Евангельская ночь

Ситуацию разрядил гость. Он подошел к Михаилу, осторожно взял его за локоть, усадил на стул и налил в стакан воды. С его лица не сходила приветливая улыбка.

«Какие у него красивые зубы! Интересно, имплантаты или нет?» – мелькнуло у Михаила. К нему наконец вернулась способность мыслить, и навязчивая песенка пропала.

– Ну, вот мы и встретились, как я и обещал, – произнес гость.

Он был одет в синий джинсовый костюм. Странно выглядел воротник куртки, отделанный коричневым коротким мехом. Его длинные волосы были тщательно спрятаны под бейсболку. Аккуратная борода дополняла его современный полу-хипстерский, полу-деловой вид. Единственный атрибут, которого ему не хватало – так это смартфона в руках или ноутбука на столе. Как и в прошлый раз, он был поразительно красив.

Михаил хоть и глотнул воды, но все равно не мог прийти в себя от неожиданности. Ему помогла Матильда – та с королевской осанкой принесла меню и очень артистично вручила его визави Михаила, не сводя с него любопытных глаз, а потом поинтересовалась на приличном английском языке, может ли она помочь гостю с выбором блюд. Матильда преобразилась, ведь этот замечательный мужчина – наверняка иностранец, и он превосходно вписывается в ее стратегическую линию по поиску спутника жизни. Но он ее разочаровал, ответив на чистом русском, что закажет то же самое, что и Михаил. Матильда, приняв заказ, обиженно удалилась.

– Надеюсь, ты уже взял себя в руки. Извини, что организовал встречу в дневное время. Мне показалось, что ты уже готов. Да и открытка должна была тебя настроить на правильный лад. Ее, кстати, послала твоя прабабушка своим родителям, ее отец – твой дед по отцовской линии. А сейчас мы обсудим то, что уже готово. У меня есть несколько замечаний. Но сначала пообедаем. Ты, смотрю, очень похудел.

«Добрый день», – хотел было сказать Михаил. Но ему удалось лишь молча пошевелить губами. Он неуверенно кивнул, по-прежнему стараясь прийти в себя. Уж слишком неожиданной оказалась встреча.

– Так как времени у нас крайне мало, я начну с твоего ожидания помощи. Да-да, той самой помощи со временем, на которую ты так надеешься. Тебе придется потерпеть еще месяц, у нас почти все готово: уже заканчиваются полевые испытания, если можно так выразиться.

Вот это да! Михаил всплеснул руками. Нет, он не был разочарован или расстроен, услышав, что ожидаемой помощи пока не будет. Совсем наоборот! Он был счастлив, безмерно счастлив наяву, а не во сне, счастлив так, что готов был разрыдаться. Он не знал, кто этот человек, но ощущал каждой клеточкой своего мозга, что становится все более причастным к каким-то замечательным и чрезвычайно важным событиям. И что сидящий перед ним мужчина – его настоящий друг и покровитель, в лучшем смысле этого слова. Что будет дальше – не важно, важно только следовать советам этого человека и продолжать упорно, с максимальной самоотдачей, выполнять порученное.

Дневной гость слегка коснулся его руки, видимо, чтобы напомнить о своем присутствии и продолжить беседу. Прикосновение было целебно-успокаивающим, к нему вернулась способность рационально мыслить (но членораздельно говорить получалось ещё неважно).

– Я готов ждать месяц. Это не так долго, – пробормотал Михаил в невнятной скороговоркой.

– Мы внимательно ознакомились с сонетами. Общее впечатление – хорошее. Заметно, что ты очень старался, а самое главное – у тебя получается.

Михаил слегка напрягся, понимая, что дальше последуют замечания. Хоть он и очень ждал этого момента, но сейчас смутился от предстоящей критики. Он полез было за блокнотом и ручкой, чтобы записать все замечания, но в это время Матильда с ловкостью эквилибристки принесла и поставила перед ними два огромных вкусно пахнущих жареным картофелем блюда.

Кивнув друг другу в качестве пожелания приятного аппетита, они молча принялись за обед. Человек, похожий на Дюрера, ел с явным удовольствием. Он не спеша и элегантно орудовал столовыми приборами, наслаждаясь простой и вкусной едой. Аккуратно отрезал небольшие кусочки хорошо прожаренных, с хрустящей корочкой картофельных оладий и макал их в сметану.

