Любовь твоя стала ядом

Она недовольно поджимает губы, но поднимает трубку телефона.

– Как вас представить?

– Диана Джемаль.

– Харун, к вам по личному вопросу Диана Джемаль, – она окидывает меня взглядом с ног до головы, – поняла, – отвечает в трубку.

– Вам придется подождать, когда он освободиться, – теперь уже мне отвечает она и кладет трубку.

– Хорошо.

Она не предлагает мне присесть и мгновенно теряет ко мне интерес. Склонив голову, возвращается к изучению документов, лежащих перед ней. Я в шоке от её бесцеремонности. Разворачиваюсь, иду к черным офисным диванам и присаживаюсь на один из них, кладя рядом пакет. На стеклянном столике множество журналов. Беру первый? попавшийся, стараюсь заинтересовать себя им.

Пока я бесцельно рассматриваю картинки в журнале, к нему в кабинет то и дело входят и выходят люди. Время идет: я сижу уже второй час, попа начинает болеть, а я – злиться. Рассматриваю журналы по второму и даже третьему кругу, и всё это под строгим взглядом его секретарши, которая дразнит меня запахом ароматного кофе. Она пьет сама и заносит в кабинет Харуна, а мне и не думает предлагать. Хочется послать всё к черту и уйти, но надежда, что вот-вот, и он меня пригласит, не отпускает.

Проходит еще? час, затем ещё два. Я продолжаю ждать из упрямства. Мысленно обзываю его всеми известными мне ругательствами, но от этого не становится легче. Когда я дохожу до отчаяния, решаю, что суну пакет его секретарю и уйду, пусть она сама передаст ему. Но она встаёт, берет какие-то папки в руки и направляется к лифту, бросая на меня предупреждающий? взгляд.

Как только она скрывается в лифте, я вскакиваю на ноги, хватаю пакет и стремительно направляюсь к его кабинету. «Ну, я сейчас тебе устрою!» – предвкушаю я мстительно. С силой? дергаю ручку двери, толкаю её так, что она ударяется об стену и захожу в его кабинет.

В центре стоит массивный? рабочий? стол, за которым никого нет. Я оглядываю светлый?, просторный? кабинет и замечаю в левой? его части, у стены, открытую дверь офисного шкафа, из-за которой показывается голова Харуна. Его глаза метают молнии. Он отходит назад, и ошарашивает меня тем, что стоит по пояс голый, держа в руках рубашку. Это этим он так сильно занят? Кто вообще переодевается в офисе? Чертов педант!

– Тебя не учили хорошим манерам? Прежде, чем войти куда-то, нужно постучаться! – произносит он, грозно сдвинув брови.

Меня это не пугает, ведь я в праведном гневе – надо же было так угробить мои? день! Отвожу взгляд, который, оказывается, всё это время изучал его накаченный торс.

– Не нужно говорить о хороших манерах, они вам точно не известны! – гордо шагаю я по кабинету к его столу.

Боковым зрением вижу, как он натягивает на себя рубашку и застегивает пуговицы.

– Вы заставили меня прождать пять часов! Но я ценю чужое время, поэтому перейду сразу к делу. Я пришла, чтобы вернуть вам это! – с грохотом опускаю пакет на его грёбаный рабочий? стол. – Мне от вас ничего не нужно! Достаточно было просто извиниться за свои? поступок!

Харун, уже одетый? в белоснежную гладко-выглаженную рубашку, медленно двигаясь, подходит к столу и опускается в кресло.

– Что это? – кивает он на пакет.

– Платье, которое вы мне прислали, – отвечаю я, вздернув подбородок. – Это было не к чему, я не буду его принимать!

Он медленно поднимает руку и смотрит на свои наручные часы, а затем на меня.

– Ты, отняла у меня пять минут времени, – демонстративно стучит он по часам, – пытаясь вернуть то, что я тебе не посылал.

– Как это не посылал?!

– Не посылал, это значит, что я не имею никого отношения к этому пакету и к тому, что находится в нём. И еще?, запомни на будущее, я никогда не извиняюсь, вне зависимости от того виноват или нет.

Еле заметная ухмылка делает его лицо одновременно прекрасным и жестоким. Весь мои? самоконтроль куда-то исчезает, шея и щеки заливаются краской, и я часто моргаю. Это надо же так облажаться!

