Новый человек на старой планете

И небо уходящее в никуда,

И недозрелость плевких зерен,

И бравирующая глупостью гопота…

И это все жизнь… или подобие жизни?

Дома, улицы, телефоны,

Спешка жизни в одышке,

Побеждая дурные марафоны,

Жил… все время в безвоздуший…

Отныне я доверяю жизни, а я ведь только страницу открыл,

Неведомых краях отчизны, отшельник терпеливый жил.

Да и те что с крыльями на спине, и тот гнетущий сброд.

Сложатся отныне и навеки… в странствующий, безликий народ.

А, я в потемках особо не разбираясь… плету жизни нить.

Времена текущие с черноты… заставляют поневоле жить.

А, я ныне негнущийся… странник плывущий по реке налегке…

И мысли мои глухи… и бренность дня на самом дне.

Именно в тот период, в моей жизни произошло одно очень необычайное, довольно жуткое событие.

И, вот спустя десять лет, я шагаю по пыльной, извилистой тропинке. Хотя по логике событии тех лет, душа моя давно должна была отправится в иной более обширный, или более уютный, приветливый мир, а тело мое уже должно было давно сгнить в недрах любимой земли. Нет, этого не случилось, я здесь. Более того я здоров как никогда, и, как ни странно молод, даже, смешно сказать довольно красив…

Кто истинный я? Тот полуживой, умирающий старик, обитавший на земле десять лет назад, или нынешний я, то есть высокий молодой человек, ньюмен, новый Жан Даулет, который сейчас идет по этому пологому берегу Великого моря?

Вообще, кто такой человек? Тело или душа, или возможно, что-то другое?

Имею ли я право называться Жан Даулетом?

Кто я? Человек? Если не человек то почему остались прежние смятения души, тот же рой удушливых мыслей, которых невозможно отгонять от себя, те же страхи, волнения, тревоги, опасения? Как я хотел бы избавиться от всех мыслей, которые мучили меня.

Но, годы бегущие незаметно уже превратились в безвременье, где нет конца и края, нет и начала, и, тот эфемерный физический мир, перевернувшись, обернулось ко мне тоскливой безмерностью… Возможно, только в ограниченности пространства и времени таится та сладострастность, и те бушующие страхи, и неизвестность.

Опять я впал в этот мысленный маразм, Я наверное огромный магнит для всевозможной рефлексии, размышлении нужных и ненужных, и поэтому голова у меня всегда нестерпимо болит. Странно даже ставь ньюменом, я не избавился от этой привычки.

Очнувшись, я смотрел в чистое, голубое, с редкими облаками небо, дымчатую даль синего моря. А ведь было так хорошо, и непонятно…

И небо открыть к разговору.

А ватаги легковесных облаков,

Лишь отзвуки вселенского говора,

Где звуки коверкаются во имя,

Доступности изощренных смыслов.

И, летящие зефиры – не кони небесные,

А всего лишь фонемы косноязычия.

И, язычество, облаченное в доспехи,

Тонут в вязкости обрыдлого беззвучия.

А я радостно выйду на поляну,

Где люди с ангелами поют, любя,

И, значения своим умом добуду я,

Так проще,

Ведь синь глазури выдумал не я.

Я не чувствовал опасности, хотя следующие мгновенья готовили мне кошмары, которые только возможно в тяжелых сновидениях. Я не чувствовал опасности, небо не обволакивали свинцовые тучи. Кругом мир, и разлитая в синеве благодать, тишина, таящиеся в себе страшные угрозы…

Я и Кларисс, медленно шли по пологому склону. Налево распласталось бескрайнее море. Вокруг росли небольшие островки деревьев, невысокая трава, кустарники. Жаркое солнце, каменистая тропа, бездонное голубое небо с клочками белых пушистых облаков. Ничто не предвещало беды. Кларисс шла метров двести впереди меня.

Вдруг я увидел этих тварей. Кажется, они вышли из маленькой рощи, рядом с которой мы шли. Они были похожи на волков. Но только намного позже я узнал, что они не волки. Эти неразумные, зловещие создания, были творениями злого человеческого гения.

