Деньги миледи

– Отрицать! – повторила она, и глаза ее заблистали. – Какое право имеете вы предлагать мне такие вопросы? Разве я не имею права делать, что хочу?

Он стоял и смотрел на нее, обдумывая свой ответ, и самообладание внезапно оставило его. Сдержанная ярость проглядывала в его сурово устремленных на нее глазах, сдержанная ярость обнаруживалась в его дрожащих руках, когда он выразительно поднял их, говоря следующие слова:

– Мне остается сказать еще одно, – отвечал он, – и я закончу. Если я не буду вашим мужем, никто другой не будет им. Помните это, Изабелла Миллер. Если между нами стоит кто-нибудь другой, я скажу ему только одно – нелегко ему будет отнять вас у меня!

Она вздрогнула и побледнела, но только на мгновение. Мужество, в котором у нее не было недостатка, заблистало в ее глазах, и она взглянула на него безбоязненно.

– Угрозы? – сказала она со спокойным презрением. – Вы объясняетесь в любви, мистер Муди, очень странным образом. Совесть моя чиста. Когда вы успокоитесь, я приму ваши извинения, – она остановилась и указала на стол. – Так лежит письмо, которое, запечатав, я должна была оставить для вас, – продолжала она. – Вероятно, вы получили о нем какие-нибудь приказания миледи. Не пора ли вам подумать о том, чтоб исполнить их.

Презрительное спокойствие ее голоса и манеры, казалось, уничтожило Муди. Не говоря ни слова, злополучный управляющий взял письмо со стола. Не говоря ни слова, он дошел до большой двери, выходящей на лестницу, остановился на пороге, чтобы взглянуть на Изабеллу, постоял с минуту, бледный и молчаливый, и быстро вышел из комнаты.

Этот безмолвный уход, эта безнадежная покорность невольно подействовали на Изабеллу. Сознание перенесенной несправедливости исчезло минуту спустя после того, как она осталась одна. Не прошло минуты, как она начала снова жалеть его. Предшествовавшее свидание не научило ее ничему. Она была не в таком возрасте, не имела достаточной опытности, чтобы понять, какой роковой переворот производит в характере человека любовь, когда она овладевает им впервые в зрелых годах. Если бы Муди поцеловал ее при первом представившемся случае, она рассердилась бы за свободу, которую он позволил себе с ней, но она совершенно поняла бы его. Его ужасная серьезность, его крайняя возбужденность, его внезапная жестокость, только смущали ее. «Я уверена, что не хотела оскорбить его чувство, – такова была форма, которую приняло ее размышление при настоящей ее готовности к покаянию, – но зачем он вызывал меня на это?.. Это бесстыдная ложь – говорить мне, что я люблю другого. Я готова ненавидеть всех мужчин, если все они похожи на мистера Муди… Желала бы я знать, простит ли он мне, когда мы с ним опять увидимся. Со своей стороны я готова забыть и простить, особенно если он не будет настаивать, что я должна полюбить его, потому что он меня любит. О! Как бы я желала, чтоб он вернулся пожать мне руку… Даже святой выйдет из терпения, если с ним будут обращаться таким образом. Я бы желала быть безобразною! Безобразные могут жить спокойно – мужчины не обращают на них внимания… Мистер Муди! Мистер Муди!» Она вышла на площадку лестницы и тихонько позвала его. Ответа не было. Его уже не было в доме. С минуту она простояла молча с досадой и огорчением. «Пойду к Томми, – решила она. – Из них двоих Томми, несомненно, более приятная компания. Боже мой! Там еще мистер Гардиман ждет меня, чтобы передать мне свои наставления! Желала бы я знать, на кого я похожа?» Она опять посоветовалась с зеркалом, поправила слегка волосы и чепчик и поспешила в будуар.

