По мосту над бездной смерти

Вадим Ульяновский еле пережил этот вечер. Чем дальше, тем тяжелее ему становилось делать вид, что в его жизни все хорошо. Он старался как можно меньше пересекаться с женой, но иногда обстоятельства заставляли разыгрывать целые спектакли перед знакомыми. Как, например, сегодня, когда приехала Ольга, да еще и не одна, а с женихом. Вадиму пришлось терпеть присутствие Елены целый вечер, что-то спрашивать у нее, поддерживать разговор. Один ее вид – этакой городской высокомерной фифы – вызывал в нем дикое желание схватить, ударить, стереть с ее лица как будто прилипшую заискивающую улыбку, которая ни в коей мере не смягчала ее надменного взгляда. Когда она была рядом, Вадиму было тесно в любом помещении, и даже когда она не смотрела на него, он физически ощущал, что она исподтишка наблюдает за ним, подмечает краем глаза все, что он делает. Как пантера перед прыжком. Его затопляло ее презрением.

Вадим предпочитал уходить рано, а приходить поздно, и каждое утро злорадствовал, представляя, как она сидит в своей комнате, боясь высунуть нос, пока не хлопнет за ним входная дверь. Однако, проживая в одной квартире, довольно сложно не встречаться друг с другом. Тем более что на плечах Вадима лежала забота о дочери, Маргарите.

Лена оказалась плохой матерью. О дочери она не заботилась изначально – отказалась в роддоме кормить ее грудью, даже не взяла на руки. Вадим вспоминал это время с ужасом. Лена практически всегда была погружена в себя, а он выбивался из сил, обеспечивая Риту едой, одеждой, заботой. Купал ее каждый день, гулял с ней, укладывал, бегал по магазинам в поисках детского питания, подгузников, игрушек… После появления Риты сам приобрел все необходимое – кроватку, коляску, пеленки, ползунки, бутылочки. Первый год каждый месяц самостоятельно возил ее к педиатру, стараясь не обращать внимания на изумленные взгляды мамочек в очереди. Лена только и делала, что слонялась по дому, как тень, мешаясь под ногами. На работе пришлось брать отпуск по уходу за ребенком, объясняя все болезнью жены. Дальше – садик, школа. Сам водил, сам встречал. Сам лечил, когда болела. Но он не жалел. Девочка выросла папиной дочкой, сразу приняв его сторону. Мать для нее была всего лишь соседкой по коммуналке. Вадим с детства настраивал Маргариту против Лены, и его усилия оправдали себя. Дочь не чаяла души в отце, а мать… Матери у нее как будто не было.

Вчера, узнав о том, что Ольга возвращается в родной город, Вадим чуть не сошел с ума. После утреннего разговора по телефону с женой Вадим был взбешен, и чувство крайнего раздражения преследовало его весь день. К вечеру заболели виски, что в последнее время случалось все чаще. Вадим выпил несколько таблеток Но-шпы, и боль с висков перекинулась на зубы. Их адски заломило все сразу, и он знал, что таблетки здесь ему не помогут. Нужно было другое средство.

Чертовски сложно было поддерживать иллюзию счастливой семейной жизни перед сестрой, хотя она и навещала их всего пару раз в год. А теперь Ольга собралась замуж, и, хочешь, не хочешь, а в перспективе придется дружить семьями. Мысль о том, чтобы избавиться от жены, пришла сегодня к Вадиму в голову не в первый раз.

