Первая проекция

Первая проекция
Кирилл Туров

Герой фантастического романа – студент пятого курса кафедры ядерной физики, Андрей просыпается в незнакомой квартире. Точнее квартира знакомая, вот только обстановка в ней совершенно другая. Дом, адрес, дата, город – всё как обычно, а квартира не та. Странности продолжаются, когда он решает выйти и прогуляться по городу – город тоже изменился до неузнаваемости, к тому же, ему встречаются люди, близко знакомые с ним, но которых сам он видит впервые в жизни. Спустя какое-то время, Андрей понимает, что попал в параллельную вселенную. Но проблемы на этом не заканчиваются. На следующий день, герой вновь оказывается в параллельном мире, а позже выясняет, насколько многогранно пространство-время. Что случилось с его прошлой жизнью, куда делись его друзья, работа и родной город? Ответы на эти вопросы даёт роман "Первая проекция".

Кирилл Туров

Первая проекция

Пролог

Вот уже какое-то время я не могу понять, что со мной происходит. Каждое утро я боюсь открывать глаза, в очередной раз ожидая того, что проснусь не в своей постели, не в своём доме. Впрочем, «своими» все последние дома я могу назвать только с большой натяжкой. Всё это началось совсем недавно – какую-то неделю или полторы назад. Честно говоря, я немного запутался в происходящем, поэтому мне сейчас тяжело восстанавливать хронологию всех событий. Но я постараюсь это сделать. Я постараюсь вести дневник наблюдений, даже если каждый раз мне придётся его писать с самого начала. Это помогает мне не сходить с ума от происходящего и хоть как-то систематизировать события.

Глава 1. Начало пути

– Андрей, что с показателями давления? – голос куратора испытания вывел меня из размышлений о вечном. Я глянул на пляшущие столбцы графиков, нашёл барометрические, сделал, как и подобает, небольшую отметку в журнале, после чего ответил:

– Показатели давления в норме.

Куратор продолжил спрашивать, о температуре, скорости распада ядра, количестве электронов, пойманных специальной электромагнитной ловушкой, а также о прочих, абсолютно стандартных данных, которые используются для корректировки эксперимента, в случае необходимости. Наконец, пришло время завершать опыт, и я облегчённо вздохнул, поскольку теперь можно было отправиться домой – моя смена давно закончилась, но мне пришлось задержаться из-за затянувшегося эксперимента. Куратор, коим был мой достопочтимый научный руководитель, Фёдор Геннадьевич, объявил об окончании работы.

– Двадцать второе сентября две тысячи сорок второго года. Вторник. Время – девятнадцать ноль-ноль. Испытание нагнетателя проведено успешно. Нагнетатель активирован на двадцатипятипроцентную мощность и работает в штатном режиме. Новый рубеж преодолён. Поздравляю, коллеги.

В лаборатории, кроме меня и научрука никого не было, но он каждый раз повторял одну и ту же фразу, формализуя проводимые нами опыты до тошноты. В первые несколько раз я даже оглядывался по сторонам в поисках тех самых коллег, которых он поздравлял. Фёдор Геннадьевич на все мои вопросы отвечал лишь стандартной фразой:

– Регламент нарушать нельзя!

Чудаковатый он был, но научруков не выбирают. Мне нужна была рабочая практика, а на единственном предприятии в области, которое занимается исследованиями в области ядерного распада, был жуткий профицит кадров. Для того, чтобы попасть на настоящую практику, было всего три пути – связи на предприятии, прямое направление от университета или упрямство и немного везения. Связями я не обладал, учился не так, чтобы плохо, но не настолько, чтобы получить «зелёный билет» в лабораторию, а вот третий путь мне был под силу.

Месяца три я отбивал ботинки, пытаясь добиться аудиенции в отделе кадров, затем ещё два месяца бегал с разными бумажками и заставил их подписать, как мне кажется, половину сотрудников организации, а потом ещё месяц ловил Фёдора Геннадьевича в проходной, чтобы он наконец-то взял меня к себе.

Фёдор Геннадьевич был низкого роста, очень худой по телосложению, имел привычку надолго задумываться, глядя в какие-то одному ему известные дали, а также постоянно щурился, если забывал надеть очки. Почтенный возраст давал о себе знать. Кроме того, уже на самой первой встрече, мой научный руководитель оставил о себе неизгладимое впечатление.

