Хижина

Хижина
Уильям Пол Янг

Книги, о которых говорят
26 издательств отказались от рукописи «Хижины». 27-е рискнуло и уже за первый год продало 5 000 000 экземпляров! Книга – феномен в истории книгоиздательства.

Семейный турпоход закончился трагедией: у Мака пропала младшая дочь. Вскоре в орегонской глуши, в заброшенной хижине, было найдено свидетельство ее вероятной гибели от рук маньяка.

Четыре года спустя так и не смирившийся с утратой отец получает подозрительное письмо, якобы от самого Господа Бога, с советом посетить ту самую лачугу. После долгих колебаний Мак решается на путешествие, которое вдребезги разобьет его представления о природе вещей…

Уильм Пол Янг

Хижина

© Яковлев Д.П., перевод на русский язык, 2016

© Оформление. ООО «Издательство «Э», 2016

* * *

Эта история была написана для моих детей:

Чеда – Тихого Омута;

Николаса – Чуткого Исследователя;

Эндрю – Добросердечной Привязанности;

Эми – Знающей Радости;

Александры (Лекси) – Сияющей Силы;

Мэттью – Наступающего Чуда.

И посвящается,

во-первых:

Ким, моей Возлюбленной,

благодарю тебя за то,

что спасла мне жизнь,

во-вторых:

«…всем нам,

блуждающим во тьме,

кто верует в Любовь.

Восстань, и пусть она сияет».

Серия «Сенсация»

«Ева»

От автора бестселлера «Хижина»!  На берег острова океанские волны выбрасывают грузовой контейнер. В нем 11 жестоко убитых женщин, бывших секс-рабынь, и 12-я девушка, сильно изувеченная, но живая. Придя в сознание, она обнаруживает, что ее спас некий Джон Коллекционер, что она почти полностью парализована и ничего не помнит из своего прошлого…

«Магия»

Автор мировых бестселлеров «Тайна» и «Сила» Ронда Берн открывает знания, способные изменить жизнь. Она приглашает вас в невероятное 28-дневное путешествие, которое привнесет Магию в ваши Отношения, поправит Здоровье, улучшит Карьеру, привлечет в вашу жизнь Деньги и поможет осуществить самые заветные Мечты. Неважно, кто вы, неважно, где вы, неважно, что происходит вокруг, «Магия» сделает вашу жизнь изумительной!

«Герой»

Ты был рожден, чтобы сделать нечто такое, на что не способен ни один из семи миллиардов. Но как найти и осуществить свою величайшую мечту? Как проложить себе путь через препятствия и преодолеть трудности? Эта книга ? карта твоей жизни и она покажет тебе, как прийти оттуда, где ты сейчас, к самой счастливой, богатой, совершенной и ослепительной жизни, о какой ты когда-либо мечтал.

«Перекресток»

Жизнь – это неограниченное количество перекрестков. В какую сторону свернуть и по какой дороге продолжить свой путь? «Перекресток» – одна из гипотез, отвечающих на вопрос: «Зачем мы приходим в этот мир и в чем смысл нашего существования?» Вдохновляющая психологическая повесть с увлекательным сюжетом и философским подтекстом.

Предисловие

Кто не усомнился бы, услышав утверждение, будто некто провел выходные с Богом, и не где-нибудь, а в заброшенной хижине?

Я знаком с Маком чуть больше двадцати лет, с того дня, когда мы оба пришли на помощь соседу, чтобы собрать в тюки сено, которое он заготовил для пары своих коров. С тех пор мы с Маком, выражаясь на молодежном жаргоне, тусуемся вместе, пьем кофе – хотя в моем случае это обжигающий чай. Общение приносит нам удовольствие, оно окрашено радостью, но порой в уголке глаз блеснет слезинка. Откровенно говоря, чем старше мы становимся, тем больше тусуемся, если вы понимаете, что я имею в виду.

Его полное имя Макензи Аллен Филлипс, хотя многие знакомые зовут его Алленом. По семейной традиции мужчинам всегда дают одинаковое первое имя, поэтому люди обычно знают их под вторым именем, вероятно, чтобы избежать манерного обозначения цифрами I, II, III или добавления уточнений вроде «младший» и «старший». Подобные имена хороши для персонажей телерекламы, в особенности для тех, кому нравится изображать близкого друга. Таким образом, он сам и его дед, отец, а теперь и его старший сын носят имя Макензи, но обычно к ним обращаются по второму имени. Лишь Нэн, его жена, да ближайшие друзья называют его Маком (впрочем, несколько раз я слышал, как посторонние люди кричали: «Эй, Мак, где ты учился водить машину?»).

Мак родился на Среднем Западе, в семье фермеров с ирландскими корнями. В семье с детства приучали к физическому труду и строгим правилам в быту. Его отец хотя и служил церковным старостой, нередко уходил в запой, особенно в засушливое время или когда дожди случались слишком рано, а также в перерывах между засухой и дождями. Мак о нем почти ничего не рассказывал, но если все-таки заводил разговор на эту тему, то его лицо становилось непроницаемым, а взгляд – потухшим. По обрывкам его рассказов я понял, что его отец не относился к тем добродушным алкоголикам, которые, напиваясь, со счастливой улыбкой заваливаются спать; напротив, напившись, он сначала избивал жену, а потом просил у Бога прощения.

