Не хочу в Нормандию!

– А твой-то такой жанти! Такой жанти! Лапочка! (искаж. франц. – приятный, милый) Он хоть и пожилой, но я бы с таким ей-ей не отказалась!

– И сколько ему?!

– Вообще-то шестьдесят два, но ты не бзди, мон ами! Выглядит он так, как русские мужики в сорок с маленьким хвостиком. Кстати, с хвостиком у него тоже всё в порядке. Это тебе не наши – алкаши-импотенты.

– А ты откуда знаешь? – насторожилась я.

– Его младшему сыну всего пять лет! И жена развод не даёт. Так что тебя по любому выпустят. Официально он пока женат. Слышь, как повезло-то тебе! На этой неделе жди перевод по «Вестерн-Юнион» – две тыш-ши евро. Вызов тебе уже идёт по скоростной почте!

– Лолка!!! Он же на тридцать лет старше меня!

– Ничего. Зато его бывшая мадам младше тебя на четыре года. Старый конь борозды не испортит, хотя, конечно, и глубоко не вспашет…

– А вдруг я ему не понравлюсь? Я такая толстая! Ни одеть – ни обуть!

– Понравишься. Ты ещё ихних баб не видала. Скоро узнаешь, что ты – Мисс Вселенная! А пока загранпаспорт оформишь, килограмм десять с тебя, как не фиг делать слетит, не заметишь. Как только деньги получишь – пулей в ментовку, оформляй паспартину по самой горячей сетке, как можно быстрее. Денег не жалей. Месье пылает от любви, если надо – ещё вышлет. Сёдня заглянула к нему в спальню, а там на его подушке – твоя фотка!

– И часто ты к нему в спальню заглядываешь?

– Ага! Ревнуешь?! Заработало!

Разговоры с Францией теперь происходили чуть ли не каждый час, если Лолка долго не звонила у меня начиналась тихая паника. Какая она всё-таки умница! Подруга руководила и направляла каждый мой шаг. Подсказывала и давала неоценимые советы. Если бы ещё обходилась без мата… Хотя куда же без него.

– Лол, если даже всё наилучшим образом получится, то как же я бабушку одну оставлю?! Она же беспомощная, старенькая совсем. Всё на мне.

– А что к ней визитёры разве не ходят? – искренне удивилась Лолка словно впав в беспамятство, изображая из себя коренную европейскую мадам, будто она вовсе не в курсе наших отечественных реалий.

Я знала что визитёры – это работники французских социальных служб по уходу за престарелыми. Может, подобные особи на территории России где-то и водятся, только мало кому посчастливилось их видеть. Тут вам не Франция где на каждого старика по нескольку визитёров в день. И это говорит мне Лолка – девушка выросшая в семье, где у одной стены стояла кровать с парализованной прабабушкой, а у другой стены на ободранном топчане доживал свой век дедушка в маразме. Как дала бы этой Лолке по башке, чтоб не выпендривалась!

– Лолик, как же я с Месье общаться-то буду? Я ж в школе английский учила-учила, да так и не выучила.

– Ничего, в Нормандии добрая половина населения англичане, и вообще на английском говорят все, а уж он – тем более. Я когда во Францию приехала кроме привет-пока и эпохальной фразы Кисы Воробьянинова «Месьё-о! Жё нё манж па си жур!» ни слова не знала. Так мы с моим дебилом-Луи друг другу сердечки на салфетках рисовали – это не помешало мне выйти за него замуж.

– Может, мне самоучитель купить, аудио-уроки включать?

– Давай, конечно, только это бесполезно. Французский по сложности на первом месте в мире.

– Сложней английского?

– Аглицкий ему и в подмётки не годиться! В инглише хоть слова возможно отделить друг от друга…

Я постоянно находилась в преподнято-возбуждённом состоянии граничащим с безумием. Первый раз в жизни решилась заявиться в кабинет к директрисе-Раисе с беспрецедентно-наглым заявлением, что в свой отпуск я намерена предательски-подло ехать отдыхать, а не клеить до изнеможения обои в кабинете музыки.

Каждое лето я меняла эти проклятые обои, которые уже в октябре от холода падали на пол, печально шелестя. И это не смотря на любые супер-крепкие клеи. Зимой в классе доходило до девяти градусов, дети сидели в шубах, шапках, варежках и с красными носами. Зато бывало удивительно тихо и спокойно. Директриса-Раиса, опасаясь родительских жалоб, в порядке исключения разрешала ученикам заниматься в моём кабинете в верхней одежде. Ребята, пригревшись, впадали в «зимнюю спячку», а я нарочно, включала убаюкивающую мелодию… Просто счастье какое-то!

Иногда меня охватывала паника, и сомнения изматывали душу:

– Лолочка, а вдруг мне с этим Месье придётся вместе век доживать?! Как он хоть выглядит-то? Ну, какой он? Опиши…

– Он миллионер, дура, и какая разница как он выглядит! Ладно, фотки вышлю по Интернету. Зайдёшь в кабинет информатики, если чо информатичка тебе поможет. Но ты, когда его увидишь, то сильно в обморок не падай. Да – лысый. Да – старый. Но от него такая энергетика прёт! И запах миллионов! Вообще, настоящая мужская красота так глубоко запрятана, что её можно только в морге при вскрытии обнаружить. Вот представь, вскрывает патологоанатом черепную коробку, а там такие мозги!!!

– Какое-то кровавое сравнение…

– Ты ещё своего Месье не видела. Смотрела «Молчание ягнят»? Вылитый доктор Лектор!

– …

– Чо молчишь? Возбудилась?..

