Государственные режимы

Вплоть до конца XVIII в. проводилось четкое различие между демократией и республикой. Джеймс Мэдисон писал, что отличие демократии от республики «заключается в том, что при демократии народ собирается купно и осуществляет правление лично, тогда как в республике съезжаются и управляют страной его представители и уполномоченные на то лица»[157 - Федералист. Политические эссе Александра Гамильтона, Джеймса Мэдисона и Джона Джея. М., 1994. С. 103–104.].

В дальнейшем демократию перестали считать формой правления. А сам термин «демократия» сейчас трактуется по-разному. А. И. Ковлер отмечает, что наиболее часто демократия (от греч. demos, народ и cratos, власть – народовластие) отождествляется с «народовластием». Это определение «универсально, так как применимо к любому историческому типу демократии и является как бы носителем общечеловеческих ценностей демократии»[158 - Ковлер А. И. Кризис демократии? Демократия на рубеже XXI века. М., 1997. С. 19.]. Различают прямую или непосредственную (прямое участие населения в решении государственных вопросов) и парламентскую или представительную (участие в принятии политических решений с помощь выборных представительных органов) демократию. Достижение реального народовластия как власти большинства выступает критерием подлинной демократии, ее идеалом. Например, в советской юридической литературе выделялись демократические и антидемократические формы государства по принципу правления большинства[159 - См., напр.: Петров В. С. Тип и формы государства. М., 1967. С. 73.].

Таким образом, под демократией нередко понимается форма государства в целом. В. В. Лазарев, например, под термином «демократия» обозначает «форму государства в том случае, если законодательная власть в нем представлена коллегиальным органом, выбранным народом, если осуществляются закрепленные законодательством широкие социально-экономические и политические права граждан независимо от их пола, расы, национальности, имущественного состояния, образовательного уровня и вероисповедания»[160 - Теория права и государства: Учебник / Под ред. проф. В. В. Лазарева. С. 313.]. Демократия часто представляется как форма правления, противопоставляемая аристократии и олигархии.

В. Е. Гулиев в Большой советской энциклопедии дает следующее определение демократии: «Демократия – форма политической организации общества, основанная на признании народа в качестве источника власти, на его праве участвовать в решении государственных дел и наделении граждан достаточно широким кругом прав и свобод»[161 - Большая советская энциклопедия. М., 1972. Т. 8. С. 80.].

В политико-правовой теории демократию трактуют как форму плюралистической организации гражданского общества и выражающих его интересы политических партий, профсоюзов и прочих общественных организаций[162 - См.: Арон Р. Демократия и тоталитаризм. М., 1993. С. 273; Emeri C. Droit constitutionnel et institutions politiques. P., 1994. P. 13–14; Lijphart A. Democracies. New Haven; London, 1984. Ch. 7–8; Острогорский М. Я. Демократия и политические партии. М., 1927. Т. 1. С. 279.].

И, наконец, демократия рассматривается как разновидность политического режима. В теории государства и права используется термин «демократический политический режим». К такой трактовке демократии зачастую прибегают и зарубежные юристы, политологи, социологи[163 - См., напр.: Diamond L., Linz J., Lipset S. M. (editors). Democracy in developing countries. London, 1988–1989. Vol. 1–4.]. Для сравнительных исследований последних лет на Западе характерна, хотя и достаточно спорная, классификация государств на демократические и государства переходного периода по критериям демократичности политического режима[164 - См., напр.: Арон Р. Указ. соч.; Burdeau G. La democraties. Regimes, histoire, exigencies. Paris, 1993; Beachler J. Precis de la democratie. Paris, 1994. Ch. III.].

Таким образом, понятие демократии значительно шире понятия демократического государственного (политического) режима. Трактовка демократии как разновидности государственного режима является одной из числа существующих на сегодняшний день трактовок.

