Любовь твоя стала ядом

Каждый раз трясусь от страха, когда вижу его, мямлю как двоечница у доски… И почему только у него всегда вид такой злой? Ко всем девушкам такое отношение или только ко мне?

Может чувствует кто я? Что было бы если узнал?

И так меня не выносит, а если узнает, то задушит, наверное. Не удерживаюсь, бросаю взгляд в его сторону.

Внимательно следит за дорогой, держит руль только одной рукой, а другая у него сжата в кулак, мышцы на них напряжены, мое воображение рисует безумные картины, как эти руки сжимают мое горло…

Сглатываю, прикрываю глаза, чтобы отогнать их от себя, но теперь перед глазами другая картина, то, как он рвет этими руками мое платье…

Оно ведь было новое, и не совсем мое – проносится досадная мысль.

Машина останавливается, я распахиваю глаза. Неужели доехали? Так быстро?

Выглядываю в окно, мы находимся на пустынном пляже у какой-то хижины из камыша, нервно выпрямляю спину.

Что мы тут делаем, зачем он сюда заехал? Нехорошие догадки проскальзывают одна за другой.

Харун переворачивает ключ в зажигании, машина глохнет.

" Он же не собирается меня насиловать? А может им известна правда обо мне, и они это все подстроили, чтобы убрать меня!"

Он выходит из автомобиля, я же нажимаю на кнопку блокируя сначала свою, а затем и соседнюю дверь, словно это может как-то обезопасить меня.

Но к моему удивлению он направляется к хижине, откуда выходит седой старик, улыбается при виде него, они жмут друг другу руки, обнимаются.

О чем-то говорят, старик зазывает его внутрь, но он показывает на машину, тот кивает, уходит внутрь, Харун идет обратно.

Но не садиться в машину, а дергает ручку заднего сидения, она ему не поддается, посылает мне гневный взгляд через окно.

Мое оцепенение сразу улетучивается, нажимаю кнопку и дверь открывается.

– Выходи, – рычит сквозь зубы. -З-зачем? – спрашиваю , запинаясь.

Он щурит глаза, впивается в меня взглядом, не отвечает на мой вопрос, ждет, когда я выполню его приказ.

– Тебе помочь? – угрожает.

Я моментально выхожу из машины, босые ноги тонут в песке, с силой сжимаю полы пиджака. Он захлопывает двери, поворачивается и идет к хижине, я плетусь за ним, не понимая, какого дьявола происходит, что он задумал?

Мы заходим в хижину, я вижу несколько деревянных столиков, Харун направляется, садится за один из них. Я стою заторможенная у входа. Но когда слышу шаги, на цыпочках подбегаю и сажусь напротив, прячу под столом наготу ног.

Из соседнего помещения выходит пожилая, пышнотелая женщина в фартуке, ее лицо освещает теплая улыбка, светлые глаза излучают доброту.

– Харун, – ласково с любовью, – ты вернулся, мой мальчик.

Мой спутник встает со стула, приветствует ее, позволяя обнять себя.

– Кто эта юная леди? – спрашивает женщина на английский манер, разворачиваясь ко мне лицом, – неужто твоя возлюбленная?

– О, нет, – нервно восклицаю, протягиваю руку, – я Диана.

Она пожимает мою ладонь, на несколько секунд ее взгляд задерживается на пиджаке, затем возвращается к Харуну.

– Ладно, милый, я на минутку, хотела поприветствовать тебя, сейчас все будет готово, Сафар сказал, что ты очень голоден, – тараторит быстро, а затем исчезает из виду.

"Нормально? Не мог меня сначала довезти, а потом уже утолять свой голод?"– не довольствую.

Осматриваю обстановку вокруг, интересное место, никогда бы не подумала, что в этой хижине кафе, на входе нет никакой вывески, да и находится на пустынном, заброшенном пляже.

Похоже, что эти люди его хорошие знакомые, судя по теплому приему, но он даже им не улыбнулся.

"Хмурый тип."– морщу нос.

– Сначала выпейте чай, – на столе появляются два грушевидных стакана и чайничек, следом рафинированный сахар и варенье из инжира.

Смотрю на стаканы, вспоминаю деда, он пил только из таких…

– Скажи, дочка, знаешь в чем уникальность этих стаканов? – обращается ко мне мужчина, который встречал Харуна, видимо заметив мою заинтересованность ими.

Я киваю, улыбаюсь вспоминая, как однажды спросила об этом деда, и он терпеливо объяснял, попивая чай.

– Вот в этой части, – показываю на верхнюю часть стакана, – чай быстрее остывает, а нижняя дольше хранит тепло, поэтому чай охлаждается не сразу, а еще не требуется много времени, чтобы допить содержимое такого стакана, поэтому вкусовые качества чая не теряются, – заканчиваю с важным видом, непроизвольно улыбаюсь старику.

– Все верно, дитя, – одобрительно говорит он, подмигивает, разливая чай в стакан, ставит передо мной и уходит.

Я продолжаю улыбаться, потом вспоминаю, где я нахожусь и с кем, улыбка исчезает с лица. Из-под опущенных ресниц поднимаю взгляд на Харуна, на его лице непроницаемая, ничего не выражающая, маска…

Он не спеша попивает чай, я же молча сижу напротив…

Через несколько минут парочка возвращается вместе с подносами в руках. На столе один за другим появляются тарелки с закуской, зеленью, домашним сыром, с ароматным свежеиспеченным хлебом, но главным блюдом служит жаренная рыба.

– Приятного аппетита – хором произносят они, оставляя нас одних.

Харун принимается за еду, видит, что я бездействую.

– Ждешь особого приглашения? – приподнимает одну бровь.

– Спасибо, я не хочу, – отказываюсь, кусок не полезет в горло в его присутствии.

Живот, громко протестует, напоминает о том, что он даже не завтракал.

– Похоже, твой желудок так не думает, – иронизирует.

Я краснею, беру стакан с чаем, делаю небольшой глоток, пытаюсь ввести в заблуждение свою пищеварительную систему.

Больше Харун не обращает на меня внимания, поглощает все, что находится на столе.

Чертов садист, это самая изощрённая пытка, приятные ароматы заставляют меня глотать слюни.