Хижина

В пять вечера пришла наконец первая обнадеживающая информация от дорожного поста на шоссе Имнаха. Агент Виковски, как и обещала, немедленно разыскала Мака и сообщила детали. Две супружеские пары встретили автомобиль, похожий на военный, который подходил под описание разыскиваемой машины. Очевидцы путешествовали по местам стоянок индейцев нез-персе, расположенных в одном из самых отдаленных уголков резервации вдоль шоссе «Национальный лес 4260». На обратном пути они увидели на встречном движении зеленый пикап, чуть южнее развилки, где дорога расходится в сторону «Национального леса 4260» и «Национального леса 250». Поскольку этот участок пути очень узкий, им пришлось дать задний ход до удобного съезда, чтобы пропустить пикап. Они заметили, что в кузове пикапа стояли канистры с бензином, а также лежало всевозможное туристическое снаряжение. Их внимание привлек вид водителя: он наклонился над пассажирским сиденьем, словно разглядывал нечто, лежащее на полу. Несмотря на жаркий день, на нем были пальто и низко надвинутая шляпа; складывалось впечатление, что он скрывает свое лицо.

Как только донесение огласили, напряжение в штабе усилилось. Томми пришел сообщить Маку, что, как ни прискорбно, поступившие сведения подходят под описание Убийцы Божьих Коровок; тот явно стремится в глушь, где можно легко затеряться. Нет сомнений в том, что он прекрасно сознает свои действия, поскольку место, где его видели, находится вдали от оживленных трасс.

С наступлением вечера возник спор: стоит ли пускаться в погоню немедленно или лучше отложить ее до рассвета. Какой бы точки зрения ни придерживались собравшиеся, все они принимали это дело близко к сердцу. Для любого человека невыносима сама мысль о том, что где-то страдает невинная душа, в особенности ребенок. Даже закоренелые негодяи в исправительных колониях не щадят тех, кто покусился на детей.

Мак нетерпеливо вслушивался в разговор; он казался ему пустой болтовней и тратой времени. Он готов был насильно тащить за собой Томми в лесную глушь. Дорога каждая секунда!

Ожидание для Мака было хуже пытки, но команда быстро приняла решение выехать на место, как только будут завершены все приготовления. В национальном парке было не так много выходов, однако существовала вероятность того, что опытный турист сумеет незаметно пробраться в глухую часть штата Айдахо на востоке или штата Вашингтон – на севере. Пока же связывались с полицией в городах Льюистон в Айдахо и Кларкстон в Вашингтоне и разъясняли им ситуацию. Мак позвонил Нэн, сообщил новости, а затем выехал вместе с Томми.

Теперь у него осталась только одна молитва: «Господи Боже, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, помоги моей Мисси». По его щекам катились слезы.

* * *

К половине восьмого колонна, состоящая из патрульных машин, внедорожников ФБР, пикапов со служебными собаками в клетках и машин местных лесничих, отправилась в путь. Вместо того чтобы свернуть на восток по горной дороге Валлова, которая привела бы их сразу в резервацию, они двигались на север по шоссе Имнаха. Затем они съехали на нижнее шоссе Имнаха, а под конец – на дорогу Даг-бар-роуд, пересекающую территорию резервации.

Маку временами казалось, что дорога Даг-бар расходится во все стороны. Складывалось впечатление, что кому-то не хватило фантазии, либо кто-то сильно устал, либо напился, вот и принялся называть Даг-баром любую развилку, лишь бы поскорее покончить с этим делом.

Дороги с резкими поворотами вдоль крутых обрывов в кромешной ночной тьме стали еще опаснее. Колонна еле ползла. Наконец они проехали точку, где был замечен зеленый пикап, а еще через полтора километра показалась развилка: шоссе «Национальный лес 4260» уходило дальше на северо-восток, а шоссе «Национальный лес 250» тянулось на юго-восток. Здесь по плану отряд разделился: маленькая группа с агентом Виковски отправилась на север по шоссе 4260, а остальные, включая Мака, Эмиля и Томми, двинулись на юго-восток по дороге 250. Преодолев трудный путь в несколько километров, бо2льшая группа снова разделилась: Томми и пикап с собаками поехали дальше по трассе 250, в то место, где, судя по карте, дорога заканчивалась, а все остальные тронулись в восточном направлении по шоссе «Национальный лес 4240», в район Темперенс-Крик.

С этого момента поисковые действия застопорились. Все вышли из машин и шли пешком, в ярком свете фар высматривая любые следы на дороге.

Прошло два часа, они со скоростью черепахи приближались к концу шоссе 250. Виковски вызывала по рации Далтона. Ее группа напала на след. Примерно в пятнадцати километрах от развилки, где они разделились, от шоссе 4260 в северном направлении отходила старая грунтовая дорога, которая обрывалась примерно через три километра. Она заросла и была едва заметной. Ее проскочили бы, если бы один из агентов не заметил в свете фонарика колпак от колеса примерно в пятнадцати метрах от шоссе. Он поднял находку, стер дорожную грязь и увидел на диске следы зеленой краски. Колпак, вероятно, отскочил, когда пикап выбирался из глубокой рытвины.

Группа Томми немедленно развернулась в обратный путь. Мак не позволял себе даже надеяться, что каким-то чудом Мисси еще жива, – все говорило об обратном. Прошло минут двадцать, раздается новый вызов от Виковски. Она сообщила, что пикап найден. С воздуха обнаружить его было бы невозможно, поскольку он был тщательно замаскирован ветками.

Отряду Мака потребовалось почти три часа, чтобы догнать группу Виковски. К тому времени собаки нашли звериную тропку, которая примерно через полтора километра привела к небольшой укромной долине. На берегу озера стояла ветхая хижина. Вода в озере поддерживалась источником, падающим с утеса. Возможно, когда-то, лет сто назад, это был домик переселенца. В нем было две просторные комнаты – вполне достаточно для небольшой семьи. С тех пор хижина, по-видимому, стала пристанищем для охотников.