Михаил, хотя и пытался подражать его благородной манере вести себя за столом как истинный гурман, механически глотал пищу, совершенно не ощущая вкуса. Видимо, вся его органолептика сама собой сконцентрировалась на зрении и слухе, совсем не заботясь о вкусе и запахе. Наконец они завершили трапезу, и Матильда убрала пустые тарелки и принесла чай.

– Что ж, вернемся к твоим сонетам. Идея использовать прямые цитаты из Евангельского текста очень интересная. Конечно, это затруднит твою работу, но наверняка придаст ей дополнительную красоту и духовность. «Прикосновение к вечности» – изящное и подходящее название. Мы рекомендуем ставить возле каждой цитаты ссылку на первоисточник, то есть на конкретную Евангельскую главу и стихотворение в ней. Это поможет читателям быстро и безошибочно находить нужное место в Библии.

Михаилу понравилась первая рекомендация, особенно ласкало слух слово «читатели». Он немного приободрился и даже смог не только кивнуть в знак согласия, но и вполне внятно произнести: «Спасибо». Его собеседник улыбнулся, оценив эти старания:

– Ну, слава Богу, ты начал приходить в себя. Я понимаю, что это нелегко, но, как ты сам видишь, – вполне возможно. Идем дальше. В первых двадцати сонетах слишком мало твоих собственных мыслей. Дай волю своей фантазии и чувствам, пусть реют свободно, как птицы над твоим любимым морем, но, конечно, в Евангельских рамках. Мы же аккуратно поправим, если твоё воображение унесёт тебя куда-нибудь в сторону.

– Я постараюсь… – Похоже, к нему вернулась способность вразумительно разговаривать.

– И еще один важный момент, который мы не обсуждали на первой встрече. Мы просим тебя никому не говорить о твоем труде. Ну и, конечно, обо мне.

– Я и не планировал! – воскликнул Михаил. – Никто ничего не знает!

– Мы встретимся снова через месяц. В следующий раз ты обязательно получишь помощь, о которой мечтаешь. Это будет замечательным подспорьем в твоей работе. И если у тебя нет вопросов, то будем прощаться. Я вижу, что ты устал и измучен. Тебе нужно отдохнуть, возьми несколько дней перерыва.

Он замолчал, видимо, подыскивая слова, а затем продолжил:

– На первой встрече я упоминал о знаках, которые станут помогать тебе с выбором направлений в работе. Так вот, принято решение, что направления ты должен выбирать сам.

Михаил вспомнил, как замялся двойник Дюрера, обещая поддерживать его таинственными знаками.

– Ну что вы! Ничего страшного, я постараюсь справляться самостоятельно.

– Вот и прекрасно. Если нет вопросов, то будем прощаться, – одобрительно сказал дневной гость.

Как и во время первой встречи, вопросов было много. Но Михаил решил узнать только, что случилось с его прабабушкой. Он знал из семейных историй, что его прабабушка по отцовской линии навсегда исчезла во время гражданской войны. Но перед этим привезла своего 12-летнего сына, который и является дедушкой Михаила, к своим родителям в Киев.

– Она второй раз вышла замуж за смотрителя маяка. Этот маяк и изображен на открытке. Находился он в Испании, в порту Кадис. – Сообщил ему гость.

Он торопливо встал, протянул руку для прощального пожатия и попросил расплатиться за него. По-дружески подмигнул и быстро вышел из кафе.

Рукопожатие вызвало у Михаила поток неконтролируемых мыслей, который окончательно унёс его из реальной жизни. Как и после первой встречи, он совершенно не понимал, что же произошло в последние полчаса. Они прочитали его сонеты! Но как? Похвалили прикосновение к вечности! А чью руку он жал? Она была такой теплой и сильной. Прабабка вышла замуж второй раз за смотрителя маяка. Нужно бы расспросить отца. Фантазия должна реять свободно. И дух веет, где хочет. А где ж тогда парит духовная фантазия? Помощь со временем придет через месяц. Скорей бы! Как же он красиво и с удовольствием ел… Хоровод мыслей раскручивался все быстрей, и Михаил закрыл глаза и сжал виски ладонями. В такие моменты его лучше всего успокаивало короткое самовнушение или набор заклинаний, которые он должен был произносить про себя, но четко и внятно:

– Я все пойму позднее. Я не делаю ничего плохого. Моя совесть чиста. Работа приносит мне удовольствие и новые знания.