Итак, демократический режим — это тип государственного (политического) режима, осуществляющий управление от имени народа, по воле большинства, но с учетом интересов меньшинства, опирающийся преимущественно на диспозитивные методы воздействия в идеологической, политической, экономической сферах регулирования общественных отношений в государстве.

Демократический режим формируется не случайно. Существуют определенные предпосылки или причины данного процесса. Важнейший вклад в понимание причин формирования демократического режима внесла теория модернизации, которая связала процесс демократизации государственных режимов с потребностями экономического роста[165 - См. подробнее: Coleman J. S. Modernization: Political Aspects. – International Encyclopedia of the Social Science. Ed. D. L. Sills. London; New York, 1968. Vol. 10; Братерский М. В. Теория модернизации: обзор американских концепций. США: ЭПИ., 1990. № 9.]. В рамках теории модернизации сформировалась теория политической культуры (Г. Алмонд, С. Верба, Дж. Коулмен), утверждавшая, что в основе перехода к демократическому режиму лежат разделяемые большинством общества политические нормы, позиции и навыки поведения[166 - См.: Цыганков А. П. Современные политические режимы: структура, типология, динамика. М., 1995. С. 212.].

Д. Ростоу сформулировал т. н. «генетическое» объяснение, принимающее в расчет историческое происхождение стран, оказавшихся перед задачей адаптации демократических институтов[167 - См.: Rustow DA. Transitions to Democracy: Toward a Dynamic Model. Comparative Politics, April 1970, N 3. Р. 341–342, 345.].

Сторонники процессуального объяснения формирования демократического режима защищают значимость и уникальность национального опыта, а также факторов случайности в формировании социальных и политических институтов. Решающее значение имеет реально складывающаяся на момент изменений политическая ситуация. Демократию делает возможной не комплекс тех или иных предпосылок, а сам переходный процесс с присущими для него сложностью и непредсказуемостью[168 - См.: Цыганков А. П. Указ. соч. С. 215.]. Так, одна из наиболее известных на сегодня процессуальных теорий подчеркивает роль политических элит в процессе демократизации. Именно принимаемые элитами решения, выбираемые ими стратегии действия прежде всего определяют динамику, а во многом и результаты данного процесса[169 - См., напр.: Zhang B. Op. Cit., Hertz J., ed. From dictatorship to democracy: Coping with the legacies of authoritarianism and totalitarizm. Westwood, 1982; Karl T. L. Dilemmas of democratization in Latin America. Comparative Politics, 1990. Vol. 23.].

Роль самостоятельного фактора демократизации могут играть внешние факторы. Например, С. Хантингтон в своей книге «Третья волна» утверждает, что демократизация представляет собой международный процесс и осуществляется волнами, захватывая сразу несколько стран и оказывая на них взаимный позитивный и негативный эффект[170 - См.: Huntington S. The Third Wave. P. 40–45.].

Началу процесса перехода от тоталитарного или авторитарного режимов к демократическому может предшествовать достаточно длительный период ослабления ресурсов жизнеспособности прежней системы, ресурсов материально-силовых и духовно-психологических. Функционирующий режим оказывается больше не в состоянии удовлетворить важнейшие ожидания (личной безопасности, прочности моральных устоев, приемлемого уровня материального благосостояния и др.) основных социальных групп. Их неудовлетворенность ведет к внутреннему подрыву устоев существующей власти[171 - См.: Цыганков А. П. Указ. соч. С. 217.]. Утрата легитимности[172 - Легитимность политического режима, политической власти или политической системы означает, что они должны соответствовать общественным ожиданиям и базироваться на согласии общества (О понятии «легитимность» см. подробнее: Козлихин И. Ю. Политология: Учеб. пособие / Под ред. Д. И. Луковской. С. 74, 94–97).] существующего режима для правящей элиты означает неспособность убедить массы в единственной правоте избранной ею стратегии развития и выработать такую идеологию, которая в основном отражала бы массовые потребности и установки. Существенную роль играет снижение эффективности действия экономических и силовых структур.

