Дар в наследство

Тряхнув головой, девушка поёжилась от холода. «Опять экономят на отоплении, долбанная общага», – подумала она. Соседки ещё дремали, тихо посапывая в тёплых коконах одеял. Шестое января, сочельник и начало святок. На занятия уже не надо, а домой ещё не разъехались. После Новогодних праздников Курский медицинский колледж вновь собрал своих студентов третьего января, чтобы, поучившись пару дней, они снова распрощались на праздники. Скромница Лия была бы рада соскочить до дома хоть сейчас, но упрямые подружки решили в сочельник устроить сеанс традиционных гаданий на суженого. А кто кроме юной цыганки годился на роль толкователя? Девушка печально вздохнула. Разве могла она отказать подругам? Ведь это такая малость, тем более ей без особых усилий удавалось разглядеть крылатого ангела в кофейной гуще или вызов к декану среди веера карт. Соседки дружили с первого курса и, вопреки расовым предрассудкам, не гнобили и не задирали хрупкую цыганочку.

***

Зима ворожила студёными ветрами. Хлопья мокрого снега слепили прохожих, спешащих под окнами серой общаги. Лия уныло взирала на хмурый мир, и в душе нарастала непонятная тревога. Сегодня ночью они собирались на кладбище, то самое, Никитское, где, по слухам, обитает нечистая сила. Лиана, конечно, не верила, но само путешествие отчего-то пугало.

– Лий, ты чего так рано? Спала б ещё. Ааа! – громко зевнула Александра.

– Не спится. – спокойно ответила та.

– Блин, разбудили. – заворочалась третья. Всклокоченные белые пряди колтуном свисали с подушки. Потерев лицо ладонями, Анжела грозно уставилась на Сашу глазами штормового моря. Лиана поспешила встать между ними, и бушующий шторм сменила синева прозрачного неба.

– Девочки, ну выходной же, дайте поспать! – взмолилась блондинка и демонстративно отвернулась.

– Да спи, кто тебе не даёт, – хмыкнув, Александра пошла умываться, гнусавя под нос какой-то весёлый мотивчик. Анжела подняла подушку и с психом накрыла ей голову. Лия лишь улыбнулась и, поборов в душе страх, повернулась к окну. Сегодня опять был кошмар. И снова она почти ничего не запомнила, лишь ощущение морозного ужаса, смешанного со ржанием лошадей, да нависшую над головой гигантскую тень. Как и всегда, Лиана, зябко проведя плечом, стряхнула с себя липкие ошмётки ночного кошмара и раскрылась навстречу новому дню, предвкушая приближение чего-то очень важного и судьбоносного.

Глава 2

Ночь выдалась на славу. Белый пух приятно холодил лица, мягкими лапами пробираясь под воротники. Морозец слегка поутих, едва раскрасив бледные щёки в приятный розовый румянец. Ярким пятном, прячась за редкими облачками, ночное светило поглядывало свысока.

– Стрёмно тут как-то! – Анжела крепче укуталась в капюшон бирюзового пуховика.

– А ты думала, в сказку попала? – ухмыльнулась Саша, сдувая с кончика носа особо наглую снежинку. Лиана шла молча, её продолжали мучать сомнения, а нехорошие предчувствия ледяными щупальцами сдавливали сердце. Светло-коричневая дублёнка цыганочки не давала и шанса лёгкому морозцу, однако по коже всё равно бегали мурашки, а волоски на руках предательски топорщились.

– Девочки, может, в комнате погадаем, или за общагой? Зачем сюда идти? Я столько легенд слышала про это кладбище! – жалобно подала она голос, но те лишь отмахнулись.

– Я тоже слышала, думаешь мне гаданье это нужно? ПФ! Хочу посмотреть, правда ли в полночь вспыхивает огонёк на старой могилке, ещё какая-то страшная легенда про это есть. Мм!.. – протянула Анжела.

– Да? Какая? – встрепенулась Александра. – Желик, расскажи! Не томи!

– А потанцевать за рассказ?

– Да я тут уже всю дорогу отплясываю, тебе мало, что ли? Могу ещё цыганочку, с выходом из-за могилки! – запнулась, виновато косясь на серьёзную черноокую подругу. Распугивая ночную живность, по кладбищу раскатился заливистый девичий смех.

– Вы что, спятили? – цыкнула Лия. –

Мы же на кладбище, уважайте покой мертвецов, а то они придут и затащат вас к себе в могилу!

– У-у-у-у! – с фонариком у лица передразнила блондинка подругу. – Ну ладно, уговорила. Есть городская легенда о купчихе первой гильдии Анне Филипповне Гладаковой, будто именно в эту ночь, раз в году на её могиле загорается огонёк, это её неупокоенная душа ищет прощение своих грехов.

И повторила трюк с фонариком.

– У-у-у-у!

Коротко взвизгнув, Александра подпрыгнула.

– А ещё, число на могиле стоит какое-то странное, и никак его невозможно изменить. Много раз пробовали стачивать, чтоб выгравировать правильную дату смерти, но всё бесполезно. Так вот.