Переломный момент в жизни семьи наступил после одной исповеди. Тогда тринадцатилетний Макензи без всякого желания с его стороны согласился пойти к священнику. Поддавшись сиюминутному порыву, он со слезами покаялся, что ни разу не попытался защитить мать, когда отец нещадно бил ее. Увы, Мак не принял во внимание, что священник молился вместе с его отцом. Вернувшись домой, мальчик увидел, что отец уже поджидает его на крыльце, а мать и сестры подозрительно отсутствуют. Позже он выяснил, что их отправили к тетушке Мэй, чтобы отец мог надлежащим образом привить непокорному сыну уважение к старшим. Отец привязал Мака к большому дубу и почти два дня наставлял его то ремнем, то чтением Библии, а едва протрезвев, снова прикладывался к бутылке.

Спустя две недели, как только Мак встал на ноги, он ушел из дома. Но накануне насыпал крысиного яда во все бутылки со спиртным, какие ему удалось отыскать на ферме. Затем он выкопал из тайника возле отхожего места небольшую жестяную коробку, в которой хранил свои сокровища: семейную фотографию, на которой все щурились, потому что слепило солнце (отец стоял в сторонке от остальных); бейсбольную карточку с Люком Истером за 1950-й год, когда началась карьера этого игрока; флакончик с остатками духов «Ма Грифф» (единственные духи, какими пользовалась его мать); катушку ниток с парой иголок; серебристую литую модель самолета «F-86» ВВС США и накопления всей его жизни – пятнадцать долларов и тринадцать центов. Пока отец похрапывал после очередной попойки, он тайком проник в дом и сунул под подушку матери записку. В ней было написано: «Надеюсь, когда-нибудь ты меня простишь». Поклялся, что не вернется, и не возвращался – очень долго.

В тринадцать лет трудно прожить в одиночку, но у Мака не было выбора, и ему пришлось приспосабливаться. Он редко делился тем, как прожил последние семь лет. Большую часть этого времени он провел в чужих краях, работал и посылал бабушке и деду деньги, чтобы они передали их матери. В какой-то далекой стране, судя по его рассказу, он даже участвовал в вооруженном конфликте и с тех пор люто ненавидит войну. Когда ему было за двадцать, он отправился в Австралию. Там он поступил в семинарию и некоторое время изучал теологию и философию, а затем вернулся в Штаты. Он встретился с матерью и сестрами и вскоре перебрался в Орегон, где познакомился с Нэннетт А. Сэмюэльсон и женился на ней.

В мире рассказчиков Мак – мыслитель и деятель. Он не проронит ни слова, если только вы не спросите его о чем-нибудь напрямую, чего большинство народа предпочитает не делать. А когда он начинает говорить, в вас зарождается сомнение: уж не пришелец ли это с другой планеты, который человеческие мысли и поступки воспринимает совершенно иначе, чем остальные.

Дело в том, что он обычно чувствовал себя неуютно в мире, где большинство людей способны услышать лишь то, что они хотят слышать, а значит, совсем немного. Те, кто с ним знаком, как правило, относятся к нему неплохо, правда, до той поры, пока он держит свои мысли при себе. Но даже когда он начинает говорить, дело совсем не в нем – просто в них пробуждается недовольство собой.

Мак как-то сказал мне, что в молодости он был более открытым, но со временем понял, что подобные разговоры служили лишь защитной реакцией; часто разговор заканчивался тем, что он выливал свою боль на окружающих. Он говорит, что указывал людям на их недостатки и, уничижая других, возвеличивал себя, испытывая при этом ложное чувство собственного превосходства и власти над ними.

Пишу эти строки и мысленно представляю себе Мака таким, каким знал его: обычный человек, внешне ничем не примечательный для тех, кто не знает его по-настоящему. Ему скоро стукнет пятьдесят шесть; это чуть полноватый, лысеющий, невысокий белый мужчина. Вы, вероятно, даже не обратите на него внимания и не заметите ничего необычного, сидя рядом с ним в автобусе, пока он дремлет во время своей еженедельной поездки в город на деловую встречу. В основном он работает в своем маленьком кабинете дома, на Уайльдкэт-роуд. Он продает какие-то товары из сферы высоких технологий и технических новинок – не стану даже притворяться, будто что-то смыслю в том, – которые непостижимым образом ускоряют жизнь, словно жизнь недостаточно быстротечна.

Вам невдомек, насколько Мак умен, пока вам не доведется услышать его разговор с каким-нибудь специалистом. Я однажды присутствовал при подобной беседе: его язык вдруг стал мало похожим на разговорный, и я поймал себя на том, что усиленно пытаюсь уловить ход его мысли, которая разливается, словно река по драгоценным камням. Он в состоянии поддержать разговор практически на любую тему, и хотя вы понимаете, что у него есть твердые убеждения, он ведет себя столь деликатно, что позволяет вам оставаться при своем мнении.

Его излюбленные темы – Бог и Творение, а еще почему люди порой слепы. Глаза его загораются, опущенные уголки губ в улыбке поднимаются кверху, а обычное усталое выражение лица исчезает; он становится похожим на маленького мальчика, который не скрывает своих эмоций. В то же время он не фанатичен. Пожалуй, его отношение к религии и, возможно, даже к Богу можно охарактеризовать двумя словами: любовь-ненависть. Вполне возможно, что даже Бога он считал высокомерным и отрешенным. Сдержанность Мака порой давала сбои, и тогда выступали шипы сарказма; они были похожи на острые дротики, отравленные ядовитым источником, спрятанным глубоко внутри него. Хотя мы оба посещаем по воскресеньям одну и ту же церковь с ее традиционными скамьями и пюпитрами (церковь Пятьдесят пятой независимой ассамблеи святого Иоанна-крестителя, как мы ее называем), я вижу, что ему там не по себе.