Другая важнейшая предпосылка – неспособность режима удовлетворить экономические потребности общества. Более того, подрыв экономики, развал важнейших отраслей народного хозяйства, нарушение международных экономических связей часто называют основной причиной слома существующей по литико-правовой системы общества (наглядным примером является ситуация с распадом СССР, чему предшествовали нарушения экономических отношений с социалистическими странами Варшавского договора и, как следствие, разрушение экономики государства и резкое снижение уровня жизни населения).

Нередко выделяют второстепенные предпосылки, в числе которых можно назвать такие, как выдвижение лидера с иными политическими ориентациями и программой, попытки насильственного подавления оппозиционных выступлений и др.

Таким образом, причинами формирования демократического режима могут быть и экономические кризисы, и социокультурные противоречия, и разногласия в высших эшелонах власти, и ослабление идеологической легитимизации режима, и многое другое. Эти факторы могут существенно различаться между собой, однако результаты их воздействия чаще всего сходны, так как оказывают на существующий режим сильное давление, под влиянием которого он либо решается на перемены добровольно, либо изменяется насильственно[173 - См.: Цыганков А. П. Указ. соч. С. 208.].

Основными признаками демократического государственного режима являются:

1) гарантированность прав и свобод человека и гражданина, признание прав и свобод высшей ценностью[174 - Однако следует подчеркнуть, что современный демократический режим выражает преимущественно волю тех слоев населения, которые успешно развиваются в условиях эффективной рыночной экономики. Это прежде всего предприниматели, деятели науки и культуры, квалифицированные рабочие, фермеры, все те, кого называют «средним классом». При этом государство в современных странах высокоразвитой рыночной экономики постепенно отражает интересы все более широких слоев населения. Конституции (чаще в преамбуле) изображают государственную власть как выражающую интересы всего народа и направленную на достижение всеобщего блага (см.: Преамбулы к конституциям: США – 1787 г., Франции – 1958 г., Японии – 1947 г., Испании – 1978 г. и др.). В таких государствах демократический режим является наиболее удобным способом подкрепления экономических устоев существующего строя политическими формами, функционирующими с использованием гибких государственно-правовых механизмов, допускающих на практике применение весьма широкого набора методов и средств осуществления государственной власти (см.: Кашкин С. Ю. Политический режим в современном мире: понятие, сущность, тенденции развития. М., 1993. С. 18).];

2) плюралистичность общественных отношений в области политики, экономики, идеологии. Наличие плюрализма означает, что государство (общество) представляет собой совокупность различных целей и интересов (политических, экономических, идеологических), при этом нет такой группы граждан, которая выступала бы в качестве единственного носителя этих ценностей. Как следствие, он характеризуется многопартийностью, свободными выборами, легальной политической оппозицией, многообразием форм собственности. При этом многообразие форм собственности является социально-экономической базой демократического режима;

3) управление осуществляется по воле большинства, но с учетом интересов меньшинства;

4) способность населения оказывать реальное воздействие на функционирование системы управления через выборы, представительные органы, партии и общественные организации, средства массовой информации, контрольные, финансовые, судебные и иные свободно действующие политические институты[175 - См.: Кашкин С. Ю. Указ. соч. С. 23.].

Демократический государственный режим основан на законодательно закрепленных принципах, таких как: 1) принцип разделения властей; 2) принципы свободы и равенства[176 - То есть интересы политических субъектов (государства, его органов, партий, заинтересованных групп, отдельных граждан) получают юридическую защиту, отношения между ними строятся на началах юридического равенства.]; 3) принципы выборности, отчетности, сменяемости и гласности в деятельности государственных органов, которые соблюдаются в зависимости от соотношения социальных и политических сил на том или ином историческом этапе развития каждой конкретной страны.

