Путешествие на Запад. Том 1

– Ну, Дурень! Рассказывай!

Тут волшебник подробно рассказал о том, что бодисатва Гуаньинь уговорила его встать на путь Истины. Выслушав его, Сюань-цзан пришел в восторг:

– Почтенный Гао, – сказал он. – Принесите, пожалуйста, столик для жертвоприношений.

Гао тотчас же выполнил его приказание. А Сюань-цзан, вымыв руки и обратившись лицом к югу, возжег благовония и вознес молитву.

– О великая бодисатва! – говорил он. – Благодарю тебя за твои бесконечные милости!

Старцы молились вместе с ним. Окончив молитву, Сюань-цзан вошел в дом и сел на возвышение. Затем он приказал Сунь У-куну развязать волшебника. Сунь У-кун встряхнулся, и веревки тотчас же превратились в шерсть, а волшебник был освобожден. Он склонился перед Сюань-цзаном и выразил желание сопровождать его в пути. Затем он поклонился Сунь У-куну, просил считать его своим братом и сказал, что будет называть Сунь У-куна «Брат-учитель».

– Ну, раз ты решил встать на путь добродетели и следовать за мной, то я должен дать тебе монашеское имя, так будет удобнее.

– Учитель! – отвечал волшебник. – Я уже получил посвящение от бодисатвы, она дала мне имя Чжу У-нэн.

– Ну, вот и замечательно! – обрадовался Сюань-цзан. – Имя твоего старшего брата – У-кун, а твое будет – У-нэн. – Эти имена как раз соответствуют тем, которые приняты в нашей секте.

– Учитель, – сказал тогда У-нзн. – Бодисатва не разре – шила мне есть мясного и скоромного. Живя в доме моего тестя, я ни разу не нарушил этого запрета. Но теперь, учитель, я прошу вас снять его с меня.

– Ни в коем случае, – запротестовал Сюань-цзан. – Раз ты не ешь ничего мясного и скоромного, то я дам тебе другое имя, отныне ты будешь называться Ба-цзе.

– Я готов выполнить все ваши приказания! – радостно воскликнул Дурень. С этого времени его стали называть Чжу Ба-цзе.

То, что чудовище было поставлено на путь Истины, доставило еще большее удовольствие старому Гао. Он был очень благодарен Танскому монаху и приказал устроить в честь его пир. Между тем Чжу Ба-цзе выступил вперед и, взяв за руку старого Гао, сказал:

– Отец! Ты бы позвал жену, пусть поклонится учителю и брату!

– Дорогой брат! – рассмеялся Сунь У-кун. – Раз уж ты принял посвящение и стал монахом, то теперь не должен даже вспоминать о том, что у тебя есть жена. Среди даосов еще встречг. ются женатые монахи, но среди буддистов никогда. А сейчас рассаживайтесь и давайте есть. Нам надо поскорее отправляться в путь.

Столы уже были накрыты, и старый Гао предложил Сюань-цзану занять почетное место. По обе стороны от Сюань-цзана он усадил Сунь У-куна и Чжу Ба-цзе. Затем хозяин налил бокал некрепленого вина, принес его в жертву в честь неба и лишь после этого преподнес вино Сюань-цзану.

– Должен откровенно признаться вам, – промолвил Сюань-цзан, – что за всю свою жизнь я никогда не ел мясного и не потреблял вина.

– Зная, что вы не вкушаете ничего скоромного, – отвечал хозяин, – я приготовил вам исключительно постную пищу. Вино это тоже можно сказать постное, поэтому я думаю, что вы можете выпить чашечку.

– Нет, этого я никак не могу сделать, – наотрез отказался Сюань-цзан. – Первая заповедь у нас, монахов, это не пить вина.

– Учитель! – забеспокоился Чжу Ба-цзе. – Я хоть и ел только постную пищу, но от вина никогда не отказывался.

– Ну, я не очень люблю, больше фляги не пью, однако не откажусь, – вставил тут свое слово Сунь У-кун.

– Ну вот вы вдвоем и выпейте, – сказал Сюань-цзан. – Только смотрите не напивайтесь и чтобы никаких недоразумений не было.

После этого Сунь У-куну и Чжу Ба-цзе преподнесли кубки с вином. Остальные расселись за столом в соответствии с возрастом и положением. Каких только яств здесь не было! Столы ломились от изобилия.