Глава VI

В течение четверти часа гостиная оставалась пустою. По прошествии этого времени совещание в будуаре окончилось. Леди Лидиард возвратилась в гостиную сопровождаемая мистером Гардиманом, Изабелла осталась смотреть за собакой. Прежде чем дверь затворилась за ним, Гардиман повернулся, чтобы повторить свои последние медицинские указания – или, говоря правду, чтобы взглянуть еще раз на Изабеллу.

– Давайте ей пить побольше воды, мисс Изабелла, и маленький кусочек хлеба или сухарик, если она захочет есть. Пожалуйста, ничего больше, пока я завтра не посмотрю ее.

– Благодарю вас, сэр, я буду заботиться…

На этом месте леди Лидиард прервала обмен инструкций и вежливостей.

– Затворите, пожалуйста, дверь, мистер Гардиман. Мне дует. Благодарю вас. Не нахожу слов выразить вам мою признательность за вашу доброту. Если бы не вы, бедная моя собачка была бы теперь уже мертвая.

Гардиман отвечал спокойным, меланхолически-монотонным голосом.

– Вам нечего больше беспокоиться, миледи, о собаке. Старайтесь только не обкормить ее. Ей будет хорошо под присмотром мисс Изабеллы. Кстати, ее фамилия Миллер, не правда ли? Не в родстве ли она с Ворвикширскими Миллерами из Дексборо-Хауза?

Леди Лидиард взглянула на него с выражением насмешливого изумления.

– Мистер Гардиман, – сказала она, – это уже четвертый раз, что вы опрашиваете меня об Изабелле. Вы, кажется, очень интересуетесь моею маленькою компаньонкой. Пожалуйста, не извиняйтесь! Вы делаете ей комплимент, а так как я очень люблю ее, то я, понятно, очень благодарна, когда вижу, что ею восхищаются. В то же время, – добавила она, по обыкновению быстро переходя в другой тон, – и поглядывала на вас и на нее, когда вы разговаривали в соседней комнате, и я не позволю вам одурачить девушку. Она не принадлежит к вашему обществу, и чем скорее вы это узнаете, тем лучше. Вы смешите меня, когда спрашиваете, не в родстве ли она со знатными фамилиями. Она сирота, дочь провинциального аптекаря. У родных ее нет ни гроша, кроме одной тетки, которая живет в деревне и имеет двести или триста фунтов в год. Я узнала о девушке случайно. Когда у нее умерли отец с матерью, тетка предложила взять ее к себе. Изабелла сказала: «Нет, благодарю вас, я не хочу быть в тягость родным, которые сами едва могут жить. Всякая девушка может честным трудом заработать себе хлеб, если захочет, и я хочу попробовать устроиться сама». Вот что она сказала. Мне понравилась такая независимость, – продолжала леди Лидиард, возвращаясь к более высокому порядку мыслей и выражений. – В то же время с выходом замуж моей племянницы я оставалась одна в этом большом доме. Я предложила Изабелле поступить ко мне в качестве компаньонки и лектрисы[5 - Женщина, профессионально занимающаяся чтением вслух, чтица.] сначала на несколько недель и потом решить самой, нравится ей такая жизнь или нет. С того времени мы не разлучались. Я бы не могла любить ее больше, если б она была моею родною дочерью, со своей стороны она привязалась ко мне всем сердцем. Она обладает прекрасными качествами – скромна, весела, добронравна, настолько умна, что понимает свое место в свете, не увлекаясь моим расположением к ней. Для ее пользы я постаралась, чтобы в этом вопросе не было сомнений. Было бы жестоко оставлять ее в заблуждении на этот счет в виду будущего ее замужества. Я буду заботиться, чтоб ее будущий муж занимал одинаковое с нею общественное положение. Мне хорошо известно, по одному случаю в нашем родстве, к каким несчастиям ведут неравные браки. Простите, что я так долго беспокоила вас моими домашними делами. Я очень люблю Изабеллу, а девушке так не трудно вскружить голову. Теперь, когда вы знаете ее настоящее положение, вы будете также знать, насколько может простираться ваш интерес к ней. Я уверена, что мы поняли друг друга, и не буду говорить больше.