Примерно через год после рождения Маргариты он понял, что дальнейшая их семейная жизнь попросту невозможна и предложил Лене развестись, оставив себе Риту. Он обещал помочь Елене с жильем, хотя их большая квартира по праву принадлежала ей. Когда ее тетка умерла, Лена осталась там прописанной. Но потом, после свадьбы, она зарегистрировала туда и Вадима, и они сразу приватизировали квартиру на двоих. Расставаться с таким жильем Вадиму очень не хотелось. Материальные блага он обожал и знал, что недвижимость продавать нельзя, год от года ее цена будет только расти. Елену в то время он совсем не замечал – был всецело поглощен ребенком и полагал, что она-то уж точно не будет против развода. Однако неожиданно для него Лена проявила твердость. Она сказала, что пусть он живет как хочет, но ни квартиру, ни ребенка она не отдаст. Вадим недоумевал – с квартирой понятно, но зачем ей ребенок? Все, что она сделала для дочери, так это только выносила ее. Ребенок должен был остаться с ним. В Вадиме вскипела злость. Он схватил ее за ворот халата, подтянул к себе и прошипел в лицо:

– Ты, стерва, будешь делать то, что скажу я. Не хочешь по-хорошему, тогда не получишь ничего. Выметайся к чертовой матери отсюда, мне плевать, куда. Чтобы завтра же тебя здесь не было!

Отшвырнув ее на пол, он ушел, а вечером, забрав дочку из яслей, обнаружил на кухонном столе ксерокопию медицинской карты на имя жены, датированную тремя годами ранее. Взгляд сразу выхватил строчки: «… множественные разрывы верхнего свода влагалища, разрыв задней стенки влагалища и передней стенки прямой кишки с образованием ректовагинального свища…»

Забыв про дочку, ничего не соображая от ярости, он ворвался в комнату жены, буквально сбил ее с ног ударом в лицо, сел сверху, зажав ее горло руками.

– Откуда? – только и смог проорать Вадим, перед тем, как отпустить ее.

Лена закашлялась, отвернув от него лицо.

– Зачем, дура? Я же превращу твою жизнь в ад! – он слез с нее и присел рядом на кресло, схватившись за голову. Тогда ему при помощи знакомого врача удалось скрыть факт изнасилования, и уголовное дело было возбуждено только по факту разбоя в отношении Лены. А теперь жена достала где-то это старое заключение. «Невозможно, что они сговорились… Невозможно, чтобы все это всплыло, тогда мне конец», – подумал он. Сразу было ясно, что Лена решила его шантажировать. Он даже не сомневался, что она пойдет в милицию, и тогда полетит много голов, и его в том числе. Он не понимал – зачем ей все это? Хотя Лена ничего не говорила, он знал, что жена его ненавидит. За ребенком она не следила. Только из-за квартиры? Верилось с трудом – она никогда не была меркантильной. Встав с кресла, он безобразным образом стал обыскивать комнату, надеясь, что найдет подлинник медицинской карты. На пол летели книги, одежда, белье. Лена отползла в угол и сидела там, обхватив руками колени. Перевернув все в комнате вверх дном, но так ничего и не найдя, Вадим подошел к ней, присел на корточки и спросил более спокойно:

– Зачем тебе все это нужно? Можешь мне объяснить? Ты же сама не сможешь так жить…

– Да мне все равно уже, как жить, Вадим, – глаза ее смотрели в одну точку на ковре, мимо него. – Себя я похоронила. Я просто хочу видеть, как растет моя дочь. Я знаю, что если уйду, то никогда больше ее не увижу. Ради этого я готова на все. Больше жить мне нечем и незачем.

– Какого черта? Ты отказалась от нее! Чего это вдруг она стала тебе нужна? – заорал он в гневе. – Ты пожалеешь об этом, проклятая сука!

Вадим уже занес руку для очередного удара, но в другой комнате зашлась в плаче Рита. Осмыслив, что ребенок уже долго один, Вадим резко вскочил и побежал к ней, но на пороге застыл в дверях. Рита стояла на ножках у дивана и громко заразительно хохотала. Увидев папу, она неуклюже, робкими шажками, поколывяла к нему, продолжая веселиться. То, что он принял за плач, оказалось смехом. Его девочка сделала первые шаги. Подхватив ее на руки, Вадим закружился по комнате, так и не заметив, что из коридора, вцепившись слабыми пальцами в дверной косяк, за ними наблюдает Лена.

