Мой ответ – нет

Нисколько не тронутая этим прискорбным рассказом, Франсина лениво повернула голову к дому. В эту самую минуту отворилась дверь. Стройная, невысокого роста девушка быстро спускалась по ступеням, которые вели на лужайку.

– Это Эмили возвращается, – сказала Франсина.

– И кажется, торопится, – заметила Сесилия.

Эмили даже не смотрела на Франсину. Она была явно огорчена. Сесилия встала, испугавшись. Ей прежде всех Эмили поверяла свои семейные беспокойства.

– Дурные известия от вашей тетушки? – спросила она, когда девушка приблизилась.

– Нет, милая моя; совсем никаких известий.

Эмили нежно обняла подругу.

– Настала пора, Сесилия, – сказала она, – мы должны проститься.

– Разве миссис Рук уже здесь? Вы уезжаете?

– Это вы уезжаете, – грустно ответила Эмили. – За вами прислали гувернантку. Мисс Лед занята в классной и не может видеть ее, – а она все рассказала мне. Не пугайтесь. Дурных известий из дома нет. Только планы ваши изменены.

– Изменены? – повторила Сесилия. – В каком отношении?

– В очень приятном. Вы едете путешествовать. Отец ваш желает, чтобы вы поспели в Лондон к вечернему поезду во Францию.

Сесилия угадала, что случилось.

– Моя сестра нездорова, – сказала она, – и доктора посылают ее за границу.

– На Сен-Морицкие ванны, – прибавила Эмили. – Вы знаете, как Джулия вас любит. Она не хотела и слышать об отъезде, если вы не поедете с ней. Квартира на ваннах уже нанята.

– Я очень рада ехать с Джулией, – с жаром ответила Сесилия. – Я думала о вас, душечка.

Ее нежная натура, ужасавшаяся суровых трудностей жизни, ужасалась теперь жестокости близкой разлуки.

– Я думала, что мы проведем вместе еще несколько часов, – сказала она, – зачем нас так торопят? В Лондон с нашей станции поезд идет довольно поздно.

– Есть скорый поезд, – напомнила ей Эмили, – и вы поспеете к нему, если тотчас поедете.

Она взяла руку Сесилии и прижала ее к груди.

– Благодарю вас опять и опять, за все, что вы сделали для меня. Увидимся мы или нет, но пока я жива, я буду вас любить. Не плачьте.

Она сделала усилие и вернула свою обычную веселость.

– Постарайтесь быть так же спокойны сердцем, как я. Думайте о вашей сестре – не думайте обо мне. Только поцелуйте меня.

Сесилия заплакала.

– О, моя милочка, я так беспокоюсь о вас! Я так боюсь, что вы будете несчастливы с этим старым эгоистом – в этом скучном доме. Откажитесь, Эмили. У меня довольно денег для нас обеих. Поезжайте за границу со мной. Почему же нет? Вы всегда хорошо сходились с Джулией, когда приезжали к нам на праздники. О, моя дорогая! Моя дорогая! Что я буду делать без вас?

– Наши пути в жизни расходятся, – сказала Эмили. – Но всегда остается надежда встретиться опять.

Сесилия еще крепче обняла ее.

– Нет ни малейшей причины, Сесилия, тревожиться о моей будущности, – успокаивала ее Эмили. И пошутила: – Я намерена сделаться фавориткой сэра Джервиса Редвуда.

Неожиданно Эмили запнулась. К девушкам подходила гувернантка.

– Еще один поцелуй, дорогая, – попросила Сесилия. – Мы не должны забывать счастливых часов, проведенных вместе. Мы должны постоянно писать друг другу.

Эмили не выдержала.

– О, Сесилия! Оставь меня ради бога, я больше не могу переносить этого.

Гувернантка развела их. Эмили опустилась на стул, с которого только что встала ее подруга.

– Предпочли ли бы вы быть на моем месте? – спросила Франсина после некоторого молчания. – Не имея ни души, любящей вас?

Эмили подняла голову. Франсина стояла возле нее, обрывая листья розы, которая упала из букета Сесилии.

Эмили посмотрела на нее. В глазах мисс де Сор не было ответной доброты, а только мрачная терпеливость, которую грустно было видеть в таком молодом существе.

– Вы с Сесилией будете переписываться, – сказала она. – Я полагаю, что в этом есть некоторое утешение. Когда я уехала с острова, от меня рады были освободиться. Мне сказали: «Телеграфируй, когда благополучно приедешь в школу мисс Лед». Видите, мы так богаты, что издержки на телеграмму в Вест-Индию ничего для нас не значат. Притом телеграмма имеет преимущество над письмом. Ее недолго прочесть. Я, конечно, напишу домой; но они не спешат и я не спешу. Школа закрывается, вы уезжаете в одну сторону, я в другую – и кому какое дело, что будет со мной? Только безобразной старой содержательнице школы, которой платят, чтобы она заботилась обо мне. Желала бы я знать, зачем я все это говорю? Затем ли, что вы нравитесь мне? Не знаю, нравитесь ли вы мне больше, чем я нравлюсь вам. Когда я желала подружиться с вами, вы обошлись со мною холодно; я не намерена навязываться вам. Я не особенно вас люблю. И все-таки… Могу я написать вам в Брайтон?

– Как вы можете спрашивать? – ответила Эмили дружелюбно.

– Оставим это «как»! Да или нет, вот все, что мне нужно от вас.

– О, Франсина! Из чего вы созданы? Из плоти и крови? Или из камня и железа? Разумеется, пишите мне – и я буду вам отвечать.

– Благодарю. Вы останетесь здесь под деревьями?

– Да.

– Совсем одна?

– Совсем одна.

– Без всякого дела?

– Я буду думать о Сесилии, – ответила Эмили.

Франсина пристально посмотрела на нее.

– Не говорили ли вы мне вчера, что вы очень бедны? – спросила она.

– Говорила.

– Так бедны, что принуждены зарабатывать на свое пропитание?