Оценить:
 Рейтинг: 0

Сэсэг

Год написания книги
2015
Теги
1 2 3 >>
На страницу:
1 из 3
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
Сэсэг
Юлиан Климович

Повесть о девушке по имени Сэсэг, которая под напором обстоятельств отступилась от своей любви, потеряла почти всё в жизни, кроме веры в то, что она больше никогда не предаст своей любви, и судьба, словно в награду за стойкость, дала ей еще один шанс.

Юлиан Климович

Сэсэг

I

В небольшой комнате на третьем этаже студенческого общежития Лесотехнической академии в городе-герое Ленинграде ярко горела голая лампочка, свисающая с середины высокого пыльного потолка. Ее стеклянная груша, вкрученная в черный патрон, на забеленном толстым слоем мела проводе, освещала четыре железные кровати вдоль стен, шкаф, накрытый нарядной скатеркой, старый обшарпанный стол у большого прямоугольного окна и двух девушек. Одна лежала под одеялом, а другая сидела на кровати рядом с ней. Стены, кое-где потрескавшиеся, на высоту полутора метров от пола были выкрашены зеленой масляной краской. На стене над кроватями, для создания уюта и тепла, висели небольшие ковры. Каждый имел свой окрас и рисунок, где-то просто цветочный орнамент, а на каких-то коврах красовались целые картины на лесную тему, с оленями и цаплями. Оставшиеся просветы стен были заклеены фотографиями, вырезанными из цветных журналов, с которых улыбались или задумчиво-загадочно смотрели популярные актеры и актрисы. На подоконнике стояла трехлитровая банка с разными весенними цветами, а за окном медленно катился пограничный 1983 год. Было зелено, тепло. Вот-вот и начнется летняя сессия.

– Галечка, вставай. Нам на лекцию надо идти, сегодня Пилильщик будет ставить допуски к сессии, – Сэсэг потрясла сладко спавшую девушку. Галя ничего не сказала, не открыла глаз, а только отвернулась к стенке и натянула одеяло на голову. Из-под одеяла осталась торчать только прядка ее вьющихся каштановых волос. Сейчас Галю ничего не могло поднять с кровати: ни долгий треск большого круглого будильника, ни общая суета, которая всегда сопровождает утро в студенческом общежитии, ни необходимость идти на заключительную лекцию по землеустройству. Пилильщик, как они звали между собой преподавателя землеустройства за его скрипучий голос и манеру удивительно нудно читать лекции, был, на самом деле, славным старичком, который знал свой предмет, как он сам говорил, "от, и до, и поперек". Никто на потоке и не сомневался, что он всех допустит к сессии. На их лесохозяйственном факультете учились в основном романтики, которые мечтали о лесе и совершенно не думали о карьере. Закончив этот факультет и получив диплом, выпускнику открывалась лесная тропа, а не карьерная лестница, и все это прекрасно знали. Кого это не устраивало, уходили, и постепенно, к концу 4 курса, на потоке остались только те ребята и девчонки, кто по-настоящему любил лес и жил им. Преподаватели, такие же романтики, как и их студенты, не преподавали в буквальном смысле этого слова, а передавали свои знания, как родители передают знания и навыки детям. В общем, отношения у них на потоке были самые дружеские, каких больше не было нигде в академии.

Галя и Сэсэг учились в одной группе на четвертом курсе, им оставался последний год до выпуска. Жизнь для них представлялась прекрасной, увлекательной и бесконечной, как кругосветное путешествие. Летом весь поток поедет на практику в Карелию, где, как всегда, будет славно. Днем они будут заниматься таксировкой лесных запасов севера Карельской АССР, а вечером сидеть возле своих палаток в лесу, вокруг большого костра. Мальчишки будут играть на гитарах и петь, а они, девочки, смеяться и смотреть на них влюбленными глазами, отгоняя веточками рябины или березы голодных карельских комаров, пить крепкий чай с дымком из чуть помятых эмалированных железных кружек и дружно подхватывать знакомые припевы. Почему уже четвертый курс? Почему через год им всем надо будет расставаться, и каждый опять останется один? Нет, она уже не останется, Сережа обещал, что они поженятся. Сэсэг подумала обо всем этом и еще раз попробовала растолкать свою подругу, но та не хотела просыпаться.