Смутно знакомые образы мелькнули перед глазами. Лиана резко остановилась.

– Ты что? – с ходу ткнулась в неё Анжела.

– Нам сюда… – как в трансе цыганочка повернула и смело шагнула на еле заметную узенькую тропку.

– Веди нас Сусанин-герой! – кривляясь, продекларировала неугомонная Анжела. Слова льдинками зависли в воздухе, отражаясь от невидимых стен и увязая где-то между мирами. Над кладбищем нависла гробовая тишина.

– Ого, вы слышите?! – забеспокоилась Александра. Её тёмные волнистые волосы так и норовили залезть девушке в рот, занавесить глаза. Приходилось их постоянно поправлять, засовывая под вязаную серую шапочку с большим пушистым помпоном.

– Не, ничего не слышно, – легкомысленно повела плечом белокурая балагурка.

Подростки в нерешительности остановились, настороженно прислушиваясь. Старое Никитское кладбище и впрямь словно вымерло. Ни каких привычных ночных шорохов, ни звуков редких автомобилей притом, что дорога практически рядом, буквально 100 метров в сторону. Будто бы купол безмолвия опустился на юных искательниц приключения. Даже скрип шагов по хрустящей кладбищенской тропке звучал как-то нарочно, искусственно.

Подружки испуганно замялись, пытаясь поймать за рукав гадалку, но Лия их не слышала.

Перед глазами девушки стелилось ровное полотно городской трассы. Ни одного экипажа в непроглядной ночи. Тишина завораживала. Городской шум утих, унося за собой суету, лишь где-то вдали глухо гремел оркестр, перемежаясь со звонкими бубенцами дорогих саней. Согревая в объятиях черноокую малышку, цыганка торопилась домой. Осталось всего ничего, уже слабо виднелись разбавлявшие темень огни обители курских детей ветра. Цыганский бугор славился неудержимым весельем, всевозможными трюками и фокусами. Цыган ценили за их неунывающий нрав, но в работники старались не брать. Кочевой народ отличался беспечностью и природной ленью.

Прижимая и баюкая красавицу дочь, Велиана боязливо семенила по краю заснеженной трассы, торопясь и тревожно оглядываясь. Звон саней и шумный гомон господ неумолимо приближался, и с каждым шагом сердечко цыганки испуганной пташкой рвалось из груди. Вот уже слышится храп рысаков, звон бокалов и жеманный смех благородных девиц. Испуганный женский вскрик, звук падающих на дорогу тел, крики и визги. Не чуя под собой ног, Велиана обернулась. Тяжёлый бок дубовых саней, раскидав своих седоков неумолимо летел на неё. Заторможенный взгляд выцепил исковерканное ужасом лицо старухи, раззявленный в крике рот и готовые выскочить из орбит безумно распахнутые глаза. Мгновенье, и сани незыблемой скалой нависли над хрупкой фигуркой. В последнем порыве Велиана прочь отбросила дитя и, выставив перед собой дрожащие ладони, прокричала слова. Непонятные, гортанные, пришедшие, казалось, из глубины обречённой души. Как гром пронеслись они над искорёженным боком летящих саней, запечатанные кровью невинно убиенной, тяжёлым роком опустились на дряблые плечи, въелись под кожу, сплелись с ДНК и с кровью впитались в застывшее сердце обречённой купчихи. Стылая спица пронзила старуху. Студёная кровь больше не грела тщедушное тело. Множество докторов пытались помочь излечить странный недуг, но всё напрасно. Отчаявшись, на пороге смерти она приказала доставить цыганскую ведьму, дабы вымолить прощенье за невольно загубленную жизнь. Выслушав старую женщину, наслышавшись о доброте щедрой купчихи, что не жалея сорила деньгами, помогая нуждающимся, древняя цыганка пожалела несчастную:

«Дочь моя была сильной ведьмой. Проклятье умирающей невозможно снять. Но я могу чуть изменить его, повернув чёрные потоки в другое русло. Ты, барыня, всё одно помрёшь. Но прикажи на камне своём выбить то, что я тебе нашепчу. Это не поможет тебе, не спасёт, но задержит душу бесплотную, не даст бесам с проклятой покуражиться. Спасенье твоё в прощенье проклявшей!»

Не знала купчиха, что значит сие напутствие, но велела всё сделать именно так.

В новом 1851 году в последний день февраля, дожив до 75 лет и 6 дней, купчиха первой гильдии, почётная гражданка города Курска Гладакова Анна Филипповна насмерть замёрзла в своей постели под кучей пуховых одеял.

Похоронили её на знаменитом Никитском кладбище, а на надгробье по указу самой набили: «Здесь погребено тело потомственной Почётной гражданки курской 1 гильдии купчихи Анны Филипповны Гладаковой, скончавшейся 1851 года 31 февраля. Жития ей было 75 лет и 6 дней.»