Указанные признаки и принципы демократического режима характеризуют в большей степени идеальную модель, носящую обобщенный, собирательный характер, включающую наиболее значимые черты этого режима, которые совсем не обязательно все вместе присущи режимам конкретных стран. Последние подчас носят весьма усеченный, деформированный характер[177 - См.: Современное буржуазное государственное право. Критические очерки. М., 1987. Т. 2. С. 136.]. Для того, чтобы политический режим государства можно было назвать демократическим, сформулированные в теории признаки и принципы такого режима должны быть законодательно закреплены и в дальнейшем реализованы. В этом случае речь идет о юридических гарантиях демократического режима. Законодательство государства и действующие международные нормативные акты составляют в совокупности правовую основу демократического режима.

В современной политико-правовой науке в качестве моделей демократического государственного режима выделяют: демократию участия, полиархию, мажоритарную демократию, консенсусную (демократию согласия) и сообщественную (консоциативную) демократию. Подробный анализ данных режимов приводит И. Ю. Козлихин в работах «Современная политическая наука», «Право и политика»[178 - См.: Современная политическая наука. СПб., 1994; Право и политика. СПб., 1996; Политология: Учеб. пособие / Под ред. Д. И. Луковской; § 3 главы 1 написан А. В. Поляковым. СПб., 2002.].

Модель демократии участия (в США – Ч. Мериам, в Англии – Г. Воллс), отмечает И. Ю. Козлихин, делает упор на максимально возможном участии масс в политике, отстаивает принцип участия всех или большинства в решении вопросов, имеющих государственно-политическую значимость. В этом плане режим непосредственной (прямой) демократии, осуществляемый путем народных ассамблей, митингов, собраний и т. п., представляется наиболее предпочтительным, чем представительный (делегированный) режим. Однако в странах, традиционно считающихся демократическими (например, США), политическое участие масс относительно незначительно, а принятие важных решений сосредоточено в руках немногих элит и лидеров. Поэтому сущность демократического режима как власти народа приобретает формальный характер. В связи с этим Р. Даль предложил называть демократические режимы полиархией (многовластием)[179 - Это идеальная модель, однако, в основе своей имеет американский национальный тип демократического режима (см.: Dahl R. A. Democracy and its Critics. New Haven; London, 1989; Dahl R. A. On democracy. Yale university press. New Haven; London, 1998).]. Суть модели в том, что демократический процесс принятия решений происходит во взаимодействии демократическим образом выбранных элит и политических лидеров, а за народом остаются общие контрольные функции. Граждане объединяются в политические партии и заинтересованные группы для отстаивания своих интересов и выбирают лидеров, способных делать это наиболее эффективно. Элиты взаимодействуют между собой путем переговоров, компромиссов, соглашений[180 - См.: Козлихин И. Ю. Право и политика. С. 161.]. Режим полиархической демократии складывается постепенно естественным путем, главная его черта – активная легальная оппозиция.

Мажоритарную модель демократического политического режима предложил рассматривать А. Лейпхарт в работе «Типы демократии»[181 - В работах И. Ю. Козлихина фамилия этого ученого переведена как Лиджифарт (см.: Lijphart A. Democracies. Patterns of Majoritarian and Cosensus Government in Twenty-One Countries. New Haven; London, 1984).]. По его мнению, законченным типом мажоритарной демократии является английская политическая система, которую он называет Вестминстерской моделью, характеризующаяся следующими признаками: исполнительная власть концентрируется в руках однопартийного кабинета; происходит не разделение, а «слияние» власти, т. е. кабинет и большинство палаты общин взаимоопределяют друг друга; палаты парламента не только по-разному формируются, но и обладают не равной (не симметричной) компетенцией; стабильная двухпартийная система, обеспечивающая разделение парламентариев на правящее большинство и оппозиционное меньшинство; отсюда традиционное разделение симпатий электората между двумя сменяющими друг друга у власти партиями; мажоритарная избирательная система[182 - Мажоритарная избирательная система – это система определения результатов голосования, при которой избранным считается кандидат, получивший большинство голосов. Данная система называется также пропорциональной избирательной системой (см.: Тихомирова Л. В., Тихомиров М. Ю. Юридическая энциклопедия / Под ред. М. Ю. Тихомирова. М., 1997. С. 233).]; унитарная форма территориального устройства; наличие неписаной конституции; отсутствие элементов прямой демократии. Стабильность данной модели, говорит И. Ю. Козлихин, достигается за счет того, что «согласия по поводу основных ценностей сглаживают остроту разногласий по конкретным социально-политическим и экономическим проблемам»[183 - Козлихин И. Ю. Право и политика. С. 173.].