Когда я, еле сдерживая жестокий нервный «колотун», ждала загрузки фотографии, то ещё надеялась на то, что Лолка пошутила в своей неподражаемой дерзкой манере. Но на меня глядел коричневый от загара, моложавый и поджарый «Энтони Хопкинс».

Письмо на французском голосило о любви, о желании скорейшей встречи, о мечтах и радужных перспективах. Внизу стояла подпись, но вместо: твой любящий, с тысячью поцелуями Ганнибал Лектор, стояло: твой любящий, с тысячью поцелуями Франсуа Буйе. Замаскировался, людоед!

Ладно, если даже съест меня бедную овечку, зато во Франции! И пусть только хоть что-нибудь сдвинется с места в моей пустой жизни, что-нибудь, наконец, произойдёт!..

Догадываясь, что я ломаю голову над подарком к её дню рождения, Лолка строго предупредила:

– Смотри, золото мне не покупай! Здесь оно более высокой пробы, совсем другого оттенка – светло-жёлтое. Наши отечественные безделушки по сравнению с европейскими сильно красным отдают. Я когда сюда приехала, у меня многие интересовались, почему я ношу украшения из меди?

По совету любимого Хоббита я приготовила имениннице то, чего во Франции, по-моему мнению, точно не было – накупила книг по фэн-шуй. Это ей точно понравится, ведь подруга так любит всё кардинально менять.

Но непредупреждённая Лолкина бабушка, зная о пристрастиях внучки, купила целый золотой комплект: цепь с кулоном, дутый браслет, два колечка. Чтобы не огорчать старушку пришлось мне везти всю эту красоту через границу, напялив на себя, как «в лесу родилась ёлочка» чтобы не заполнять никаких деклараций.

– Так, теперь слушай внимательно историю вашего знакомства. Не вздумай ляпнуть, что едешь к жениху и не отрицаешь возможности остаться во Франции! Говори, что любишь Родину, а главное обожаешь свою работу – жизни без неё не представляешь! Решающая и наиглавнейшая бумажка в консульстве – справка с работы, что ты работаешь там-то и там-то и не уволена. Говори, что изучаешь французскую культуру – едешь на ознакомительную экскурсию. С Месье познакомилась случайно, через соседей (то есть через меня). Потом вы долго переписывались на почве взаимных историко-географических интересов…

– Что за чушь?!

– Ты слушай, чего говорю! Они верят в любую удобную чушь. Тут всё годится, кроме правды. Главное выучи все данные Месье: телефон, факс, адрес, как выглядит, когда родился. А ещё лучше скажи, что у тебя в России жених и ты его безумно любишь. Короче, ври всё, чтобы они даже не заподозрили, что ты можешь здесь остаться…

– А я что разве могу остаться?..

– Ну, это в лучшем случае. Ты заказала рандеву в консульстве? Без назначенного времени визу не дадут. Кстати, звонок в посольство стоит примерно рублей восемьсот. Все страховки купишь у барыг в очереди. К воротам приходи первая. Не жди, пока метро откроют. Заказывай такси на пол пятого утра, чтоб в очереди первая была, а то растопчут…

– Лола, а как же те кому всего этого не сказали.

– Это уж как повезёт. Многие назад домой повернут. Самое главное – вырваться!

– Лол, я целыми днями с бумагами бегаю, некогда даже купить себе чего-нибудь новенького из одежды. Надо ведь как-то выглядеть, а я себе, извините, даже забыла, когда трусы покупала.

– Ты только не вздумай наряжаться! Тут все в люди ходят так, как мы на картошку ездим. Я вечернее платье из России привезла – до сих пор висит, не надёвано. Тебе главное – сюда попасть, тут уж мы Месье раскрутим по полной. А трусы тебе, Солнце моё, очень на это надеюсь, вообще не понадобятся.

По Лолкиному совету я обратилась в брачное агентство «Ламбада», там мне предстояло выпросить «Памятку для выезжающих во Францию» с заветными телефонами визового отдела и ещё множеством нужных сведений. Ушлая Лолка строго предупредила, чтобы я в агентстве врала что угодно про путешествующих родственников, только ни в коем случае не раскалывалась, что еду к мужчине по приглашению: «Если сдуру брякнешь – уж они тогда «обуют» и тебя и Месье на кругленькую сумму! А что поделаешь, это их профессия».

В «Ламбаде» я состояла уже несколько абсолютно бескрылых лет. Видимо я была сразу же признана хронически бесперспективной. Хотя когда у меня брали деньги, то были чрезвычайно любезны, вселили надежду, и даже сама хозяйка мне лично тогда ослепительно улыбнулась. На следующий же день о моём существовании крепко-накрепко забыли, а когда я робко пробовала позвонить, то грубо и безапелляционно дали понять, что такая корова, как я не нужна никому на всём белом свете.

На счастье в офисе не было никого из тех, кто зачислял меня в соискательницы элитных женихов, видимо, все они умело пользуясь остапобендеровскими способами отъёма денег у населения, повыходили замуж более чем удачно, и в данный момент, сняв белые штаны, нежились на райских пляжах Рио-де-Жанейро.

И всё же одна из наследниц Великого Комбинатора случайно задержалась и теперь стучала по клавиатуре одновременно разговаривая по телефону. Клиентка на другом конце провода наверняка ещё не успела оплатить услуги агентства, поэтому с ней разговаривали медоточивым ангельским голоском. В каждом слове слышался незаретушированный подтекст, что теперь серая бытность «счастливицы» расцветится всеми цветами радуги. Отныне жизнь станет похожа на сказку полную захватывающих приключений и бесконечных головокружительных романов – то есть всем тем, что было обещано и мне когда «ламбандитки» обдирали меня на «символическую» сумму, равную моей зарплате.