TEENариум. Антология невероятных историй

А через пять минут Мишка забыл про стрельцов – вечерний Арбат, закутанный в белую тогу снегопада, подсвеченный витринами и под старину отделанными фонарями, оказался местом интересным, полным непривычной жизни.

– В заповедных и дремучих, темных муромских лесах всяка нечисть бродит тучей, на прохожих сеет страх! – пел лохматый юноша, терзая гитару, и в раскрытом чехле, лежащем перед ним, блестела мелочь, среди рублей и пятерок попадались там монеты вовсе причудливые, и квадратные, и даже в виде креста.

Чуть дальше художник, сидя на табуретке, писал портрет, модель, чернокудрая девушка, улыбалась так, что на щеках темнели ямочки, и ее лицо, очерченное штрихами карандаша, возникало на большом лице бумаги.

По бокам от бордового берета живописца, из густой седины, похожей на каракуль, торчали крохотные рожки.

Словно заметив взгляд, художник повернулся, оглядел Мишку с головы до ног, после чего усмехнулся и подмигнул – как своему, как тому, с кем делишь неведомый остальным секрет. Вспыхнуло над беретом нечто вроде нимба из багрового огня и исчезло, оставив лишь сомнения… было или почудилось?

Дальше потянулся длиннющий книжный ларек, уставленный старинными фолиантами.

Продавец, крохотный и бородатый, словно гном из «Властелина колец», аккуратно смахивал метелочкой залетевший под навес снег, говорил с двумя покупателями одновременно и отсчитывал сдачу.

Когда Мишка проходил мимо, ему показалось, что книги негромко погромыхивают, сердито шелестят страницами и даже пихаются, норовя отвоевать у соседей немножко места. Захотелось остановиться, взять огромный том в руки, как откормленного кота, погладить золоченый корешок.

– Мальчик, ты что здесь делаешь? – спросил продавец неожиданно писклявым голосом. – Или у тебя дело?

Мишка смутился – а, точно, он же не просто так гуляет, а ищет гостиницу!

Как ее, кстати, «Арбатская площадь» или «Старый Арбат»?

Можно, конечно, спросить хотя бы у этого продавца, но куда интереснее отыскать самому. Вроде бы после Кремля и обеда одноклассников должны повезти на длинную экскурсию по Выставочному центру и затем на Останкинскую башню, чтобы оттуда полюбоваться столицей…

А значит, у него еще есть время.

Но про гостиницу Мишка помнил ровно до следующего художника, окруженного пейзажами на подставках. Тут были крохотные дворы, зеленые и уютные, с покосившимися заборами и развешенным на веревках бельем, маленькие церкви о многих главках, устремленные в ясное, открытое небо, Кремль, совсем не такой, как сейчас, но почему-то более настоящий, живой.

Каждая картина представлялась целым миром, и то, что он был заключен в рамку, ничего не меняло.

– Это что тут у вас, старая Москва? – спросил прохожий в длинном черном пальто, с тонким портфелем в руке.

– Да, – ответил художник, плотный и бородатый, немного похожий на Деда Мороза.

– Но она давно мертва.

– Пока она есть в моей памяти и на картинах, она жива. – Художник сердито нахмурился. – Думаете иначе?

Обладатель черного пальто и портфеля не стал спорить, лишь надменно усмехнулся и затопал дальше.

Мишка прошел мимо выкрашенного в синий цвет троллейбуса, переделанного под кафе. Крохотный домишко с вывеской «Елки-палки» показался отчего-то настолько несимпатичным, что захотелось перейти на другую сторону улицы.

Промелькнул и пропал за высоким забором силуэт часовни, окутанной синим огнем.

Мишка обогнул скрипача, игравшего что-то печальное, обошел толпу, собравшуюся вокруг уличного фокусника – он доставал из рукавов голубей, выпускал в темное небо, и те летели через снегопад, недовольно хлопая крыльями.