Так они и жили уже практически два десятилетия. У Лены никого больше не было – ее мать умерла в молодом возрасте, когда Лене едва исполнилось пять лет, об отце ничего не было известно. Воспитывала ее тетка. Родители же Вадима после его свадьбы продали свою квартиру и приобрели загородный дом в сорока километрах от города, завели небольшое хозяйство. В гости они приезжали очень редко – невозможно было оставить дом, гораздо чаще Вадим заезжал к ним сам по настоятельным просьбам матери и иногда брал с собой Маргариту. Лену после рождения дочери он с собой не брал никогда, она навещала их самостоятельно.

Он не объяснял родным, почему жена с ним не приезжает, не считал это нужным, полагая, что они лезут не в свое дело. Он дает им деньги, покупает все необходимое – что еще нужно? Подсознательно Вадим мстил своим родителям за отсутствие внимания с их стороны в детстве, за то, что с рождением Ольги ему пришлось сразу стать взрослым. Он и так делал слишком много, хотя ничего им не должен. Вадиму было невдомек, за что родители так полюбили Лену. Ведь это он их содержит, а жена с матерью только и делают, что торчат целыми днями на грядках. Как-то раз он убедился в этом сам, приехав без предупреждения. Зачем им это? На деньги, которые он дает им, овощи можно покупать тоннами. Вадим знал, что на своей земле он никогда и ничего выращивать не будет.

Свой загородный дом Вадим решил строить, когда ушел в фармакологический бизнес, и появились кое-какие деньги. Маргарита пошла в школу – стало легче справляться с домашними делами, появилось время для строительства. Он рассчитывал взять дочь и уехать жить с ней туда, благо недалеко от города, оставив Лену в квартире.

Однако стройка затянулась на долгих семь лет. Сначала была долгая возня с документами. Когда все необходимые разрешения были получены, ему пришлось сменить несколько рабочих бригад – первыми попались запойные алкаши, которые работали только до первой зарплаты, потом просто лентяи, были и мошенники. В конце концов, ему все-таки повезло. Бригада из трех человек за три лета довела его дом до ума. Получилось именно то, что он и хотел – основательный большой комбинированный дом из дерева и кирпича, с баней и небольшим участком. Когда все было готово, Маргарите исполнилось тринадцать лет, и переезжать она отказалась. В городе были все ее друзья, с которыми она проводила свободное время, школа под боком, развлечения. В таком возрасте для нее авторитет все больше приобретали друзья, что серьезно беспокоило и даже бесило Вадима. Но в этом он был бессилен, так что спорить не стал. Дом он использовал для других целей.

До совершеннолетия Риты оставалось еще два года; он ждал этого с нетерпением, но предполагал, что и потом ничего не разрешится. Рита собиралась оставаться в родном городе, поступать в ВУЗ, на факультет иностранных языков. Если только замуж выйдет. Что тогда? Уедет с мужем за город. А он опять останется с Леной. Впрочем, так далеко Вадим старался не загадывать, никогда не знаешь, как сложатся обстоятельства. Разве, женясь на Лене, он предполагал, что вскоре возненавидит ее? Что за ее ангельской внешностью скрывается развратная натура? Что не сможет сам распоряжаться своей жизнью, попав в зависимость от нее? Что будет жить практически в одиночестве, отказавшись от всех друзей? Иногда ему хотелось плюнуть на все, купить квартиру где-нибудь рядом и переехать туда с дочерью. Что ему ее бумажки? Сроки давности наверняка прошли. Но она ведь далеко не дурочка. Побои, скорее всего, фиксировала. Придумает еще что-нибудь, поместит информацию в интернете, например. Подпортит его деловую репутацию… Да и ладно. Но что-то его постоянно удерживало рядом с Леной. О любви тут речи, конечно, быть не могло. За столько лет он привык к ее незримому присутствию, привык вымещать на ней свою злобу и ярость, а скорее всего ему просто нравилось издеваться над Леной, мстить за свою испорченную жизнь. Ему даже в голову не приходило, что в сложившейся ситуации виноват только он сам. Он обвинял во всем Лену, так и не поверив ей. Но возил ее по врачам, пока не убедился, что она полностью здорова, хотя мог бы просто вышвырнуть ее тогда. Сука чертова. Девочкой-припевочкой притворялась… А на самом деле шлюха. Пила с кем-то, флиртовала наверняка, довела мужиков до белого каления, а потом решила продинамить. Ну и получила…