Ему стало легче, и, открыв глаза, он увидел вытянувшееся лицо Матильды:

– Тебе плохо? Кто это был? Какой красавец! Жаль, что не иностранец! Выпей воды. У меня есть нашатырь. Ты очень бледный. Ты ему что-то должен? Он из налоговой? – затараторила Матильда.

– Все хорошо. Спасибо. Он монгольский космонавт, приглашает тебя и меня к ним в отряд. Как оказалось, ты прямой потомок Чингиз-Хана, – перебил ее Михаил.

Он представил, как рассказывает о том, кто этот человек. Матильда непременно бы вызвала скорую помощь.

– А ты – Мастур-Батыра. Еле живой, и все равно готов нести свою бесконечную чушь. Старый фантазер, – Матильда неуверенно огрызнулась.

– Это мой друг, настоящий, хоть и слегка таинственный друг! И он снова приедет через месяц.

Матильда, видя, что ему не хочется продолжать их обычную перепалку, удалилась, умело покачивая бедрами, чтобы привычно подразнить Михаила.

Но ему было не до заигрываний. Он не получил той помощи, о которой мечтал. А это означало, что еще, как минимум, весь следующий месяц придется провести в таком же экстремальном режиме. А может, следуя совету человека, похожего на Дюрера, взять отпуск на несколько дней и прерваться? Он устало застонал, не зная, что делать дальше. Завтра суббота, и можно поехать на футбол. Михаил вспомнил, что уже месяц не бегал со своими футболистами, хоть они и продолжали приглашать его все это время. Отличная идея! Выспаться как следует, затем набегаться до изнеможения, потом баня, пиво с водочкой… А там уже и воскресенье. Но тогда придется перенести работу над Нагорной проповедью? И вот опять нужно выбирать. Он достал монету и подбросил, предварительно загадав: орел – завтра сижу дома, решка – еду на футбол. Как будет – так и будет!

Хоть и выпал орел, в субботу он таки поехал играть. Вернулся домой под вечер, нетрезвый, раздраженный и разочарованный. И весь следующий день – воскресенье – он пилил себя за малодушие и самообман после жеребьевки, и ему задорно аккомпанировали и супруга, и альтер эго. А Михаил все размышлял, почему он в пятницу при заказе любимого блюда поменял, так неожиданно для себя, свиную поджарку на сметану…

Глава 4. Третья встреча с двойником Дюрера

Прошло две недели после второй встречи с ночным гостем. Михаил был готов к тому, что эти дни будут трудными и муторными. Но чтоб настолько тягостными, чуть ли не мучительными – он не мог и представить. Все, что могло пойти не так, пошло не так. Причем одновременно и сплошным завалом.

Работа над сонетами шла крайне медленно и трудно, приходилось часами нервно скрести поверхность стола ногтями, чтобы вымучить хоть что-то, пусть смутно, но напоминающее зарифмованные строчки. За две недели он смог сочинить только восемь сонетов. При этом постоянно что-то переделывая и переписывая. То ли пятая глава Евангелия от Матфея оказалась настолько сложной для переложения, то ли версификаторские органы Михаила отказывались ему служить от усталости и требовали немедленного отдыха.

И всё это происходило на фоне проблем в офисной работе. Второй жесткий карантин в Киеве практически убил и так находящиеся в глубоком коматозе бизнес-процессы его компании. Пришлось провести целую серию увольнений сотрудников, с которыми проработал по многу лет. Эти расставания были крайне неприятными и жесткими, а иногда – и скандальными. Люди требовали материальных компенсаций, порой справедливо, а порой – и не очень, но так как денег попросту не было, приходилось придумывать какие-то унизительные отсрочки. А у всех дети, неработающие жены, больные собачки и невыплаченная ипотека. Были и слезы, и обиды, и угрозы, и даже проклятия. Но другого выхода он не видел. Выжить можно было лишь при одном условии – сократиться до минимума, оставив двух-трех самых важных сотрудников. Понятное дело, что в эти дни на работе было не до сонетов.