Начать стоит с того, что он перепутал меня с другим сотрудником, поздоровался со мной и повёл меня в какое-то небольшое на вид здание. Больше всего в тот день мне запомнился деревянный пол, каждый шаг по которому отдавался гулким эхом, распространяющимся в лабиринте бесконечных коридоров. Когда мы дошли до нужной двери, которая никак не отличалась на вид от других таких же дверей, выходящих в коридор, Фёдор Геннадьевич резко остановился и повернулся ко мне.

– Погоди-ка, ты ведь не Полосков, верно? И не Марина?

Я, конечно, не отличался телосложением атлета, но наличие довольно длинной щетины на лице, как минимум, должно было заставить задуматься моего, пока ещё не состоявшегося руководителя. Я так опешил от его вопроса, и, сказал первое, что мне пришло в голову.

– Кажется, нет.

Фёдор Геннадьевич, к тому времени, уже открыл дверь своим ключом и пригласил меня войти внутрь.

– Печально-печально. Судя по всему, мы с ним немного разминулись. Ну что ж, будем работать с тем, что есть.

«Тот, что есть» молча вошёл в кабинет и протянул стопку документов.

– Я учусь на заочном отделении ядерной физики Снежинского физико-технического института и должен пройти преддипломную практику. Готов работать усердно и задерживаться, если необходимо до позднего времени. Но, кроме вас, все остальные сотрудники заняты. Меня послали к вам.

Фёдор Геннадьевич нахмурился, глядя на протянутые документы, затем вздохнул так, будто на него взвалили невероятную ношу и завершил наше знакомство.

– Лучше бы ты был Полосковым. Ладно, давай свои бумажки. Завтра в восемь утра чтобы как штык был у кабинета.

На следующее утро, как и на протяжении следующих нескольких недель, я заявлялся в назначенное время к своему руководителю и верно ждал его около кабинета, на протяжении часа или полутора – в зависимости от настроения Фёдора Геннадьевича. Каждый день он встречал меня с таким искренним удивлением, будто видел в первый раз. Тем не менее, мы быстро начинали работу, поскольку он не хотел тратить своё бесценное время на пустые разговоры со студентами. Он редко обращался ко мне по имени, именуя просто «студентом», «ассистентом» или «помощником», но не в этот день.

На этот раз, он соизволил вспомнить моё имя и одарил меня загадочной улыбкой. Мы уже долгое время работали над его экспериментальной установкой, которую он называл нейтронным нагнетателем. Какие функции оно должно было выполнять я знал – возможность создания нейтроноизбыточных ядер, но практического применения пока не понимал абсолютно. Фёдор Геннадьевич объяснял, что его нагнетатель, в теории, способен создавать островки стабильности и ещё что-то о дважды магических ядрах. Услышав на практике в первый раз о магических ядрах, я рассмеялся и не преминул объясниться перед научруком.

– А эти ядра к какой школе относятся, стихийной или тёмной?

Но увидев его выражение лица, поспешил заткнуться, поскольку оно не предвещало ничего хорошего.

В общем, в этот день, он чуть ли не впервые начал называть меня по имени, потому как мы смогли запустить нагнетатель на четверть мощности и даже умудрились не уничтожить половину тестового стенда, как это уже бывало несколько раз. Эксперименты с электронами и нейтронами – дело нешуточное, нужно соблюдать большую осторожность в работе.

Опыт проходил достаточно напряжённо и, в какой-то момент, мне показалось, что датчики начали вести себя неадекватно. Но это продлилось всего несколько секунд, к тому же они стабилизировались к концу проведения эксперимента, поэтому я решил не заострять особого внимания на своём наблюдении – мало ли, что могло показаться нерадивому лаборанту. Кроме того, мне не хотелось расстраивать учёного какими-то пустяками.

Фёдор Геннадьевич, наконец-то возвестил об окончании рабочего дня. Он явно был в приподнятом настроении после успешно проведённого эксперимента.

– Ну что ж, коллега. Сегодня мы можем закончить немного пораньше, поскольку ровно в полночь, установка заработает на целых пятьдесят процентов сразу, в автоматическом режиме. Судя по идеальным показателям, мы можем себе такое позволить и отпраздновать это событие здоровым богатырским сном.

С чувством выполненного долга, я начал собираться домой. Последние пару месяцев, с самого начала практики, я жил один, вдали от родного города. После трудоустройства в НИИ, мне назначили минимальную оплату, чего, вместе со стипендией ударника, вполне хватало одинокому студенту.