Галя почти до самого утра гуляла по центру города с Колей, их одногруппником. Николай был ленинградцем из простой рабочей семьи. Его предки по отцу приехали тогда еще в Санкт-Петербург из какой-то деревни с севера, не то из-под Архангельска, не то из Перми, сейчас уже никто и не вспомнит, а по матери с севера Псковской губернии. Коля уродился в папу: высоким, голубоглазым с прямыми очень светлыми волосами, одним словом, в нем явно проступала финно-угорская кровь. Про свою родословную Коля рассказал Гале в первый же вечер, когда они вдвоем пошли гулять по парку академии. Ей это было не слишком интересно, но она периодически кивала, поддерживая беседу. Гале нравилось ходить с ним по дорожкам парка, слушать его голос и ощущать себя защищенной. Рядом с этим сильным и умным парнем она ничего не боялась и ей казалось, что она опять маленькая девочка, любую прихоть которой ее папа исполнял не задумываясь. Галя влюбилась в Колю еще в самом начале первого курса, а он долгое время не замечал чувства этой скромной невысокой, немного полноватой девушки, которая охотно давала ему списывать пропущенные лекции, подсказывала, если он чего-то не знал.

II

Их любовь началась в конце первого курса с того, что Коля помог Гале справиться с химией, которую она плохо понимала. Она учила, зубрила, но ровным счетом ничего не понимала. В начале учебы, когда шла еще почти школьная неорганическая химия, Галя как-то вытягивала, но когда начались более сложные разделы, она впала в ступор. Элементарные задачки были для нее китайской грамотой, зато Коля любил химию и разбирался в ней как бог, он мог решить любые задачи по любому разделу.

Как-то раз после лабораторной работы, когда все уже ушли, Галя осталась одна за столом в большой пустой аудитории. Она склонилась над раскрытой тетрадью, крупные капли слез текли из ее зеленых глаз и падали с носа на пустые страницы. Сегодня у нее вообще ничего не получилось, эти непонятные моли и растворы, формулы химических веществ и валентность, как это далеко от того волшебного леса, который Галя любила с детства, зачем ей в лесу химия? Кто придумал поставить между ней и ее любимым лесом химию? Она никогда ее не сдаст. Химия, представлялась ей сейчас болотом с непроходимой трясиной, преграждающим путь. Вот она стоит перед зеленой трясиной с ехидно квакающими лягушками и понимает, что уже никогда не переберется на тот, такой желанный берег, поросший огромными дубами, кедрами, со сказочной лесной опушкой, где под ярким солнцем сочится янтарная смола и стоит удивительной вкусноты терпкий запах трав и хвои. Формулы на листочке расплылись, превратившись в синие пятна. В аудиторию заглянул искавший кого-то Коля. Он увидел Галю и окликнул ее.

– Привет, ты чего тут делаешь одна, все уже давно ушли? – Коля, стоя в дверях, смотрел на ее опущенную голову и ждал ответа. – Галя, ты чего молчишь? – он зашел в аудиторию.

Галя подняла голову и заплаканными глазами посмотрела на него. – Я химию не понимаю, – захлебываясь слезами, прошептала она и снова заплакала.