Консенсусная модель демократического режима (демократии согласия) также предложена А. Лейпхартом[184 - См.: Lijphart A. Democracies. Patterns of Majoritarian and Cosensus Government in Twenty-One Countries. New Haven; London, 1984.]. Основными идеальными характеристиками ее являются:

1. Исполнительная власть (правительство) коалиционная; обязательно разделение властей, а не слияние, как в вестминстерской модели;

2. Палаты избираются по различным принципам, чтобы создать возможность выявления как общего мнения, так и мнения различных групп (национальных, культурных, территориальных и т. д.). В связи с этим обе палаты должны обладать реальной и симметричной властью;

3. Многопартийная система, жизнеспособность и эффективность которой зависит от способности партий к достижению согласия по принципиальным общегосударственным вопросам;

4. Избирательная система, позволяющая представить наибольшее число интересов;

5. Децентрализация: территориальный и не территориальный федерализм;

6. Необходимость писаной конституции, юридически фиксирующей систему политических институтов и процессов;

7. Вето меньшинства по принципиальным вопросам[185 - См.: Козлихин И. Ю. Указ. соч. С. 173–174.].

В многосоставных обществах (государствах), представляющих совокупность религиозных, идеологических, языковых, региональных, культурных, этнических групп населения (сегментов), по мнению А. Лейпхарта, предполагается развитие политического режима сообщественной (консоциативной) демократии как особой разновидности консенсусной модели режима[186 - См. об этом: Лейпхарт А. Демократия в многосоставных обществах: сравнительное исследование. М., 1997.]. Ее смысл определяется двумя моментами: во-первых, наличием «сегментарных различий», т. е. различий между группами населения многосоставного общества (государства); во-вторых, политическим сотрудничеством элит, представляющих его основные группы (сегменты). По словам А. Лейпхарта, «сообщественная демократия означает сегментарный плюрализм (при условии включения в него всех возможных в многосоставном обществе водоразделов), сочетающийся с демократией согласия»[187 - Лейпхарт А. Многосоставные общества и демократические режимы // Хрестоматия по теории государства и права, политологии, истории политических и правовых учений / Сост. Р. Т. Мухаев. М., 2000. С. 1043.].

Достоинствами демократии как типа государственного (политического) режима являются: обеспечение прав личности, разделение властей, политический, идеологический и экономический плюрализм и др. Однако данному режиму присущи и недостатки. Так, авторы сборника статей «Демократия опять на перепутье»[188 - Demokratie am Wenderpunkt. Demokratishe Frage als Projekt des 21. Jahrhunderts. Hrsg. W. Weinfeld. Berlin, 1996.], говоря о демократическом режиме запада, отмечают, что, во-первых, западная демократия подменяет гражданина потребителем, который, ориентируясь прежде всего на удовлетворение различных своих потребностей, утрачивает гражданскую ответственность за состояние общества. Это проявляется в слабом участии граждан в выборах, в снижении численности и роли общественных объединений. Во-вторых, свободный рынок не защищает интересы тех, кто проигрывает в экономическом соревновании, на которое постоянно ориентированы члены общества в борьбе за более высокий уровень потребления. В-третьих, многие личные, государственные, национальные ценности, с одной стороны, растворяются в процессах глобализации (теряют свою специфику), а с другой – частная собственность обособляет личность, отгораживает друг от друга граждан и объединения людей. В результате авторы сборника констатируют, что в условиях западного демократического режима нет гармонии личности и общества. Существуют проблемы и в социальной сфере. Это и низкая социальная защищенность некоторых категорий граждан, расслоение на богатые и бедные слои населения. Демократический режим не помог решить проблему бедности в развивающихся странах, а на Западе не смог «остановить социальное расслоение, ни политическое отчуждение и падение “духа гражданственности”, ни нарождающийся индивидуализм и массовое одиночество»[189 - Цит. по: Ковлер А. И. Кризис Демократии? Демократия на рубеже XXI века. М., 1997. С. 7.].