Добравшись до своей квартиры, я, как обычно, посидел немного перед сном в интернете, выпил огромную кружку чая с печенюшками и отправился спать. Я надеялся хорошенько выспаться перед новым трудовым днём. Но, стоило мне только закрыть глаза и немного задремать, как вдруг меня разбудил собственный телефон, лежащий под подушкой. Открыв глаза, я понял, что не заметил, как проспал всю ночь.

Будильник на телефоне истошно вопил какую-то незнакомую мне мелодию, я на автомате попытался смахнуть по экрану пальцем, но наткнулся на какую-то кнопку снизу. Странно, мне казалось, что на моём смартфоне кнопок никаких не было. Разлепив глаза и сосредоточившись на телефоне, я понял, что держу в руках не свой. Сон как рукой сняло. Я поднялся на кровати, огляделся по сторонам и потянулся к одежде. Кажется, вчера я её кинул в другое место. Тем не менее, я натянул лёгкие брюки, футболку, ощущая какую-то неправильность всего вокруг. Квартира была, как будто моей и, одновременно, не моей. Расположение комнат было тем же, но все вещи лежали совсем в других местах.

Денег у меня было немного, поэтому я смог позволить себе только небольшую однушку, за вполне приемлемую цену, уже обставленную мебелью для квартиросъёмщиков. И уж точно я не мог позабыть расположение предметов в таком ограниченном пространстве. Кухня, комната, ванная, совмещённая с туалетом – всё было на месте. Но вещи, как арендованные, так и купленные мной за одну ночь изменились до неузнаваемости. Я бродил по квартире ничего не понимая. Дошёл до входной двери, проверил замок, вспомнив старый советский фильм про то, как герой перепутал свою квартиру с чужой, открыв дверь своим ключом, находясь в другом городе. Да, в то время такой случай мог произойти – типовые плановые застройки, типовые проекты домов, но не в наше же время.

К тому же, я ведь не мог перепутать свою квартиру в одном городе с какой-то другой – из города я не уезжал, да и спать лёг в свою кровать, а не чужую. Оглядевшись ещё раз по сторонам, я снова убедился в том, что это моя квартира, но много чего не хватало, в том числе моего домашнего компьютера. Будильник зазвонил повторно, возвещая о прошедших со времени подъёма пятнадцати минутах, и я понял, что если сейчас же не возьму себя в руки, то опоздаю на практику. Я быстро умылся, почистил зубы, накинул поверх футболки толстовку, обулся и пошёл на улицу.

Улица меня встретила свежим ветерком ранней осени. Деревья начали менять цвет в сторону жёлтых и красных оттенков, солнце пока грело, но не настолько, чтобы ходить в одной лишь футболке, а тротуары начали покрываться золотистым ковром из опавшей листвы. Но и на улице, несмотря на знакомую погоду меня ждал ряд удивлений. Во-первых, отсутствовал небольшой магазин, который стоял рядом с моим домом. В него я частенько забегал за покупками – купить вкусняшки к чаю перед сном или пачку пельменей с утречка. Во-вторых, расположение домов было немного другим. Автобусная остановка стояла чуть дальше положенного, да и, в целом, всё выглядело немного, но по-другому.

– Какого лешего? – не смог удержаться я от комментария.

На лавочках сидели две старушки, которые при виде заспанного и ошеломлённого меня начали громко обсуждать современную молодёжь, которая до утра где-то шляется, а потом, «почти не выспамшись», несётся сломя голову на работу.

– Вот и Андрюша тоже, – сказала одна из бабушек, кивнув в мою сторону, – Пришёл вчера в три часа ночи после гулянок, открыть квартиру не мог. Шумел на весь подъезд. Милицию скоро вызывать буду.

Я хотел было что-нибудь ответить, оторопев от такой несправедливости, но увидел подъезжающий к остановке трамвай. Трамваев в городе отродясь не было – я всегда добирался до дома либо на маршрутке, либо на попутках, поэтому спросил, единственное, что мне пришло в голову.

– И давно тут трамваи ходят?

Бабушки громко рассмеялись, будто я сморозил какую-то чушь.

– Со времён Хрущёва, Андрюшенька. Неужто забыл?

Ещё меня удивил тот факт, что бабуля меня знала по имени – за два месяца я толком не успел ни с кем познакомиться, тем более, с бабушками.

– А вы откуда меня знаете?

Бабуля вытаращила на меня глаза.