Коля, как все мужчины, не переносил и боялся женских слез. Когда в детстве они с пацанами дрались, то плакали только когда уже было невмоготу терпеть боль, но это был признак слабости. Он никогда не плакал. Нет, один раз было. Случилось это сразу по окончании восьмого класса, он подрался с несколькими пацанами из другого микрорайона. Коля шел к кинотеатру на встречу с друзьями. Настроение было прекрасное: школа закончилась, впереди каникулы, на нем первые в его жизни, а потому самые классные джинсы, но тут на дороге его тормознули трое парней. Увидев на нем джинсы, они решили его побить как “классово-чуждого”, а скорее всего просто из зависти за то, что у них таких не было. Это были такие же пацаны как и он, из рабочих семей, просто у него были джинсы, а у них нет. Родители подарили ему джинсы на день рождения. Коля долго просил, и вот за хорошо оконченный учебный год, родители повели его в комиссионку, и там, после длительной примерки, купили ему первые в жизни джинсы. Пацаны без обычных в таких случаях дежурных вопросов-придирок, сбили его несколькими ударами и, немного попинав, порезали ножом джинсы. С чувством глубокого удовлетворения, не торопясь, вразвалочку, они пошли дальше по своим делам. Тогда он заплакал от бессилия и жалости к своим новым, но уже безнадежно испорченным джинсам. Это были его единственные слезы с тех пор, как он перестал считать себя ребенком. Поэтому, когда он увидел плачущую Галю, то не мог и предположить, из-за какой ерунды она плачет.

– Всего-то? – Коля с облегчением вздохнул и присел на рядом стоящий стул. – Посмотри на меня, – твердо сказал он Гале.

Она посмотрела на него своими необыкновенными, как ему показалось, влажными от слез глазами. "А она очень даже ничего…", – промелькнуло у него в голове, и Колю что-то тихонько кольнуло в сердце. Вслух он произнес: “Все это достаточно просто, я тебе помогу и научу. В химии нет ничего сложного, ее надо просто понять с самого начала, и потом все будет ясно и легко. Короче, Галка, я беру над тобой шефство по химии. Обещаю, ты будешь самым сильным химиком на потоке, после меня, разумеется”, – он улыбнулся и подмигнул ей ободряюще.

– Спасибо, Коленька. Что бы я без тебя делала. – Галя стала вытирать ладошками слезы с просиявшего от радости лица. – Давай начнем прямо сейчас, ладно?

– Давай, – согласился он и начал рассказывать про азы химии. Часа через два они пошли в столовую, и там Коля тоже рассказывал про химию, а Галя внимательно слушала его и уплетала вкусные булочки с маком, запивая чуть теплым компотом из сухофруктов. Потом они гуляли по парку, а уже поздно вечером Коля проводил ее до общежития. На крыльце они постояли еще, поболтали о других предметах, Коля выкурил пару сигарет. Галя все время отмахивалась от дыма, если он шел в ее сторону, но не могла попросить Колю не курить. Заметив как мучается Галя, в конце концов, Коля перестал при ней вообще курить. Начался дождик, мелкий, какой часто бывает в Ленинграде. Галя позвала его зайти в гости, но он отказался, сказав, что уже поздно и ему надо спешить домой. Они попрощались. Галя, счастливая, пошла к себе в комнату, где тут же, переполняемая своим счастьем, рассказала все Сэсэг и двум другим подругам из их комнаты: Свете и Тане.

– Здорово, а о чем вы разговаривали в парке? – Сэсэг с легкой завистью посмотрела на Галю.

– Он рассказал мне о своей семье, откуда его папа и мама, как их потомки…

– Какие потомки? – Таня засмеялась, – потомки это у вас будут, а он, наверное, имел в виду предков.

– Ну конечно, это я оговорилась, – Галя покраснела слегка, и все девчонки засмеялись. – Так вот, рассказывал как его предки попали в Ленинград. Он так хорошо рассказывает, и у него такое замечательное чувство юмора, это просто здорово. Девочки, – Галя сделала паузу, взяла свое вдруг заалевшее личико в ладошки, посмотрела на всех по очереди. – Я влюбилась!

– А мы и знали, что, по тебе не видно, что ли? – Света как бы обратилась к подругам, а те в ответ засмеялись и закивали.

– Все по тебе, Галечка, видно сразу. Ты же по нему с самого начала сохнешь. Мне кажется, он парень хороший. А вам как, девочки, Коля?

– Если бы не Галя, я бы его сама окрутила, – Света засмеялась и, посмотрев на Галю, продолжила, – Да ладно, Галка, это я шучу. Хороший парень и, самое главное, ленинградец.