Вадим был уверен в этом, и никто в целом мире не смог бы переубедить его. Патологический ревнивец, он просто не мог подумать ничего другого. А ее слова – всего лишь отмазки, наглая и подлая ложь. Заслужила…

Было утро субботы. Он направлялся в загородный дом, а рядом, на пассажирском сиденье, сидела красивая молодая женщина. Боль, сковавшая его скулы вчера вечером, не отступала, но он знал, что вскоре она пройдет. Он сильнее надавил на газ, в нетерпении предвкушая приятное свидание и представляя в подробностях, чем займется с красоткой. Выяснилось, что сегодня не нужно ехать к Ольге и Сергею, а значит, на время откладывается и необходимость принятия какого-либо решения по поводу жены. Появилась возможность провести время в свое удовольствие.

Вчера, когда Ольга с женихом уже собирались уходить, Сергею неожиданно позвонили. Некоторое время он слушал собеседника с мрачным лицом, изредка задавая непонятные вопросы, а потом извинился перед ними и сказал, что на производстве авария, и завтра, а скорее всего, и послезавтра, ему придется улаживать ее последствия. Поэтому, нельзя ли перенести визит на следующие выходные. У Вадима отлегло от сердца. Конечно, Сергей. Какие проблемы… Краем глаза он заметил, что лицо Лены просветлело.

Глава 5

Сергей

Звонок с работы он выдумал. Поставил будильник с мелодией звонка на время, когда они с Олей планировали уходить, и сымитировал разговор, приняв удручающий вид. Потом извинился, сообщив о непредвиденной мнимой аварии и невозможности встретиться завтра. По лицам Вадима и Лены он понял, что они испытали облегчение. А Оля расстроилась и долго уговаривала их приехать просто так. Тут Вадим вспомнил, что вообще-то собирался завтра съездить за город – газон на участке нуждался в стрижке, а Лена сказала, что слишком много выпила и едва ли способна сесть завтра за руль. Вообще, в компании пили только девочки. Вадим ненавидел спиртное, и не пил никогда. Ольга рассказывала, что от пьянства в молодом возрасте умер его давний друг. Вадим долго перед этим пытался спасти его, но ничего не вышло. С тех пор он не брал в рот спиртного. А Сергей был на машине. В общем, договорились о встрече на следующих выходных.

Сергей заранее знал, что увидит Лену, и боялся этой встречи. Ольга однажды показывала ему фотографии из своей молодости. На одной из них она стояла на берегу озера, обнявшись с красивой темноволосой девчонкой. Обе были так молоды и обаятельны, что у Сергея захватило дух. От фотографии веяло радостью и беззаботностью юности, лица девушек сияли счастьем. Он сразу узнал Лену. Пульс участился, моментально вспотели ладони.

Сергей пристально всматривался в лицо Лены, не в силах оторвать от нее взгляд.

– Что, нравится? – спросила Оля, обняв его. – Эта моя любимая фотка. Мы тут такие молоденькие и красивенькие, просто конфетки.

– А кто рядом с тобой? – голос Сергея дрожал, как и руки, держащие фото. Он уже понял, что не ошибся, но от сверхъестественности совпадения закружилась голова.

– Да это же Ленка Аносова, моя подруга детства, я тебе про нее рассказывала. Мы к ним едем знакомиться!

– Так это жена твоего брата? – Сергей помнил, что Оля рассказывала про женитьбу ее брата на ее же подруге.