§ 7. Проблемы и перспективы развития государственного (политического) режима в современной России

Ответ на вопрос о форме государственного (политического) режима современного российского государства на первый взгляд кажется очевидным – достаточно обратиться к ст. 1 Конституции РФ. Она гласит, что Российская Федерация – демократическое правовое государство с республиканской формой правления. Таким образом, Россия по форме правления – республика, по форме государственного устройства – федерация, по форме государственного режима – демократия. Однако проблема далеко не так однозначна, как представляется на первый взгляд. Попытаемся выяснить, насколько наше государство отвечает признакам демократического государственного (политического) режима.

Основными разновидностями государственного (политического) режима являются демократические, тоталитарные и авторитарные режимы. Помимо этого классическую триаду режимов необходимо дополнить еще одним видом – режимом переходного типа. Выделение его в качестве самостоятельной разновидности обусловлено, во-первых, усилившимся процессом демократизации современного мира, в результате которого потерпели крушение режимы многих социалистических государств. Последние, провозгласив себя демократическими деюре, де-факто были далеки от уровня развитых демократий и долгое время находились (а многие и сейчас находятся) на пути к развитой демократии. Во-вторых, введение в научный оборот категории «государственный (политический) режим переходного типа» обусловлено несколько иным научным восприятием авторитарного режима, который традиционно рассматривался как переходный, промежуточный между тоталитарным и демократическим режимами. Вместе с тем указанный вид режима, как подтверждает государственно-правовая практика некоторых стран (Китай, Южная Корея, Чили), может рассматриваться как реальный, самостоятельный режим, обладающий собственными характерными признаками[190 - Анализ категории «авторитарный режим» см.: Ромашов РА. Авторитарный политический режим: попытка объективной оценки // Теоретико-правовая наука и юридическая практика: проблемы соотношения и взаимодействия: Сб. избранных статей. СПб.: Санкт-Петербургский университет МВД России, 2004. С. 102–106.].

Ответ на вопрос о государственном режиме современной России можно дать посредством анализа процесса фактической реализации юридических гарантий российской демократии.

Эффективное функционирование демократического правового государства возможно лишь при активной роли личности в процессе становления, воспроизводства и совершенствования политических и правовых механизмов. Однако, несмотря на многие позитивные изменения в области прав и свобод человека и гражданина, они часто игнорируются и нарушаются. Безопасности человека угрожают высокая криминализация общества, организованная преступность, коррупция в высших эшелонах власти.

Сложившаяся ситуация в сфере прав и свобод человека, несомненно, отражает переходный характер российского общества. Б. Н. Топорнин указывает на следующие негативные факторы: нестабильная ситуация в экономике; отсутствие у государства необходимых средств; отсутствие строгой и неотвратимой ответственности за нарушения прав и свобод; незавершенность законодательства об обеспечении защиты прав человека; недостатки в работе государственных структур, несущих ответственность за состояние социальной сферы, и др.[191 - На эти причины указывает Б. Н. Топорнин (см.: Топорнин Б. Н. Вступительная статья // Конституция Российской Федерации: Науч. – практ. комментарий. М., 1997. С. 45).]