– Тебе, Светка, главное, чтобы ленинградец был, тебе больше ничего и не надо. – Сэсэг осуждающе посмотрела на Светку.

– Нет, надо чтобы любил, умный был, но главное, – тут Светка сделала театральную паузу, – чтобы ленинградец был.

И все опять засмеялись, даже Сэсэг.

– Они все такие интеллигентные, культурные, не то, что наши сыктывкарские мальчишки, которые без мата и двух слов связать не могут. Нравится мне вот Миша из группы озеленителей. Такой весь из себя умный, спортивный, и из интеллигентной ленинградской семьи.

– Ты-то, Света, откуда знаешь про него?

– Я с ним на физкультуре вместе кросс сдавала. Он рядом бежал, и со мной  все пытался заигрывать.

– И вот так про семью рассказал? Это так он заигрывает? – Таня с недоверием посмотрела на Свету.

– Нет, конечно, просто он очень интеллектуальный и в музыке разбирается. Приглашал меня к себе домой пластинки битлов послушать.

– А ты чего, согласилась?

– Естественно нет, я же ни какая-нибудь дурочка, которая сразу по первому зову бежит к парню домой. Пусть он побегает.

– Ты девушка взрослая, сама все знаешь. – Таня посмотрела на подруг и скомандовала, – а теперь всем спать.

– Озеленители, между прочим, они же в крупные города распределяются. Миша, я думаю, в Ленинград распределение получит…

Вдруг в коридоре на этаже послышался скрип открываемой двери. Было уже очень поздно, и все общежитие, сходив в туалет, почистив зубы, покрутив ручку транзистора и ничего не найдя интересного, почитав немного детектив или полистав учебник, легло спать и затихло. Звук был такой ясный, что им всем почудилось, что отворили дверь их комнаты. Света замолчала, девчонки лежали под одеялами и прислушивались. Почему-то всем стало страшно. Звук дождя вместе с сыростью сразу влез в форточку, а из-под светящейся щели двери вползал звук шаркающих по полу ног. Все невольно смотрели на эту полоску желтого света и ждали. Вдруг две тени ног появились и замерли под их дверью, одновременно смолк звук шагов. Раздался стук, от которого сердца четырех сначала сжались, а потом застучали с бешеной скоростью. В тишине их комнаты стук прозвучал, как гром.

– Кто там? – спросила, вдруг осипшая, Таня.

– Девчонки, откройте, пожалуйста, – попросил страдающий юношеский голос за дверью.

– Леша, это ты что ли? Что случилось? – уже более твердым голосом спросила Таня.

– Да, я. У вас таблеточки левомицетинчика не найдется? Мучаюсь вот, в столовке съел чего-то не то, а лекарства нужного нет. У вас точно есть, у вас же аптечка. Спасите, бога ради.

Девчонки разом, также как испугались, засмеялись. Таня, включив свет и накинув халат, начала рыться в аптечке. Найдя нужную таблетку, она погасила свет и открыла дверь Леше.

– Вот дурной, напугал нас так, – Таня протянула ему две таблетки. – Выпей сразу и ложись. Все пройдет.

– Спасибо, – Леша совершенно с белым страдальческим лицом и непередаваемым выражением благодарности взял таблетки.

– Спокойной ночи, – сказала Таня и закрыла дверь. Девчонки прыснули со смеха. – Все, хватит, всем спать, – шепотом приказала Таня и легла под одеяло.

За окном все накрапывал дождик. Крупные капли, срываясь с откоса верхнего этажа, редкой дробью барабанили о железный скат окна их комнаты, разлетаясь на мелкие брызги.

Галя не могла заснуть, она лежала и думала о Коле, как они станут жить вместе, как у них родятся дети, и на кого они будут похожи, как счастливы они будут и как будут друг друга любить. С этими счастливыми мыслями и под аккомпанемент дроби она заснула, натянув одеяло до самого носа.

III
1 2 3 >>
На страницу:
1 из 3