Откинувшись в кресле, он смотрит на меня в упор. Я теряюсь от его притягивающего взгляда и на несколько секунд забываю, зачем вообще пришла. Ощутимое напряжение чувствуется между нами, и он позволяет ему увеличиться, откровенно наслаждаясь моим позором.

– Харун, ты занят? Нужно выбрать снимки с фотосессии, – раздается в дверях голос Имрана.

Слышу, как он шагает в кабинет, ставит на стол папки, и встает у противоположной? от меня стены.

– Диана, – произносит Имран удивленно, когда замечает меня, – что ты здесь делаешь?

– Возвращает платье, которое ей якобы посылал я, – издевательски отвечает вместо меня Харун.

Имран бросает взгляд на пакет на столе.

– Почему? Оно тебе не понравилось? Вообще-то, его послал я, – признается он.

Ну конечно, нужно быть полной? идиоткой?, чтобы не догадаться об этом! Как только я подумала на Харуна?! Открываю рот, чтобы ответить, но ничего не выходит. Мне приходится пару раз прокашляться.

– Позволь спросить, за каким чертом тебе это нужно было делать? – спрашивает Харун брата.

Его глаза опасно поблёскивают. Теперь откашливается Имран.

– Ну, вообще-то, её платье получило производственную травму в агентстве, поэтому я подумал, что Диана имеет право получить взамен другое…

Пару секунд все молчат. Харун никак не комментирует заявление брата, лишь, поджав губы, рассматривает его в упор.

– Я не знала, что это от вас, – нарушаю тишину я, – но раз его прислали вы, – акцентируя внимание на последнем слове говорю я, – то, пожалуй, оставлю платье себе.

Я стреляю в сторону Харуна злобным взглядом. Сегодня должно пострадать не только моё самолюбие!

– Отлично, тем более скоро у тебя будет повод надеть его: у нас намечается вечеринка, – весело произносит Имран, пытаясь разрядить обстановку.

– Спасибо, платье чудесное, это очень мило с вашей? стороны, – нагло любезничаю, направляя все силы на то, чтобы разозлить Харуна.

– Какого чёрта вы устроили в моем кабинете? – гремит он. – Если ты все выяснила – можешь проваливать!

Его слова, как выстрел, эхом отражаются от стен кабинета, действуя на нервную систему. Я стискиваю зубы, чтобы не послать его ко всем чертям. Выхватываю пакет, достаю контейнер и ставлю его на стол.

– Я обещала вернуть это, – сердито произношу я, глядя на него.

Никогда не встречала человека, который вызывал бы у меня такое бешенство. Я хочу расцарапать ногтями его наглую, самодовольную рожу!

– До свидания, Имран, – демонстративно прощаюсь я только с ним.

Гордо вздёрнув подбородок, разворачиваюсь и шагаю по направлению к выходу. Моя гордость только что была смертельно ранена, и этим я обязана только себе!

Глава 12

Выпрямив спину, расправляю плечи, приподнимаю подбородок и грудь вперёд, стараюсь шагать по ровной линии, начерченной по подиуму в зеркальной студии. Моник, преподаватель и постановщик дефиле, сцепив руки на груди, внимательно наблюдает за мной. За последние несколько дней, что мы с ним вырабатываем мою походку, он не сделал мне ни одного замечания, и это припадает мне уверенности.

Дохожу до середины подиума, ставлю руку на талию, выжидаю три секунды и иду обратно. Становясь на место, вопросительно смотрю на него, ожидая его оценки или критики, но он молчит и лишь, подняв руку, чертит в воздухе пальцем круг, говоря тем самым, чтобы я прошлась еще? раз. Я киваю, начинаю сосредоточенно шагать, пытаясь вспомнить все нюансы, о которых он говорил, но мой взгляд падает на дверь, откуда появляется Имран, точнее его голова. Просунув её в студию, он выкатывает язык, закатывает глаза и строит одну из своих милых рожиц. Мои губы против воли растягиваются в улыбке.

За последние две недели мы с Имраном подружились, с ним легко и просто, много смеха и веселья. Он из тех, кто умеет превратить любую работу в веселье и получать удовольствие от процесса съемок.