После того как пир был закончен, старый Гао вынес на красном лакированном блюде двести лян серебра и преподнес их Сюань-цзану и его ученикам на дорожные расходы. Кроме того, он хотел подарить им три шелковых халата.

– Мы, странствующие монахи, живем на подаяние, которое собираем в селениях, попадающихся на пути, – сказал Сюань-цзан, – как же можем мы принять от вас деньги и ценные подарки?

Но в этот момент вперед выступил Сунь У-кун. Схватив деньги и обращаясь к слуге, он крикнул:

– Гао Цай! Вчера мы заставили тебя проводить нас с учителем сюда, а сегодня у нас появился еще ученик. Нам нечем от – благодарить тебя, так возьми себе эти деньги. Купи соломенные туфли. А если когда-нибудь у вас снова появятся волшебники, можешь обратиться ко мне, и я смогу лучше отблагодарить тебя. Гао Цай взял деньги и низко поклонился.

– Раз вы не хотите брать денег, – сказал тогда старый Гао, – то примите это грубое платье – скромный дар в знак моей глубокой признательности.

– Если мы, монахи, примем в дар хотя бы одну нитку, для нас навсегда будет закрыт путь к спасению, – отвечал Сюань-цзан. – Мы будем очень довольны, если вы дадите нам на дорогу немного оставшихся от угощения лепешек и фруктов.

– Уважаемый учитель и вы, старший брат, – вмешался в разговор Чжу Ба-цзе. – Не скромничайте. Сколько лет я работал в доме моего тестя. Если заплатить за это одними только продуктами, то это будет не меньше трех даней. Дорогой тесть, – обратился он к старому Гао, – старший брат в схватке изорвал вчера мой халат, дай мне, пожалуйста, новую рясу из черного шелка. Да и туфли у меня прохудились, так что заодно дай мне пару новых туфель.

Старый Гао не мог ему отказать в этой просьбе. Он тотчас же послал купить туфли и вместе с халатом преподнес Чжу Ба-цзе. Чжу Ба-цзе надел все новое, степенно подошел к тестю и, почтительно обращаясь к нему, сказал:

– Прошу вас передать уважаемым теще, невестке, деверям и всем моим родственникам, что сегодня я стал монахом, и попросите их извинить меня за то, что не успел попрощаться с ними лично. А тебя, дорогой тесть, я прошу не обижать тут мою жену. Кто знает, может быть, нам и не удастся достать священные книги, тогда я вернусь в мир и снова стану вашим зятем.

– Не болтай глупостей, дубина ты этакая! – крикнул Сунь У-кун.

– Это вовсе не глупости, – возразил Чжу Ба-цзе. – Я хочу лишь сказать, что все может случиться. Это, конечно, не значит, что я буду выполнять свой долг недобросовестно. Но если ничего не выйдет, я вдвойне проиграю.

– Нечего зря болтать! – сказал Сюань-цзан. – Пора трогаться в путь!

Они быстро собрали вещи, Чжу Ба-цзе взял узел, Сюань-цзан сел верхом на коня, а Сунь У-кун с посохом через плечо пошел вперед. Распростившись со старым Гао и всеми его родственниками, они двинулись на Запад.

Дым очагов над соснами клубился,
Был темным лес, и пламенел закат,
Все дальше уходил монах на Запад,
И было много на пути преград!
Питался подаяньями прохожих,
И в непогоду крова не имел,
В лохмотьях жалких шел монах на Запад,
Он был настойчив, терпелив и смел.
…Гони соблазны, подражай монаху –
И отрешись от суеты мирской,
Учеником святого Будды будет,
Кто в созерцанье обретет покой!

Целый месяц шли они втроем без всяких приключений. И вот однажды, пересекая границу Тибета, они увидели впереди высокую гору.

– Надо быть осторожнее, впереди гора, – сказал Сюань – цзан, остановив коня.

– Пустяки! – ответил Чжу Ба-цзе. – Это гора Футушань – гора Будды. На ней живет монах по прозвищу Отшельник Во – ронье гнездо, который занимается самоусовершенствованием. Мне приходилось с ним раньше встречаться.

– А что он за человек? – спросил Сюань-цзан.

– Это человек высокой добродетели, – сказал Чжу Ба-цзе. – Он предлагал мне тоже заняться самоусовершенствованием, но я отказался.

Беседуя, они незаметно добрались до горы. Это была чудесная гора.

На юге – зелень темная сосны
И бирюза изящная акаций,