Гардиман слушал эту длинную речь с неподвижною важностью, бывшею принадлежностью его характера и изменившей ему только, когда Изабелла застала его врасплох. Когда леди Лидиард дала ему возможность говорит, он имел сказать немногое, и это немногое обнаружило, что он не извлек для себя пользы из того, что только что выслушал. Мысли его были исключительно заняты Изабеллой, когда леди Лидиард начала говорить, они продолжали быть заняты ею также и теперь, когда леди Лидиард кончила свою речь.

– Да, – заметил он спокойно, – мисс Изабелла замечательно прекрасная девушка, как вы говорите. Очень красивая, с таким простым, безыскусственным обращением. Не отрицаю, что она очень заинтересовала меня. Светские девушки мне не по нраву. Но мисс Изабелла мне нравится.

Лицо леди Лидиард выразило полнейшее удивление.

– Боюсь, что мне не удалось понятно выразить вам то, что я желала.

Гардиман как нельзя более серьезно объявил, что он вполне понял ее.

– Прекрасно! – повторил он со своим непреодолимым упрямством. – Вы вполне точно передали, миледи, мое мнение о мисс Изабелле. Скромная, веселая и добронравная, как вы говорите – все эти качества для меня в высшей степени привлекательны в женщине. Кроме того, красива, разумеется, красива. Она будет истинным сокровищем (как вы только что заметили) для человека, который женится на ней. Я, кажется, имею право судить об этом. Два раза я сам едва избегнул женитьбы, и хотя я не могу в точности объяснить почему, но с тех пор женщине нелегко мне понравиться. Но мисс Изабелла нравится мне. Мне кажется, я уже прежде говорил вам это? Простите, что я повторяюсь. Я зайду посмотреть на собаку завтра в одиннадцать часов утра, если вы позволите. Позже этого времени я должен отправиться во Францию присутствовать при продаже лошадей. Очень рад, что мог быть чем-нибудь полезен вам, миледи. Прощайте.

«Он или очень ограниченный человек вне сферы своих конюшен, – подумала она, – или с умыслом отказывается понимать, когда ему делают ясные намеки. Ради Томми я не могу порвать с ним знакомства. Остается только держать Изабеллу подальше от него. Моя милая девочка не будет поставлена в ложное положение, пока я жива и могу уберечь ее. Когда мистер Гардиман пожалует завтра, она уйдет по моим поручениям. Когда он придет по возвращении из своей поездки, она будет наверху с головною болью. Если же он попытается явиться еще раз, она будет в деревне. Если он будет делать какие-нибудь замечания по поводу ее отсутствия, он увидит, что я могу быть так же бестолкова как он, когда это нужно».

Придя к такому удовлетворительному разрешению затруднения, леди Лидиард почувствовала непреодолимое желание позвать Изабеллу и приласкать ее. Это была неизбежная реакция горячо любящей женщины после того, как ее тревога о судьбе девушки успокоилась вследствие принятого ею решения. Она быстро отворила дверь и неожиданно вошла в будуар. Даже в выражениях горячей привязанности у леди Лидиард проявлялась резкость манеры, свойственная ей во всех житейских отношениях.

– Поцеловала я вас сегодня утром? – спросила она, когда Изабелла встала ей на встречу.

– Да, миледи, – отвечала девушка с очаровательною улыбкой.

– Так подойди и поцелуй меня также. Любишь ли ты меня? Хорошо, в таком случае считай меня своею матерью. Не называй меня больше миледи. Обними меня покрепче.

Что-то в этих простых словах или во взгляде, их сопровождавшем, пробудило нежность Изабеллы, которая проявлялась не часто. Улыбающиеся губы ее дрожали, слезы заблестели у нее в глазах.

