Отель «Индиго» 2

– Господи, Мэри, что такого наговорил тебе отец? Я никогда ещё прежде не видел тебя такой злой! И никогда не думал, что ты можешь быть такой бессердечной!

– Зато ты у нас очень чувствительный, Джонни, – ухмыльнулась девочка, – Даже слишком!

– Мэри! Тебе сегодня исполнилось десять, а ты ведешь себя, как… как…

– Как?

– Как отец! Он, он…

– Как… как… Он… он… – передразнила девочка, – Отстань от меня! Забирай этот хлам и вали из моей комнаты! – выкрикнула она.

– Хорошо! – недовольно фыркнул Джон и уже собирался уходить, но остановился в дверях. – Можно задать тебе один вопрос? – посмотрев на сестру спросил он.

– Задавай! Задавай и проваливай! – грубо ответила она.

Парень глубоко вздохнул.

– Что рассказал тебе отец? – спросил он.

– Что?.. Это не твоё дело, Джонни! – ответила Мэри и, подойдя к брату, кинула в коробку браслет, который только что сняла со своей руки.

***

Закрывшись в своей комнате, Джонни начал разглядывать содержимое коробки. В ней было много всяких вещей. Почти всё, что дарила Алисия дочери. Всё, кроме одного. Того, что Джонни утром принёс в комнату сестры в качестве подарка. В той коробке, которую парень уже давно хотел подарить Мэридит и сегодня утром принёс к ней в комнату, лежала та самая фарфоровая кукла, которую девочка почти пять лет назад выронила из рук, когда увидела бездыханно лежавшую на полу Алисию. В тот день Джонни бережно собрал отколовшиеся от куклы кусочки и, по прошествии какого-то времени, наконец склеил её.

– Что такого сказал ей отец? – думал Джон, – Почему она так обозлилась на меня? И на маму… Она никогда так со мной не разговаривала! И… Я не могу в это поверить… Как она могла собрать это всё чтобы выкинуть?! Куда он её возил? Что он сказал ей? Что произошло?.. – думал он, но ни на один из вопросов так и не нашёл ответа.

4. Портрет

На следующее утро Джонни зашёл к Мэридит, чтобы поговорить о вчерашнем. Но девочка только злобно на него посмотрела. Когда Джон попытался выяснить от чего у неё такое настроение, сестра не то что не стала с ним разговаривать, она даже не обратила на него никакого внимания. Мэридит вышла из своей комнаты и направилась вниз. Джонни осторожно последовал за сестрой, чтобы проследить за ней. Девочка спустилась в подвал и, взяв стремянку, со вздохами и кряхтением дотащила её до гостиной.

Девочка притащила лестницу в гостиную и, придвинув её к стене, где висел один из нескольких портретов их покойной матери, развешанных по дому, она влезла на неё и сняла портрет со стены. Затем она потащила его во двор. Там Мэри швырнула картину на землю возле большой бочки, в которой они частенько что-то жгли, и достала из кармана спички. Мэри что-то подожгла в бочке, и огонь стал медленно разгораться всё больше и больше. Она взяла портрет матери и сунула его в огонь. Тогда Джонни подбежал к бочке и резко выдернул из неё уже загоревшуюся картину. Он быстро затушил горящий портрет и, повернувшись к сестре, заорал:

– Дура! Что ты делаешь?!

– Сам дурак! – выкрикнула в ответ она, – Я больше не хочу видеть её мерзкое лицо!

– Это твоя мать! Она тебя родила! Она растила тебя! Она тебя любила! Мэри, что с тобой происходит?! Почему ты себя так ведёшь?! Ты с ума сошла?!

– Это ты сошёл с ума, раз так переживаешь из-за этой дряни! – сказала десятилетняя девочка, которая всем своим маленьким сердцем, казалось, просто ненавидела мать.

И в этот момент Джонни не сдержался. Он замахнулся и наотмашь врезал сестре по лицу так, что даже сбил её с ног.

– Это ты дрянь! Маленькая, мерзкая, злобная дрянь! – заорал он.

Мэри сидела на траве и, держась за щёку, плакала. Но Джона сейчас это совершенно не волновало, как и то, что он только что ударил свою младшую сестру. Сейчас он ненавидел Мэри даже больше чем отца. Он ненавидел её настолько сильно что, если бы она сейчас ещё хоть что-нибудь сказала про их мать, он бы не задумываясь, собственными руками задушил бы свою маленькую и злую сестру.

– Только попробуй ещё хоть раз сказать плохо о маме! Ещё хоть одно слово о ней я услышу из твоего поганого рта, клянусь, я убью тебя своими собственными руками! – в ярости выкрикнул Джон.

Всё ещё сидя на земле и потирая, покрасневшую от удара, щёку, Мэри с ненавистью посмотрела на брата.