Глава 3

– Смотрите! – перестав бессмысленно хватать за рукав онемевшую подругу, Саша замерла. Впереди в темноте зависшего безмолвного киселя ярко мерцал огонёк. Как раз там, куда и спешила Лиана. Испуганно переглянувшись, подружки рванули за ней, стараясь перехватить и оттащить цыганочку от пугающей неизвестности. Шаг, ещё шаг, и девушки упёрлись в кривую оградку.

– Лия, не ходи туда! Стой! – запинаясь и глотая слова, закричала Анжела. Но было уже поздно. Словно загипнотизированная, девушка стояла у самой могилки, завороженно всматриваясь в блуждающий огонь. Как только прошла сквозь оградку? Сорвав с волос капор, порыв ветра упрямо трепал смоляные кудри, расплёскивая по худеньким плечикам. Тишина затягивала, давила на уши, путала мысли.

«Кто посмел нарушить мой покой?!» – громовым раскатом разорвал тишину голос. Девочки закричали, прижимаясь друг к дружке. Волосы на головах встали дыбом, а в оголённые нервы вонзились тысячи острых иголок: «Вы поплатитесь за это жизнью!»

Взвизгнув, девчонки, не помня себя от ужаса, сорвались с места и, дико вращая глазами, помчались к цыганке, ища калитку в ржавой преграде.

Не пройдя и двух шагов, резко запнулись, будто врезавшись в стену. Неизвестно откуда взявшийся ветер закружил мириады колких снежинок в бешенном хороводе, не давая вздохнуть, заслоняя подругу.

– Лия?! – попыталась позвать её Александра, но поперхнулась. Гневный порыв швырнул в лицо острую взвесь, царапая щеки, забивая рот и глаза. "Убирайтесь!" – шумело сквозь ветер. Девочка глухо закашлялась, рядом с ней задыхалась Анжела.

– Что это, Саш? – то и дело плюясь, прохрипела блондинка, тщетно пытаясь прикрыться ладошками.

– Не знаю! – стараясь перекричать воющий ветер, ответила та. Внезапный буран не спешил успокаиваться, беснуясь и атакуя стремительными порывами беззащитных студенток. Александра, нащупав рукав подруги, судорожно подтащила Анжелу к себе и, наперекор необузданной ярости взбунтовавшейся стихии, смело шагнула вперёд, туда, где у могильного камня, замерев, словно в трансе, стояла Лиана. Вьюга, молниеносно накрывшая кладбище, будто бы не касалась цыганки, милостиво обходя стороной, но при этом щедро хлестала колючими иглами мокрого снега продрогших насквозь подруг. "Ещё чуть-чуть!" – шептала брюнетка с трудом преодолевая напор разбушевавшейся стихии. Ноги словно притягивало к земле, приходилось прикладывать серьезные усилия, чтобы оторвать от поверхности, выдернуть их из стылого капкана. Казалось, вот-вот и пучина выпустит жертв из своих цепких объятий. Раздавшееся позади дикое ржание заставило подруг испуганно дёрнуться, впечатываясь в оградку. Прижавшись спинами к покореженным прутьям, во все глаза подростки смотрели, как прямо на них неумолимо движется снежная громада.

Три белых коня летели на девушек, играючи преодолевая преграды, грозясь затоптать и подмять под себя стылыми копытами. Сердце Анжелы рухнуло в пятки и, подскочив к горлу, перекрыло дыхание. Вылезшие из орбит глаза светились безумием. Раскрыв широко рот, она дико вопила, не замечая, как тучи колючих снежинок устремились туда, зло впиваясь в язык и царапая нёбо, комком забивая охрипшую глотку. Александра в испуге вцепилась в оградку, иступлено шатая её и стараясь прорваться к цыганке, оставляя на ржавом железе клочья заиндевелой кожи. Кровь смешалась со снегом, закружив, осыпав несчастных гранатовым бисером. Ржание громким набатом прорезало уши. Сотрясая копытами снег, кони вздыбились, белою глыбой нависая грозой над несчастными, и рассыпались вмиг ледяными кристаллами брызг, унося за собой и буран. Сверкающей пеленой оседала на девочек пыль, выстужая и замораживая, превращая в гротескные окоченелые статуи.

–Ли-и-и-и-я-я! – крик боли разорвал цепкую паутину, разметав ошмётки призрачных оков, растворяя в густых эманациях на границе миров. Лиана встрепенулась и, повернувшись к подругам, в ужасе прикусила губу. Стоя в притык к корявой оградке, две снежные статуи тянули к ней тонкие руки, открыв в немом крике застывшие рты, а мутные бельма расширенных глаз тусклыми льдинками сияли в глазницах.

–Не-е-ет! – раненой птицей взметнулся беспомощный вопль, ослабшие ноги предательски дрогнули, и Лиана кулем повалилась на холмик, орошая застывшую землю горячими алыми каплями. Губу жгло, казалось, её дергают калёными щипцами, но девушка, не обращая на это внимания, горько рыдала, растворяя снег солёными брызгами.