– Вы так добры ко мне, – прошептала она, склоняя голову на грудь леди Лидиард, – могу ли я достойно отплатить вам моею любовью?

Леди Лидиард погладила красивую головку, прижавшуюся к ней с такою детскою нежностью.

– Хорошо, хорошо! – проговорила она. – Ступай и играй с Томми, друг мой. Мы можем сколько угодно любить друг друга, но зачем же плакать? Господь с тобой. Ступай, ступай!

Она быстро отвернулась, ее глаза были также влажны, но было бы несогласно с ее характером выказать это пред Изабеллой.

«К чему я делаю глупости? – думала она, направляясь к двери гостиной. – Впрочем, все равно. Я стала не хуже от этого, а лучше. Странно, этот мистер Гардиман заставил меня почувствовать к Изабелле более нежности, чем когда-нибудь».

С такими размышлениями она вошла в гостиную и невольно вздрогнула.

– Боже мой! – воскликнула она раздражительно. – Как вы испугали меня! Почему мне не сказали что вы здесь?

Оставив гостиную пустою, леди Лидиард по возвращении нашла в ней джентльмена, таинственно появившегося в ее отсутствие на предкаминном коврике. Нового посетителя можно было назвать совершенно серым. У него были серые волосы, брови и бакенбарды, на нем были серые сюртук, брюки, жилет и серые перчатки. Наружность его свидетельствовала о совершенном здоровье и респектабельности, и на этот раз наружность не была обманчива. Серый человек был ни кто иной, как юрист леди Лидиард, мистер Трой.

– Я очень сожалею, миледи, что имел несчастие испугать вас, – сказал он с резко выраженным замешательством. – Я имел честь передать вам чрез мистера Муди, что буду в этот час по делу, касающемуся вашего дома, миледи. Я надеялся, что вы ожидали встретить меня здесь, ожидающего чести…

До сих леди Лидиард слушала своего юриста, устремив на него глаза с выражением свойственной ей прямоты. Теперь она остановила его на средине речи переменой в выражении лица, которое ясно выразило тревогу.

– Не извиняйтесь, мистер Трой, – сказала она. – Я виновата, что забыла ваше предупреждение и не сумела сдержать своих нервов, как бы следовало, – она остановилась на минуту и села прежде, нежели проговорила следующие слова. – Могу ли спросить, – начала она опять, – есть что-нибудь неприятное в том деле, которое привело вас сюда?

– Решительно ничего, миледи, дело простой формальности. Если желаете, можно отложить его до завтра или до другого дня.

Леди Лидиард нетерпеливо забарабанила пальцами по столу.

– Вы знаете меня довольно долго, мистер Трой, и можете знать, что я не терплю отсрочек. Вы имеете что-то неприятное сообщить мне.

Юрист почтительно протестовал.

– Уверяю вас, леди Лидиард… – начал он.

– Так не годится, мистер Трой! Я знаю, как вы смотрите при обыкновенных обстоятельствах, и вижу, как вы смотрите на меня теперь. Вы очень ловкий юрист, но, к счастью для интересов, порученных вашей заботливости, вы, в то же время, вполне честный человек. После двадцатилетнего знакомства со мною вы не можете обмануть меня. Вы принесли мне дурные вести. Говорите сразу, сэр, и говорите откровенно.

Мистер Трой уступил, но постепенно, шаг за шагом.

– Боюсь, что известия мои могут наскучить вам, миледи, – он остановился и потом сделал еще шаг. – Это новость, которую я сам узнал, только войдя в ваш дом. – Он опять остановился и подвинулся еще на шаг. – Я случайно встретил в сенях вашего управляющего, мистера Муди…

– Где он? – прервала сердито леди Лидиард. – Его я могу заставить говорить и заставлю. Пошлите его сюда сейчас же.

Юрист сделал последнее усилие несколько замедлить приближавшееся разъяснение.