Мой ответ – нет

Миссис Рук и медальон

Содержательница преуспевающей школы мисс Лед гордилась своей щедростью.

Отцы, матери и друзья воспитанниц, навещавшие эту неординарную особу, уносили с собой самые признательные воспоминания об ее гостеприимстве. Особенно мужчины признавали за ней редкое качество в одинокой женщине – ставить на стол вино, о котором ее гости с признательностью вспоминали на другое утро.

Приятный сюрприз ожидал миссис Рук, когда она вошла в дом радушной мисс Лед.

Приехав в качестве доверенной посланной сэра Джервиса Редвуда, которой поручалась самая умная и самая популярная ученица в школе, миссис Рук нашла самый достойный прием. Задержанная на последней репетиции музыки и декламации, мисс Лед тем не менее предложила посетительнице холодных цыплят, ветчину, фруктовый торт и превосходный херес в графине.

Поднимаясь по лестнице, которая вела в дом, Албан спросил Эмили, не может ли он опять посмотреть на ее медальон.

– Раскрыть? – спросила она.

– Нет, я хочу только взглянуть снаружи.

Он посмотрел ту сторону, где красовался вензель, выложенный бриллиантами. Под вензелем была вырезана надпись.

– Могу я прочесть? – сказал он.

– Конечно.

Надпись гласила: «Дорогой памяти моего отца, умершего 30-го сентября 1877».

– Не можете ли вы так повесить медальон, – попросил Моррис, – чтобы та сторона, на которой бриллианты, была снаружи?

Эмили поняла. Бриллианты могли привлечь внимание миссис Рук, и в таком случае, может быть, она сама попросит взглянуть на медальон.

– Вы уже начинаете быть полезны мне, – сказала Эмили, поворачивая в коридор, который вел в приемную.

Они нашли экономку сэра Джервиса за гостеприимным столом. Живительное влияние вина, усиленное жаркой погодой, виднелось в ее раскрасневшемся лице.

– Так вот эта милая девица, – сказала экономка, подняв руки с преувеличенным восторгом.

Албан заметил, что произведенное на Эмили впечатление было таким же неблагоприятным. Вошла служанка убрать со стола. Эмили попросила ее в сторону – распорядиться о своих вещах. Хитрые глазки миссис Рук уставились на Албана с выражением коварной проницательности.

– Когда я встретилась с вами, вы шли в другую сторону, – заметила она. – Я вижу, что привлекло вас назад в школу. Проберётесь в сердечко этой бедной дурочки, а потом сделаете ее несчастной на всю жизнь! Не к чему мисс, торопиться, – сказала она Эмили, которая в эту минуту вернулась. – Поезда на вашей станции похожи на посещения ангелов, описанные поэтом: «Мало и редко». Не удивляйтесь цитированию. Я много читаю.

– Далеко до дома сэра Джервиса Редвуда? – спросила Эмили, не зная, что и ответить женщине, которая уже сделалась для нее несносной.

– О, мисс Эмили, надеюсь вам не будет скучно в моем обществе. Я могу разговаривать о разных предметах, и очень люблю забавлять хорошенькую молодую девушку. Вы находите меня странным созданием? Уверяю – во мне нет ничего странного. Не начать ли мне забавлять вас, прежде чем мы сядем в поезд? Не сказать ли мне вам, каким образом мне досталось мое странное имя?

До сих пор Албан воздерживался. Однако последний образчик наглой фамильярности экономки зашел за границы его терпения.

– Нам совершенно не интересно знать, как вам досталось ваше имя, – перебил он слишком словоохотливую миссис.

– Весьма грубо, – спокойно заметила миссис Рук. – Но в мужчине ничего не удивляет меня.

Она обернулась к Эмили.

– Мой отец и моя мать нечестиво вступили в брак. Они «приняли закон», как говорится, на митинге методистов, в поле. Когда я родилась – моя мать продолжала чудить. Каким именем, вы думаете, она окрестила меня? Она сама его выбрала. Райчос![1 - Правдивая.] Райчос Рук! Каково? Назвать так женщину! Когда я пишу письма, я подписываюсь Р. Рук. Пусть думают, что меня зовут Розамонда или Розабель. Надо бы вам видеть лицо моего мужа, когда он в первый раз услыхал, что его возлюбленную зовут Райчос! Он хотел поцеловать меня и остановился. Должно быть, его стошнило. Очень натурально!

Албан опять старался остановить поток красноречия.

– В котором часу идет поезд? – спросил он.

Эмили взглядом упросила его воздержаться. Миссис Рук была так любезна, что не обижалась. Она поспешно раскрыла свой дорожный мешок и подала Албану Указатель железных дорог.

– Я слышала, что женщины за границей работают за мужчин, – сказала она, – но мы в Англии, и я англичанка. Узнайте сами, любезный сэр, когда идет поезд.

– Кстати, о мужьях, – продолжала она, – не сделайте той ошибки, милая моя, которую сделала я. Не позволяйте никому уговорить вас выйти за старика. Мистер Рук по летам может быть моим отцом. Конечно, я его выношу. В то же время, как говорят поэты, «Прошло это испытание не без повреждения», – моя душа раздражилась. Я была когда-то женщиной благочестивой, уверяю вас, и заслуживала свое имя. Не приходите в негодование; я лишилась веры и надежды, я сделалась – как теперь называют свободных мыслителей? О! Я от века не отстаю, по милости старой мисс Редвуд. Она выписывает газеты и заставляет меня читать их. Какое же это новое название? Что-то кончающееся на «ик». Бомбастик? Нет. Агностик? Вот именно. Я сделалась агностиком. Неизбежный результат брака со стариком; если это нехорошо, то это вина моего мужа.