Следует обратить внимание на то, что, несмотря на принятие за последние годы многих нормативных актов, призванных гарантировать права и свободы человека и гражданина, стабильное развитие экономики, механизмы реализации многих из них не продуманы до конца. В результате мы имеем множество «мертворожденных норм», не оказывающих должное нормативно-правовое воздействие на общественные отношения.

В подобных условиях актуализируется потребность в теоретико-правовых исследованиях прав человека, путей их обеспечения и реализации. В связи с этим особый интерес представляет статья профессора А. В. Полякова «Антрополого-коммуникативное обоснование прав человека»[192 - Текст статьи см.: Права человека: вопросы истории и теории: Материалы межвузовской научно-теоретической конференции. Санкт-Петербург, 24 апреля 2004 / Сост. Е. В. Тимошина, Н. А. Чекунов; под общ. ред. Д. И. Луковской. СПб., 2004.], в которой ученый изложил собственный взгляд на теорию прав человека в контексте коммуникативной концепции права.

Одной из сложнейших является проблема соотношения права и прав человека. Профессор А. В. Поляков в связи с этим совершенно справедливо отметил, что «современное правопонимание… должно отвечать на вопрос о том, как право связано с человеком». В своей работе автор попытался показать, что право – это и есть права человека по преимуществу, «но права, которые существуют не сами по себе, а оказываются связанными и с правовыми обязанностями, и с правовыми нормами, и с правовыми текстами государства в рамках рекурсивной системы правовых коммуникаций».

Действительно, подобный интегральный и антрополого-коммуникативный подход является адекватным современности. В условиях распространяемой по всему миру «демократической идеологии» абсолютизация прав человека – явление распространенное, проявляющееся в достаточной степени по-разному. В частности, некоторые ученые отстаивают позицию выделения прав человека в самостоятельную отрасль современного права, состоящую из «совокупности принципов и норм, определяющих обязанность государств по обеспечению и соблюдению основных права и свобод человека без всякой дискриминации как в мирное время, так и в период вооруженных конфликтов, а также устанавливающих ответственность за преступное нарушение этих прав»[193 - Карташкин В. А. Права человека в международном и внутригосударственном праве. М., 1995. С. 56.]. С. С. Алексеев говорит о том, что каждая национальная юридическая система должна формироваться сообразно принципам и критериям не просто прав человека, а права человека, и прежде всего в значении объективного права, со всеми присущими ему характеристиками – общеобязательностью, государственным принуждением к исполнению соответствующих требований, юридической ответственностью за их выполнение, т. е. действующая юридическая система становится «правом человека»[194 - См.: Алексеев С. С. Право на пороге нового тысячелетия: некоторые тенденции мирового правового развития – надежда и драма современной эпохи. М., 2000. С. 185, 186.]. С. С. Алексеев прямо говорит о необходимости признания права человека «не только в качестве субъективного, но и объективного права»[195 - Алексеев С. С. Право: азбука – теория – философия: Опыт комплексного исследования. М., 1999. С. 629.]. Ученый аргументирует свою позицию, ссылаясь на взгляды И. Канта, который еще в свое время выдвигал идею о праве человека (или о «праве людей») как о явлении объективного права, а также на теоретические положения русского правоведа-цивилиста И. А. Покровского. Последний рассматривал в качестве неотъемлемого права личности так называемое «право на определенность юридических норм»[196 - См.: Покровский И. А. Основные проблемы гражданского права. М., 1998. С. 89.], тем самым показывая, что неотъемлемые права охватывают не только важнейшие социальные ценности, но и явления юридического порядка, сложные юридические механизмы, выраженные в юридических нормах, законах, объективных свойствах права.