Когда Мак и его друзья присоединились к отряду Виковски, небо уже светлело. Лагерь разбили в стороне от хижины, чтобы не затоптать следы. Во все стороны были разосланы полицейские с собаками. Временами раздавался обнадеживающий лай, но он быстро смолкал. В конце концов все вернулись в лагерь, чтобы перегруппироваться и согласовать план действий.

Агент Виковски сидела за столом, изучая карты и глотая воду из запотевшей бутылки.

Вошел Мак. Она улыбнулась и протянула ему бутылку. В ее глазах светилась печаль, но она сохраняла деловой настрой.

– Привет, Мак. – Она колебалась. – Не хотите присесть?

Мак не хотел садиться. Ему необходимо было чем-то занять себя, чтобы внутренности не сводило судорогой.

– Мак, мы кое-что обнаружили, но новости плохие.

Он подыскивал нужные слова.

– Вы нашли Мисси? – Он хотел знать ответ на этот вопрос, но боялся его услышать.

– Нет, не нашли. – Сэм сделала паузу. – Но мы кое-что обнаружили в лачуге. Хочу, чтобы вы взглянули. Мне необходимо знать, принадлежало ли… – Она исправилась, но слишком поздно. – Принадлежит ли это Мисси.

Мак тупо смотрел в землю. Он почувствовал себя древним старцем, прожившим миллион лет, и мечтал превратиться в бесчувственный камень.

– О Мак, простите, – извинилась Сэм, вставая. – Мы можем сделать это позже, если хотите. Я просто подумала…

– Давайте сейчас, – пробормотал он еле слышно. – Я хочу знать все, что известно. Виковски, по-видимому, подала знак остальным, потому что Мак внезапно почувствовал, как его взяли под руки. Эмиль и Томми повели его вслед за агентом по короткой тропинке к хижине.

Кто-то из группы криминалистов открыл дверь, пропуская их внутрь. Главная комната освещалась с помощью электрогенератора. Вдоль стен висели полки, в центре стоял стол, несколько стульев и старый диван, который когда-то втащили с немалыми усилиями. Мак сразу увидел то, что должен был опознать, и забился в руках своих друзей, рыдая навзрыд. На полу, рядом с печкой, лежал порванный окровавленный красный сарафанчик Мисси.

* * *

Следующие несколько недель превратились для Мака в череду встреч с властями и представителями прессы. Потом была панихида по Мисси. Маленький пустой гробик в окружении скорбных лиц, которые в растерянности прощались, не находя слов. Затем он начал медленно и мучительно возвращаться к повседневной жизни.

Убийца Божьих Коровок, как видно, заполучил пятую жертву, Мелиссу Энн Филлипс. Как и в прежних четырех случаях, власти не нашли тела жертвы, хотя поисковые отряды несколько дней прочесывали лес вокруг хижины. И снова маньяк не оставил ни отпечатков пальцев, ни образца ДНК – никаких улик, только булавка. Складывалось впечатление, что это не человек, а призрак.

Спустя некоторое время Мак пытался абстрагироваться от горя и боли ради своей семьи. Да, они потеряли дочь и сестру, но было бы неправильно, если бы они лишились вдобавок отца и мужа. Разыгравшаяся трагедия сильно отразилась на всех участниках событий, однако казалось, что Кейт страдает больше других. Она ушла в себя и закрылась, подобно улитке, которая прячется под раковиной при любой опасности. Кейт раскрывалась только тогда, когда чувствовала себя в полной безопасности, а это случалось все реже и реже. Мак и Нэн не находили слов, способных пробить оборонительные укрепления, которыми она оградила свою душу. Попытки поговорить превращались в монологи; слова будто отскакивали от ее каменного лица. Можно было подумать, что внутри нее что-то умерло и теперь медленно разлагается, изредка прорываясь наружу горечью или бесчувственным молчанием.

Джош справлялся с горем легче, отчасти благодаря переписке с Амбер. Электронная почта и телефон позволяли ему выплеснуть свою боль, а Амбер давала ему время и пространство для скорби. Кроме того, в этом году он оканчивал школу, и ему приходилось много заниматься.

Пришла Великая Скорбь. Ее гнетущая сила окружила все, что когда-то было связано с Мисси. Мак и Нэн держались стойко. Нэн с самого начала дала понять, что ни в коем случае не винит Мака за трагедию. По понятным причинам Маку потребовалось гораздо больше времени, чтобы снять с себя чувство вины, хотя бы малую часть…

Было так легко утонуть в пучине отчаяния. Если бы только он решил не брать детей в поход; если бы только сказал «нет», когда они просили разрешения поплавать на каноэ; если бы только они уехали на день раньше; если бы, если бы, если бы. И кончилось все ничем. Тот факт, что они не смогли придать земле тело Мисси, для него как отца означал полное крушение. Мысль о том, что тело по-прежнему находится где-то в лесу, неотступно преследовала его. Прошло три с половиной года, и смерть Мисси признали официально. Жизнь никогда уже не вернется в привычное русло. Она будет пустой без Мисси.

После трагедии Мака разделяла с Богом еще большая пропасть, однако он игнорировал нарастающую отчужденность. Взамен он старался обрести стоическую, без намека на чувства веру. Он находил в этом состоянии подобие утешения, однако преследовавшие его кошмары – увязшие в грязи ноги и беззвучный крик, мешавшие спасти его драгоценную Мисси, – не прекращались. Время шло, и ужасные сны тревожили все реже, а порой случались моменты радости, тогда он винил себя за это.