Эта была большая стая, примерно десять, двенадцать животных. Они неслись с огромной скоростью на нас. Стая разделилась на две. Примерно половина побежала в мою сторону, остальные на Кларисс, но, женщина не заметила их, возможно ее разморило полуденное солнце. Я заорал что есть мочи, размахивая руками, показывая на стремглав, несущихся волкообразов. Но она не отреагировала, шла также размеренно, ссутулившись.

– Кларисс, беги к дереву, к дереву, – орал я.

Она вроде обернулась, смотрела на меня, потом на волков. Я толком не рассмотрел, точнее, в это время, я сам бежал против, волков. Я увидел, на стороне, откуда шли волки большое раскидистое дерево. Только оно могло спасти меня. Надо только добежать до него. И вот, волки, и я бежим навстречу друг другу. Вот, оно, дерево. Я прыгаю, и налету схватываю правой рукой за ветку. Но, не могу обхватывать ногами ствол. С ужасом вижу, что волки, где то метров двадцать от меня. Из моего горла вырывается дикий крик. Страх придает мне силы, и я делаю рывок. Через секунду я вишу на ветке. Благо, ветка оказалась толстой, крепкой. Внизу, у ствола, столпились эти ужасные твари. Стоял невообразимый гвалт. Их завывания, стоны, рычания не похожи на собачьи. Ужасно злые, они дерутся друг с другом, прыгают на ствол, чуть не доставая до моей ноги. Какие они здоровенные. Я оцепенел от страха. Одно неверное движение, и я упаду на этих мерзких тварей, и они за секунду разорвут меня на части. Что делать? Как быть? Я уже не чувствую себя.

Я осторожно освободил левую руку, чуть покачнулся, от ужаса заорал. Мне показалось что, я падаю вниз. Эти твари чуть остановили свою грызню, услышав мой голос, но, потом с удвоенной силой начали облаивать меня. Бешенные какие-то. Вот, схватился левой рукой за ствол, теперь осторожно высвобождаю праву руку, который остался под моим телом. Вижу, одна здоровенная тварина, обхватив лапами ствол, начала карабкаться вверх. И, у него получилось. Еще несколько движении, и он схватит мою ногу. Я заорал, побрыкал ногами. Как я охватил двумя руками за ствол, и как пополз вверх, не помню. Только, теперь я стоял на той ветке, на которой, только что висел.

Волкообраз, не удержался, сполз вниз, и как то кубарем свалился на сородичей. Сородичи набросились на него, остервенело. Один вроде укусил его за шею. Позже он отошел от стаи подальше, лежал, сверкая белыми нитями сердечных жилок. И потом подох. Тогда я уже понял, что волкообразы или какие-то искусственные твари, или трансформированные из живых существ монстры.

Я осторожно начал карабкаться вверх. Хорошо, хоть тут веток оказалось побольше. И мне удалось подняться довольно высоко. Я сел на две сросшиеся, здоровенные ветки. Свесив ноги, обнял руками за ствол. Вроде, я в безопасности. Только теперь начал искать Клариссу. Вот, она бедная, лежит чуть в сторону моря, от того места где шла, в ложбине, и ее плохо видно. Только вижу белые жилки сердечного узла. Значит, умерла бедная женщина. Надеюсь, хоть долго не мучилась.

Только теперь осознаю ужас своего положения. Я сижу на дереве, внизу меня ждут десятки клыкастых зверей, готовых в любую минуту разодрать мою плоть на куски. Я дрожу, осознаю идущих от этих тварей мерзкий запах смерти, моей смерти. О, боже, что за дикая ситуация?

Несколько дней назад мы с Кларисс, слышали, что в округе появились какие-то страшные волкоподобные твари, которые убивают Ньюмэнов. Честно говоря, я особо не верил этим россказням. Обыденность слишком скучна, поэтому ньюмэны обычно придумывают время от времени разные страшилки, о монстрах, разбойниках, чудовищах и пр… Обычно все такие россказни бывают неправдой.