Венецианский купец. Перевод Юрия Лифшица

Здоровья вам, добрейший мой синьор!
Сейчас мы вашу милость поминали.
АНТОНИО. Я, Шейлок, под проценты не беру
И не даю, но правилам своим
Намерен изменить, чтобы покрыть
Издержки друга.

(БАССАНИО.)

Вы с ним говорили,
Какая сумма надобна?
ШЕЙЛОК. Что да, то да. Три тысячи дукатов.
АНТОНИО. На срок – три месяца.
ШЕЙЛОК Чуть не забыл!
Три месяца – всего, вы говорили.
Под вексель ваш. Но вот что. Вы как будто
Сказали, что корысти ради ссуд
И не даете вы, и не берете?
АНТОНИО. Не в этом мой доход.
ШЕЙЛОК. Когда Иаков
Был у Лавана, дяди своего,
За пастуха, – святому Аврааму
Иаков волей матушки своей
Премудрой стал преемником вторым…
Ну да, вторым…
АНТОНИО. И что? Он брал проценты?
ШЕЙЛОК. Нет, не проценты. В вашем смысле слова
Процентов он не брал. Он сделал так:
Условился с Лаваном, что возьмет
Себе барашков пестрых за работу,
И осенью, когда бараны к овцам
Прильнули, и в трудах воспроизводства
Стал спариваться шерстяной народ, —
Кору с ветвей содрал пастух искусный
И перед каждой самкой их воткнул.
От этого – Иакову в награду —
Приплодом пестрым овцы разрешились.
Так он открыл священный путь к богатству.
Богатство свято – если ты не крал.
АНТОНИО. Рискнул Иаков, но ведь он трудился.
Он не своею властью все устроил,
Но силою небесного перста.
Вы этой речью славили проценты?
Иль серебро и золото для вас
Что овцы да бараны?
ШЕЙЛОК. Я не знаю.
У нас плодится все. Но вы, синьор…
АНТОНИО. Бассанио, заметь: порою дьявол
Из выгоды и Библию толкует.
Порочный дух с цитатами святыми
На подлеца веселого похож
Или на спелый, но подгнивший плод.
Как ты прекрасна, внешность вероломства!
ШЕЙЛОК. Три тысячи дукатов. Это много.
Три месяца. И плюс процент… Прикинем…
АНТОНИО. Вы денег нам дадите или нет?
ШЕЙЛОК. Меня, синьор Антонио, вы часто
И сделками, и деньгами моими
В Риальто попрекали. Я в ответ
Плечами лишь смиренно пожимал:
Терпенье – символ нашего народа.
Для вас я – пес цепной и еретик,
Заплеван вами мой кафтан «жидовский» —
За то, что я по-своему живу.
Отлично! Но, выходит, оказался
И я неплох. Идете вы ко мне
И говорите: «Шейлок, дайте денег!».
И это вы, рыгавший много раз
На бороду мою и отгонявший
Меня, как пса бродячего, пинками
От дома своего? И что я должен
Ответить вам на просьбу о деньгах?
Сказать: «Как может пес давать взаймы?
Где взять ему три тысячи дукатов?».
А может, мне поклон отвесить рабский
И, чуть дыша, униженно шепнуть:
«Мой добрый сэр, меня вы в эту среду
Назвали псом, днем позже оплевали
И выгнали пинком, вы так учтивы,
Не дать ли вам за это денег в долг?».
АНТОНИО. Мне и сейчас хотелось бы тебя
Назвать собакой, пнуть и оплевать.
Даешь взаймы – давай! Не как друзьям —
Какая ж это дружба, если другу
Сдавать металл бесплодный на племя? —
Дай ссуду мне как своему врагу,
Чтоб если разорюсь я, с чистым сердцем
Взять неустойку.
ШЕЙЛОК. Вот разбушевались!
А я хотел по дружбе, по любви
Забыть позор от ваших оскорблений
И дать вам в долг и за свои же деньги
Не взять нисколько. Вы же не хотите
И слышать о любезном предложенье.
БАССАНИО. Да, вы любезны.
ШЕЙЛОК. И не на словах!
Давайте у нотариуса вы
Подпишете мне вексель – смеху ради, —
Мол, если там-то и в такой-то день