тому назад один важный советник при дворе Нангчена сумел привести Цангсар под власть короля Нангчена и ввёл обязательные подати. Так что, в конце концов, мы полностью потеряли независимость.

Когда я рос во дворце Цангсар, наша семья уже не участвовала в политических делах, хотя я обладал непрерывной духовной линией. Со стороны отца из поколения в поколение всегда были ламы-нгакпы. Родословная Цангсара продолжалась как линия преемственности баром-кагью, в то время как политическими делами страны управляли во дворце Нангчен.

* * *

Такое положение дел, когда в Нангчене были правители, а в Цангсаре – ламы, гармонично продолжалось на протяжении столетий, за исключением периода правления одного из королей.

Иногда мирская власть ударяет человеку в голову. Вот и король Нангчена в одно прекрасное утро посмотрел на восток и увидел, что вершина ближайшей горы заслоняет его дворец от тёплых лучей солнца. «Я король! Я хочу, чтобы по утрам у меня был солнечный свет! Срыть вершину этой горы!» – вскричал он.

Огромные силы были брошены на эту работу, и скалу стали рубить. Гора была не из маленьких, но людям удалось убрать довольно большую часть вершины. Даже в наше время, если забраться на эту гору, можно увидеть результаты их труда.

Но работа была непосильной. Наконец один из рабочих сказал:

– Плохо дело. Мы начали не с того конца.

– Что ты имеешь в виду? – спросили товарищи.

– Легче срубить голову правителю, чем горе, – был ответ.

– Да ты что говоришь?!

– Нам и за тысячу лет не удастся закончить эту работу. Задали нам страшную, невыполнимую задачу. Давайте-ка все сплотимся и покончим с этим неразумным королём.

Именно так они и сделали: отрубили королю голову.

* * *

Нангчен разделили на восемнадцать районов, в каждом из которых было по крупному монастырю[25 - Среди них Кьодраг, Сурманг и др. [ТУР]]. Поначалу все восемнадцать принадлежали к баром-кагью, но влиятельность этой линии угасала, по мере того как влиятельность Кармапы с веками только росла. Так что многие из этих монастырей начали следовать его ветви школы кагью. К тому времени, когда я покинул Тибет, оставалось только несколько небольших монастырей баром-кагью, и одним из них был монастырь моего гуру в Лачабе[26 - В роду Цангсар было три брата: Нгактрин, Сонам Еше и Намгьял Тулку. У Сонама Еше было прозвище «голос цангсарской птицы», и не только потому, что он умел подражать птичьему пению, но и потому, что мог поворачивать голову необычным образом. Все трое стали ламами, и каждый построил по монастырю. Нгактрин основал Лачаб Гомпу, Сонам Еше – то, что ныне называют Цангсар-гомпой, а Намгьял Тулку – Дэмо-гомпу. [ТУР]].

Немного расскажу ещё о моих предках со стороны отца, знаменитое (и, возможно, несколько претенциозное) имя которых было Божественный Род Цангсар. Наша семейная линия состояла из женатых практиков Ваджраяны, множество поколений которых были политически независимы от короля Нангчена. Из поколения в поколение их владения и дворец были хоть и не слишком велики, но вовсе и не малы.

Как я упоминал, мои предки посвящали себя духовному труду, а не политике. В какой-то период времени было восемнадцать братьев Цангсар, которые совместно приготовили восемнадцать комплектов Кангьюра – переведённых на тибетский язык слов Будды, – написав их все чистым золотом. Один комплект поднесли главному ламе линии сакья, один – Кармапе и ещё один отдали в Карма-Гон, главную резиденцию Кармапы в Кхаме. Когда я жил в Лачабе, у нас всё ещё оставался один из комплектов, а второй находился в небольшом храме, который был на попечении у Цангсар. Бумага, чёрная и плотная, была ручной работы, а буквы красиво выведены чистым золотом.

Жёны и сестры этих восемнадцати братьев, которых всего было двадцать пять, решили накопить заслуги, приготовив двадцать пять комплектов многочисленных сутр Праджняпарамиты, посвящённых запредельному знанию, причём каждая книга была написана чистым золотом на тёмно-синей лазуритовой бумаге. В моё время один из комплектов всё ещё хранился в храме Цангсар. На протяжении столетий многие люди видели, как охранительница Дусолма оказывает почтение этим священным текстам, обходя их по кругу. С моей семьёй было связано множество художников. Однажды, когда Кармапа проезжал по местности между Тибетом и Китаем, ему вручили в качестве дара тысячу живописных свитков – тангка.

Все эти предки из рода Цангсар, вплоть до моего прапрадеда, были мастерами, которые полностью обрели плоды духовной практики. Среди них, наверное, не было ни одного, включая и моего отца, кто не являл бы какие-то чудеса или знаки великого постижения[27 - Все предки Тулку Ургьена Ринпоче, как и он сам, оставляли после кремации рингсел. [ЭПК]]. Я слышал, что один из них возглавлял войско Нангчена и однажды на него напала группа солдат из Дерге, но их мушкеты не причинили ему вреда[28 - Мне бы хотелось упомянуть и о Лхасунге, одном из самых важных учителей среди моих предков. Он был одним из пяти братьев, которые все стали сиддхами, и под конец жизни проявил Радужное Тело. Это случилось при жизни великого дитя-тертона Намчо Мингьюра Дордже и его ученика Кармы Чагме. Мингьюр Дордже получил состоявшее из тридцати семи листов терма ума, которое касалось Лхасунга. Там были садхана, а также другие практики, посвящённые различным просветлённым деяниям. В своём видении юный Мингьюр Дордже узрел, как Лхасунг проявился из пупочного центра Махакалы, охранителя учений Будды. Тертон вручил текст ученикам Лхасунга и сказал им: «Если вы сможете выполнять эти практики, это обеспечит защиту вашей традиции на протяжении жизни многих поколений». У меня есть немного волос, оставшихся от Лхасунга, после того как его тело растворилось в радужном свете; я храню их в одном из своих гау. [ТУР]].

* * *