Профессор А. В. Поляков в своей статье также совершенно справедливо отмечает, что права человека имеют все необходимые признаки именно права. Утверждение неоспоримо, так как общеизвестно, что право в сугубо юридическом смысле рассматривается в объективном и субъективном смыслах, при этом как объективное, так и субъективное право имеет единые общие и специфические признаки позитивного права. Тем не менее, это вовсе не означает, что под воздействием либеральных идей целесообразно в теории выделять некое «право человека» (С. С. Алексеев), рассматриваемое как объективное право. Ведь с точки зрения содержательной характеристики право не сводится только к правам человека (право, например, регулирует деятельность различных субъектов политической системы). В связи с этим нам представляется не совсем верным мнение проф. А. В. Полякова о том, что нет правовых норм без прав человека (субъективных прав). А как же нормы-дефиниции, нормы-принципы, нормы-начала, нормы-цели, т. е. специализированные нормы, определяющие основные понятия и принципы правового регулирования, его цели и задачи, обозначающие возможные перспективы развития юридических институтов?

Сегодня, в условиях демократизации государственного (политического) режима, признавая существенные изменения в содержании права, в первую очередь необходимо отметить изменения его социального назначения, которое выражается через такие общеправовые принципы, как справедливость, демократизм, гуманизм, формально-юридическое равенство граждан и др. Однако преждевременно менять саму теорию права, осуществляя, говоря словами С. С. Алексеева, «либеральную революцию»[197 - Алексеев С. С. Право на пороге нового тысячелетия: некоторые тенденции мирового правового развития – надежда и драма современной эпохи. М., 2000. С. 186.] в праве. Следует также в достаточной степени осторожно относиться к идее перехода к так называемому «дозволительному праву», предполагающей его видение преимущественно как «института свободы и творческой активности людей»[198 - Алексеев С. С. Право: азбука – теория – философия: Опыт комплексного исследования. М., 1999. С. 640–656.].

Важной является сегодня проблема соотношения частных и публичных интересов, прав и свобод человека и гражданина с его обязанностями. Профессор А. В. Поляков справедливо подчеркивает, что права человека не могут существовать вне коммуникаций, а следовательно, и вне правовых обязанностей и морально-правовой ответственности. Однако следует признать, что сегодня юридическая наука придает большее значение исследованию прав и свобод граждан, практически не уделяя внимание их обязанностям перед обществом и государством, а также государства перед гражданами. В Конституции РФ, например, имеет место несколько десятков прав, при том что обязанностей всего четыре. Более того, воинская обязанность «необязательна», так как может быть заменена альтернативной гражданской службой, если убеждения гражданина или вероисповедание противоречат несению военной службы (ст. 59 Конституции РФ). Так как субъективные права вне правоотношений практически не существуют, налицо элементарное нарушение юридического признака правоотношений: взаимной корреспонденции субъективных прав и юридических обязанностей[199 - На это указывает А. И. Бойко (см.: Бойко А. И. О естественности правовых обязанностей и некорректности возвеличивания субъективных прав // Правовая политика и правовая жизнь. 2004. № 1. С. 56).], в соответствии с которым реализация права одним субъектом находится в непосредственной зависимости от выполнения соответствующего обязательства другим субъектом. В связи с этим, опять же с учетом требований времени, заслуживает внимания и обсуждения тезис о существовании наряду с естественными неотчуждаемыми правами «естественных обязанностей», находящихся друг с другом в неразрывной связи[200 - О «естественных обязанностях» см.: там же. С. 57.].

К сказанному следует добавить, что все права гражданина действительно реализуются только в рамках правоотношений, права же человека иногда могут осуществляться и вне таковых. Речь идет о коллективных правах (т. н. правах третьего поколения), принадлежащих не столько каждому индивиду, сколько целым нациям, народам: право на мир, самоопределение, благоприятный миропорядок и т. п.[201 - См.: Комаров С. А., Ростовщиков И. В. Личность: Права и свободы. Политическая система. СПб., 2002. С. 139.] Здесь требует пояснения высказывание проф. А. В. Полякова о том, что вне правовых отношений существует лишь дозволенное поведение. Но ведь субъективное право как раз и является мерой именно возможного или дозволенного поведения лица, установленного юридической нормой.