Джонни поднял с земли обгоревший портрет матери и хотел пойти в дом, но развернувшись, он наткнулся на своего отца. Владимир почти всё это время стоял недалеко от детей и наблюдал за происходящим. Джонни, увидев его, на мгновение даже испугался. Ведь отец видел, как он ударил его любимую дочь. Владимир поднял руку и парень, зажмурившись, приготовился к удару. Но удара не последовало. К удивлению Джона, отец как-то одобряюще похлопал его по щеке и парень, открыв глаза, увидел на его лице странную ухмылку.

– Иди в дом, – сказал Владимир сыну, – И повесь на место картину.

– Но она… – Джон хотел сказать, что картина обгорела, но мужчина это и сам видел. Перебив сына, он ответил на его ещё не озвученную фразу:

– Ничего. Это не страшно. Повесь её туда, где она висела, – сказал Владимир, и Джонни отправился в дом.

Зайдя в гостиную, парень вернул картину на её законное место и отнёс лестницу обратно в подвал, после чего выглянул в окно. Там, на улице, возле бочки всё ещё стоял отец. Перед ним стояла Мэри и, потирая глаза, плакала. Отец что-то говорил ей. Джонни не слышал, что, но по всему было видно, что его слова были для Мэридит крайне неприятны.

В этот день, и ещё в течение месяца после этого случая, отец в наказание за её поступок вообще запретил Мэри выходить из дома и не только из дома. Почти весь месяц она провела в своей комнате. Ей разрешено было выходить только в ванну и на кухню. И только по этому маршруту она и ходила. Джонни даже стало её жаль. Но он всё равно ничего бы не смог с этим поделать. Ведь слово отца в их доме – закон. Так было и когда ещё была жива их мать, и после её смерти это, конечно, не изменилось. И подходить к нему и просить о «помиловании» сестры Джонни тоже не хотел. Не только потому, что в этом не было никакого смысла. Но и потому, что он никак не мог простить сестре её слова и поступки.

– Пусть хоть немного подумает над своим поведением… – думал Джон, – Не все же прощать ей! Пусть она ещё маленькая и, может, не совсем понимает, что говорит, но что же теперь?! Нельзя же спускать ей такое с рук?!

5. Сожаление

1983 год. 25 ноября. Пятница. Джонни проснулся ночью. «В этот день, пять лет назад, умерла мама» – подумал он и, тяжело вздохнув, встал с кровати. Он подошёл к окну и открыв его, глубоко вдохнул свежий, холодный осенний воздух. Джон вдруг подумал о том, что Мэри, наверно, ненавидит мать потому что считает, что она бросила их. Отца и её… Джонни как будто осенило. «Точно! Она, наверно, не может в полной мере осознать того, что произошло пять лет назад! Она тогда была слишком мала, чтобы понять это! И… Она ведь никогда, никогда не видела смерти! Не видела ничего дурного до того момента! Может она просто не понимает? Может она переживает из-за того, что мамы нет с нами рядом? Думает, что она бросила нас?» – наивно думал парень, пытаясь оправдать поведение сестры. И в этот момент ему стало так жалко Мэри, что он чуть ли не расплакался.

«А я… Я ударил её! Вместо того, чтобы пожалеть её, объяснить ей то, чего она не понимает… Я её ударил! Нужно было ещё раз попытаться поговорить с ней! Какой же я… И ещё радовался, что отец наказал её!..»

Джонни быстро вышел из своей комнаты и подошёл к комнате Мэри. Он тихонечко приоткрыл дверь и зашёл внутрь. Было начало четвертого, и девочка крепко спала. Джонни тихо подошёл к её кровати и сел на край.

– Прости меня, малышка, – прошептал он и, аккуратно, чтобы не разбудить её, погладил спящую сестру по голове. – Прости меня… Я думал только о себе… Всё это время, я думал только о своих переживаниях… – тихо говорил он.

Мэри вдруг открыла глаза.

– Идиот! – прошипела она и резко села в кровати, – Что ты здесь делаешь?!

– Я пришёл извиниться, – сделав вид, что не обратил никакого внимание на оскорбление, сказал Джонни.

– Извиниться? – удивилась Мэри, – За что?

– За то, что ударил тебя тогда…

– Забудь! Теперь я знаю, что ты всё-таки не такой слабак, каким хочешь казаться! Хотя… Судя по тому, что ты пришёл извиняться…

– Я не понимаю тебя, Мэридит! Ты что рада тому что я ударил тебя?

– Конечно нет, но…

Джонни перебил сестру.

– Мэри, пожалуйста, перестань! Давай не будем больше ссориться! – сказал он.

– Ссориться? А кто ссорился? – округлив глаза спросила она.

– Мы! – ответил ей брат.