Остался за спиной еще один художник, а потом слева встал мрачный серый дом, похожий на башню средневекового замка.

Мишка не особенно удивился, когда, задрав голову, обнаружил, что наверху, на уровне четвертого этажа в нишах стоят два самых настоящих воина в доспехах, с мечами и щитами. Несмотря на снег, разглядел даже гербы – у одного три черные колючие звезды на белом поле, у второго алая голова хищной птицы на золоте.

Его обладатель неожиданно поднял руку в перчатке и помахал.

Мишка зажмурился, потряс головой, но помогло это мало – когда открыл глаза, второй рыцарь швырнул вниз снежок, не попал, правда, но промахнулся совсем немного, и досадливо покачал шлемом.

Мишка снова вспомнил, что вообще-то он бродит тут с определенной целью, и заспешил дальше.

На Арбате было много всего – туристов, магазинов, ресторанов, художников и музыкантов. Но вот ни единой вывески с надписью «гостиница» или «отель» Мишка не видел… может быть, «Арбатская» расположена вовсе не здесь?

Мало ли что называется одинаково?

Но нет, не может быть, он же прошел еще не всю улицу и вообще мог зазеваться и пропустить. Надо будет вернуться, смотреть внимательно, по порядку каждый дом, а затем уже и беспокоиться.

Но, пройдя мимо памятника невысокому лысому человеку с усами, Мишка опять про все забыл.

За монументом чуть ли не во всю ширину переулка расположился помост, обитый черной тканью, и лишь белый задник давал понять, что это самодельная сцена. Подсвеченные разноцветными фонариками, чьи лучи били откуда-то снизу, по ней грациозно перемещались люди в черных обтягивающих костюмах и в скрывающих лица белых гладких масках.

Ни прорезей для глаз, ни дырок для дыхания – вообще ничего.

Это не было танцем, еще меньше походило на обычную пьесу – никаких реплик, музыки, только резкие, ломаные, но при этом изящные движения, сменяющиеся полной неподвижностью.

И что странно, на чудное представление почти никто не глядел – только старушка с крохотной собакой на поводке, молодая мать с коляской, и взявшиеся за руки парень с девчонкой лет, наверное, шестнадцати.

Мишке черные люди на белом фоне напомнили буквы, пытающиеся выстроиться в текст.

Легкий хлопок по плечу оказался таким неожиданным, что он вздрогнул и едва не отпрыгнул.

– Не соскучился? – игриво спросила девчонка в цветастом комбинезоне и остроконечной шапке.

– Алиса? – удивился и обрадовался Мишка. – Ух ты, как классно! А я…

Захотелось немедленно рассказать ей, что произошло за этот невероятно длинный день, – начиная с прогулки по Кремлю и заканчивая тем, как он познакомился с Олегом и катался на лыжах.

– Некогда болтать! – Голос ее стал серьезным, голубые глаза блеснули. – Давай за мной!

Кучка тоже был тут, приветливо махал хвостом и даже вроде бы улыбался.

– Что… – начал Мишка, но Алиса схватила его за руку и потащила за собой.

Прочь от сцены, где продолжали шевелиться, перебегать с места на место люди-буквы. Обратно мимо памятника, в узкую, темную подворотню, больше похожую на щель, втиснутую между домами.

– А теперь сидим тихо! – велела девчонка.

Мишка сердито засопел, но промолчал – один раз она его выручила, наверняка и сейчас не просто куражится.

– Вот они, смотри… – прошептала Алиса, и он послушно уставился туда, куда она показала.

По Арбату через метель неспешно шли двое.

Один, высокий и плечистый, в черной косухе и бандане, напоминал Терминатора не только статью – он шагал с тяжеловесной уверенностью машины-убийцы, способной, если надо, пробить стену. Второй, лохматый, в камуфляже, топал, сгорбившись, руки его свисали чуть ли не до колен, острые, как у эльфа, уши стояли торчком.