– Остается еще час до отхода поезда, – вмешался Албан. – Я уверен, мисс Эмили, что вам было бы приятнее ждать в саду.

– Отлично! – воскликнула несгибаемая миссис Рук. – Пойдемте в сад.

Она, покачнувшись, встала и направилась к двери. Албан воспользовался этим случаем, чтобы шепнуть Эмили:

– Приметили ли вы пустой графин? Эта противная женщина пьяна.

– Пожалуйста, не выпускайте ее, – попросила Эмили, показывая на медальон. – Боюсь, что сад отвлечет ее внимание.

– Проводите меня в цветник, – требовала экономка. – Я не верю ничему, но обожаю цветы.

– Вам покажется слишком жарко в саду, – грубо сказал Албан.

– Что вы скажете, мисс? – поинтересовалась у Эмили несносная гостья.

– Я думаю, что нам будет здесь удобнее.

– Чего желаете вы, того желаю и я!

Приметила ли миссис Рук медальон? Эмили повернулась к окну, чтобы свет упал на бриллианты.

Нет. Миссис Рук в эту минуту была поглощена своими размышлениями. В отместку за то, что Эмили помешала ей видеть сад, она задумала разочаровать ее. Молодая секретарша сэра Джервиса, без сомнения, с надеждой смотрела на свою будущую жизнь. Миссис Рук решила омрачить этот взгляд коварными намеками, на которые она была мастерица.

– Вам, конечно, любопытно узнать что-нибудь о вашем новом доме? Я ведь еще ни слова не сказала вам. Как это необдуманно с моей стороны. И внутри, и снаружи, милая мисс Эмили, наш дом немножко скучен. Я говорю наш, и почему не сказать, когда все хозяйство лежит на мне! Мы выстроены из камня. Мы слишком длинны и не очень высоки. Стоим мы на самой холодной стороне графства, далеко на западе. Мы недалеко от Чевиотских холмов; и если вы вообразите, что сможете видеть что-нибудь из окна, кроме овец, вы очень ошибаетесь. Если выйдете погулять с одной стороны дома, то вас могут забодать коровы; с другой стороны, если вас на прогулке застанет темнота, вы можете свалиться в брошенную свинцовую копь. Но общество в доме вознаграждает за это все, – продолжала миссис Рук, наслаждаясь смятением, которое начало выражаться на лице Эмили. – Много развлечений для вас, милая, в нашей небольшой семье. Сэр Джервис покажет вам гипсовые слепки отвратительных индейских идолов, он заставит вас писать для него без пощады с утра до вечера; а когда он отпустит вас, старая мисс Редвуд пошлет за хорошенькой молоденькой секретаршей, чтобы та читала ей на ночь. Я уверена, что мой муж понравится вам, он человек почтенный и пользуется высокой репутацией. После идолов, это самый отвратительный предмет в доме. Если вы из доброты поощрите его, он вас позабавит; скажет, например, что никого в жизни не ненавидел так, как ненавидит свою жену. Кстати, я должна – в интересах истины – упомянуть об одном невыгодном обстоятельстве, существующем в нашем домашнем кругу. Когда-нибудь нас застрелят или перережут нам горло. Мать сэра Джервиса завещала ему на десять тысяч фунтов стерлингов драгоценных камней, которые лежат в маленьком шкафчике с ящиками. Он не хочет отдать на сохранение эти вещи банкиру; не хочет продать их; не хочет даже носить хоть один перстень на своем пальце, или хоть одну булавку на манишке. Он держит шкафчик на столе в своей уборной и говорит: «Я люблю любоваться моими вещицами, каждый вечер, перед тем как ложусь спать». На десять тысяч бриллиантов, рубинов, изумрудов, сапфиров, и мало ли еще чего – во власти первого вора, который услышит о них. О, милая моя, уверяю вас, что ему ничего больше не останется, как пустить в ход свои пистолеты. Мы не покоримся воровству. Сэр Джервис наследовал дух своих предков. У моего мужа петушиный нрав. Я сама, для защиты собственности хозяев, способна превратиться в демона. И никто из нас не умеет справляться с огнестрельным оружием!

Пока она с полным наслаждением распространялась об ужасах жизни, предстоявшей Эмили, молодая девушка попробовала стать на другое место, и на этот раз с успехом. Маленькие глазки миссис Рук раскрылись от жадного восторга.

– Что это я вижу на вашей часовой цепочке, мисс? Как блестит! Могу попросить посмотреть поближе?

Пальцы Эмили задрожали; но ей удалось снять медальон с цепочки. Албан подал его миссис Рук.

Сначала та восхитилась бриллиантами – с некоторой сдержанностью.

– Не такие крупные, как бриллианты сэра Джервиса; но, несомненно, отборные. Могу я спросить цену?..

Она замолчала. Надпись привлекла ее внимание. Она начала читать ее вслух: