Голубой горизонт

– Тогда в какой стороне море и колония?

Джим терял чувство направления в бесконечной путанице гор.

Баккат без колебаний махнул рукой, и Джим прищурился на солнце, чтобы сориентироваться, но ему и в голову не пришло усомниться в Баккате.

– Насколько далеко?

– Не слишком далеко, если ты полетишь на спине орла. – Баккат пожал плечами. – Возможно, дней восемь, если знаешь дорогу и идешь быстро.

– У Кейзера к этому времени должны подходить к концу припасы. Даже мы уже приканчиваем последний мешок чагги и двадцать фунтов кукурузной муки.

– Он съест запасных лошадей, прежде чем отступит и позволит тебе встретиться с отцом, – заявил Баккат.

В самом деле, во второй половине того же дня они увидели издали, как сержант Оудеман выбрал одну лошадь из запасного табуна и увел в ущелье рядом с лагерем Кейзера. Пока Оудеман придерживал лошадь, а Рихтер и Ле Рич точили ножи о камень, Коотс проверял запал своего пистолета. Потом он подошел к животному и прижал дуло пистолета к белому пятну на его лбу. Выстрел прозвучал глухо, но лошадь сразу упала, конвульсивно дергая ногами.

– Конский бифштекс на ужин, – пробормотал Джим. – У Кейзера еды еще на неделю, не меньше. – Он опустил подзорную трубу. – Баккат, мы не можем еще долго так бродить. Отец не сможет вечно ждать нас на реке.

– Сколько лошадей у них осталось? – спросил Баккат, задумчиво пощипывая свой нос.

Джим снова поднял трубу и направил на далекий табун.

– …Шестнадцать, семнадцать, восемнадцать, – считал он. – Восемнадцать, включая серого, на котором едет Кейзер. – Он внимательно посмотрел на Бакката, но тот ответил невинным взглядом. – Лошади? Ну конечно! – воскликнул Джим.

Лицо Бакката изменилось, сморщившись в хитрой улыбке.

– Да. Их лошади – вот единственный способ для нас напасть на них.

Преследователи неустанно загоняли их в глушь, где даже Баккат не бывал прежде. Дважды они видели подходящую дичь: один раз четыре канны появились на фоне неба, потом – полсотни прекрасных антилоп нильгау. Но если бы беглецы отклонились в сторону, гонясь за животными, они могли бы потерять направление, а оружейный огонь мог заставить Кейзера и его солдат броситься в отчаянную погоню, и он догнал бы их прежде, чем они успели бы освежевать добычу. И если бы они пристрелили одного из мулов, произошло бы то же самое. А провизия у них почти иссякла. Джим использовал последнюю горсточку кофейных зерен.

Зама шел медленнее, приноравливаясь к Луизе, и мулы едва тащились. Расстояние между двумя группами сокращалось, пока Джим и Баккат не догнали их. Но солдаты Кейзера продолжали двигаться быстро, так что маленькому отряду Джима стоило все большего труда сохранять дистанцию. Свежая конина, зажаренная на огне, как будто вернула силы и решимость отряду Кейзера. Луиза слабела. Она была сильно истощена уже тогда, когда начался их побег, а теперь, имея мало пищи и отдыха, она приближалась к пределу своих возможностей.

Вдобавок к прочим тревогам Джима к погоне присоединились другие охотники. Беглецы, чутко спавшие в темноте, замерзшие и голодные, не имея днем времени даже на то, чтобы набрать хвороста, и постоянно ожидая, что к ним подкрадутся люди Кейзера, вдруг оказались разбужены ужасным звуком. Луиза вскрикнула, не успев сдержаться:

– Что это?

Джим выскочил из-под меховой накидки и, подбежав к ней, обнял ее за плечи. Девушка, охваченная сильным испугом, даже не отшатнулась. Звук повторился: он представлял собой низкое ворчание, все нараставшее и наконец превратившееся в настоящий гром, отдавшийся эхом от темных гор.

– Что это?

Голос Луизы дрожал.

– Львы, – объяснил Джим.

Не имело смысла обманывать ее, поэтому Джим попытался ее отвлечь:

– Даже самые храбрые люди пугаются льва трижды: когда впервые видят его след, когда впервые слышат его рык и когда впервые встречаются с ним нос к носу.

– Мне и одного раза довольно, – сказала Луиза, и, хотя у нее срывался голос, она попыталась засмеяться.

Джим ощутил прилив гордости, видя ее храбрость. Потом он убрал руку с ее плеча, когда ощутил, как она неловко съежилась. Она все еще боялась мужских прикосновений.

– Они идут за лошадьми, – пояснил Джим. – Если судьба будет к нам благосклонна, они могут напасть на животных Кейзера вместо наших.

Словно в ответ на его пожелание через несколько минут они услышали мушкетные выстрелы в нижней части долины, где, как они видели, преследователи разбили лагерь на ночь.

– Львы, похоже, на нашей стороне. – Луиза снова засмеялась, чуть менее нервно.

Весь остаток этой ночи они время от времени слышали далекие выстрелы.

– Львы пока что осаждают лагерь Кейзера, – сказал Джим. – Если нам повезет, они лишатся части лошадей.

На рассвете они снова бросились в бегство, но Джим посмотрел назад в подзорную трубу и увидел, что все лошади Кейзера целы.

– Они сумели отогнать львов, вот жалость! – сообщил он Луизе.

– Будем надеяться, что ночью львы повторят попытку, – ответила она.

Этот день стал самым тяжелым из всех, что им пришлось вынести. К полудню с северо-запада налетела гроза и облила их холодным дождем. Ветер дул до самого захода солнца, а при последнем дневном свете они увидели, что враги уже меньше чем в лиге от них и упорно продвигаются вперед.

Джим не остановил отряд и после наступления темноты. Это был кошмарный ночной переход по мокрой опасной земле, через ручьи, угрожающе вздувшиеся после дождя. Джим понимал в глубине души, что долго им уже не выдержать.

Когда наконец они остановились, Луиза почти упала со спины Верной. Джим закутал ее в сырую меховую накидку и дал ей небольшой кусочек чагги, едва ли не последний из их запасов.

– Ешь ты, – запротестовала девушка. – Я не голодна.

– Съешь немедленно! – приказал он. – Не время геройствовать.

Луиза заснула, успев проглотить лишь немного. Джим подошел к сидевшим рядышком Заме и Баккату.

– Пора кончать, – мрачно сказал он. – Мы должны сделать это нынче ночью или уже никогда. Нужно добраться до их лошадей.

Они весь день обдумывали подробности, собираясь предпринять свою отчаянную попытку. Джим, хотя и храбрился, прекрасно понимал, что они почти наверняка обречены.

Баккат был единственным из них, кто действительно имел хоть какой-то шанс обмануть бдительность Ксиа и прокрасться незамеченным в лагерь врага, но он не мог в одиночку освободить от привязи все семнадцать лошадей и увести их.

– Одну или две – смогу, – сказал он Джиму. – Но не восемнадцать.

– Мы должны увести всех.

Джим посмотрел в небо. Лунный серп плыл между остатками дождевых туч.

– Света для такого дела вполне достаточно.

– Баккат мог бы добраться до лошадей и подрезать им сухожилия, – предложил Зама.

Джим смущенно дернулся: мысль о том, чтобы искалечить животных, вызвала в нем отвращение.

– Первая же лошадь заржет так громко, что Баккат мгновенно поднимет весь лагерь. Нет, это не поможет.