– Ну конечно! Только она сейчас Ульяновская – фамилию брата взяла. Я вас так хочу познакомить! Она тебе обязательно понравится! Ты не представляешь, как мы дружили в детстве, дня не могли друг без друга прожить. Она даже со мной сюда поехала поступать, но не получилось. А потом как-то все пошло-поехало… Только пару раз в год и видимся. Но теперь-то я наверстаю, точно.

Ольга улыбалась. Ей так понравилась перспектива вернуться в родной город, да еще с любимым мужчиной, что она сгорала от нетерпения. Вадим боялся, что Ольга откажет ему, когда делал предложение. Остаться в Питере он не мог из-за дел фирмы, а гостевым браком жить не хотел. Единственный вариант – забрать Олю с собой. Но она неожиданно обрадовалась такой перспективе и сказала, что давно мечтает вернуться в родной город, так как безумно устала от Питера. Оказалось, что Оля невзлюбила Питер сразу, как только переехала туда. Постоянно болела из-за влажного холодного климата, достопримечательности ее не привлекали. Люди здесь жили какие-то странные, с такими тараканами в голове, что иногда она вообще не могла их понять. Но тут были перспективы для ее карьеры, и Ольга смирилась, постаралась привыкнуть. Она добилась всего, о чем мечтала – стала финансово независимой, сделала карьеру в журналистике, была знакома с множеством публичных людей – политиками, артистами, писателями… Ее репортажи включали в выпуски новостей на центральных телеканалах. Но подсознательно ее всегда тянуло обратно – в город, где она выросла. Поэтому, предвидя развитие событий, Оля уже нашла себе место главного редактора в одной из местных газет.

– Да ты все уже решила! – Вадим удивился, но это было приятно. Он понял, что Ольга уже давно согласна.

– Конечно, радость моя. Я все ждала, когда ты созреешь наконец-то. И вот этот день настал! Поедем, отметим? – она прижимала к себе букет роскошных роз и коробочку с кольцом.

– Подожди, ты не сказала.

– Что не сказала?

– «Да» – не сказала! «Я согласна» – тоже не сказала. Что еще в таких случаях говорят? «В горе и в радости»? Нет, это уже, наверное, в ЗАГСе… – Сергей волновался. Он очень хотел заполучить Олю себе. Влюбившись так отчаянно, он уже не представлял своей жизни без нее.

– Да, да, да, да, да!!! – закричала Ольга, отложив букет, и бросилась ему на шею.

– Согласна? – Сергей обнял ее и прижал к себе.

– Согласна, согласна, согласна! В горе и в радости! Всегда!

– Тогда поехали кутить!

Они поехали и проболтались по питерским кабакам всю ночь. Только на рассвете, пьяные, влюбленные, они завалились к Ольге домой, упали в кровать, не раздеваясь, и уснули, прижавшись друг к другу.

Пробудившись после полудня, Оля и Сергей начали строить планы на будущее. Они договорились, что через неделю поедут знакомиться к ее родным, подадут там заявление в ЗАГС, и примерно через месяц переедут к Сергею. О своем отце он тогда умолчал, а Ольга, охваченная веселой лихорадкой, не спросила.

– Подожди, я тебе фотки семейные покажу, – Оля полезла на полку за альбомом. – Правда, они старинные, но других нет.

Тогда Сергей и увидел Лену.

Когда он узнал, что они с Олей родом из одного города, то очень обрадовался. Она сразу ему понравилась. Сильная, независимая, привлекательная. Разговор о рекламной статье как-то сразу перешел на поиск общих знакомых. Вскоре они поняли, что, будучи школьниками, вместе принимали участие в городской олимпиаде по математике, но совершенно не помнили друг друга. Оля говорила что-то о своей подруге Лене, но он тогда не обратил на это внимания, слишком распространенное имя.

«Вот и пришло время собирать камни», – подумал Сергей, рассматривая фото. Подгоняемое страхом, дурное предчувствие вползало в душу. Прошлое нахлынуло на него всей своей мощью и подмяло под себя. А он так хотел забыть… Почти два десятилетия бежал от него, но все впустую… Бег на месте. Бег от самого себя.