Ну, и в довершение ко всему супруге надоело полуторамесячное маниакальное, как она утверждала, упорство Михаила, с которым он все свободное время посвящал исключительно сочинительству. Ее очень злило категорическое нежелание мужа продемонстрировать ей результаты своей работы, хоть он и объяснял свой отказ тем, что еще ничего не готово и пока показывать нечего. И, в конце концов, ее раздражение переросло сначала в обиду, затем в ссору, а потом и в домашний скандал. Что явилось совершенной редкостью для их дружной и спокойной семьи. Михаил понимал, что его необъяснимое и непонятное для жены поведение является основной причиной их конфликта, и поэтому покорно взял на себя роль обвиняемого. Он не мог поступить иначе, так как был связан обещанием, данным ночному гостю, хранить в тайне полученное задание и никому ничего не рассказывать. И, войдя в роль искренне раскаивающегося в своих поступках человека, смог кое-как успокоить супругу, пообещав все исправить. Хотя и не понимал, как он это сможет сделать. Он немедленно пообещал как можно больше времени проводить с женой, а не тратя его на странное хобби.

Впрочем, прошло всего два дня, и скандал разгорелся с новой силой. Елизавета, придя с подругиных именин не очень трезвой и почему-то слишком рано, обнаружила мужа вновь сидящим за письменным столом, заваленным книгами. Ситуацию драматически накалил его позавчерашний категорический отказ идти с ней на этот самый праздник по причине безумной занятости на работе. Супруга, уличив его в этом страшном обмане, столь ужасном и безобразном, как она ярко выразилась, что и представить невозможно, тут же выдала бурную истерику с битьем посуды и швырянием в Михаила попавшихся под руку книг. Ему крупно повезло, что он успел спрятать ноутбук, иначе неизвестно, чем бы все закончилось. Наоравшись и нашвырявшись всласть, Елизавета смогла успокоиться только тогда, когда муж умудрился всеми правдами и неправдами убедить ее, что он весь этот вечер готовил для нее читабельный текст. Иными словами, сводил воедино свои каракули, и в ближайшее время ознакомит любимую жену с его, так сказать, творчеством. Ему удалось усыпить бдительность супруги, театрально демонстрируя тетрадь, исписанную его корявым почерком. Это были разрозненные черновики первого месяца работы. Разобрать их было практически невозможно из-за многочисленных исправлений. Взяв себя в руки, Елизавета потребовала, чтобы уже завтра состоялось первое знакомство с его стихами. И ему ничего не оставалось делать, как клятвенно пообещать ей выполнить это требование. Он понимал, что лжет, но успокаивал себя, что это ложь во благо, по крайней мере, на сегодняшнюю ночь, иначе бы истерика неминуемо продолжилась. Елизавета была настроена более чем серьезно.

Супруга отправилась спать, а Михаил еще некоторое время просидел за столом в тоске и растерянности. Он вдруг с неожиданным унынием вспомнил, что еще полтора месяца назад у него была совершенно другая жизнь – привычная и приятная, расслабленная и понятная. Совсем не такая, как сейчас – наполненная постоянным напряженным ожиданием. Это коварная и подлая мысль посетила его впервые. Он понимал, что ее нужно задавить в зародыше и ни в коем случае не дать развиться.

«Но та жизнь была совершенно бессмысленной! Ты же сам всегда мечтал изменить ее, грезя о маяке! Одно и то же каждый день, на протяжении 25 лет. Дешевле купить, дороже продать. А как же твой любимый лозунг: человек должен быть тем, кем может быть? Забыл? – неожиданно пришло на помощь альтер эго. – И как только ты начал, наконец, писать сонеты, как только попал на свой маяк, так сразу и принялся сомневаться! Ну, и кто ты после этого?..»

Это помогло Михаилу, он успокоился, так как все сравнения были в пользу его новой творческой жизни. Он бы с удовольствием обнял и поцеловал альтер эго за поддержку, но не знал, как это сделать. Михаил вздохнул и принялся убирать осколки разбитой посуды. Его повеселило, что жертвы истерики были избирательны – только старые чашки и блюдца. Елизавета всегда была образцовой хозяйкой!