Шиза: три в одной

– Ты тучка, тучка, тучка, ты вовсе не медведь. И как не стыдно тучке здесь громко так реветь?

Мишка, словно поняв слова и устыдившись, отвернул огромную голову в сторону и виновато глянул тёмно-синим блестящим глазком. Янка держала животное под прицелом, но медлила выпускать боевую искру. Неожиданно она поняла, что медведь плачет, из синего глаза, который она могла видеть пролегла мокрая чёрная дорожка. Не дожидаясь, когда в него полетят магические разряды, медведь вдруг стал на глазах разбухать и округляться, а потом неожиданно лопнул как гигантский пузырь, оставив после себя голубоватое дымное облачко с медовым ароматом.

От громкого хлопка с соседнего тополя, увешанного пушистыми серёжками, взметнулась стайка полупрозрачных элементариев[11 - Элементарии (источник: Елена Петровна Блаватская «Теософский словарь») – элементарные духи, развоплощенные души развращенных; эти души уже за некоторое время до смерти отделили от себя свой божественный Дух и тем самым утеряли свой шанс на бессмертие] – мятущихся душ умерших людей, чаще всего атеистов, не приписанных на постоянное место обитания ни в Ад, ни в Рай. Они напоминали больших полупрозрачных бабочек, только при полном отсутствии головок и усиков. Всколыхнув крону, многочисленная стая спровоцировала бесшумный каскад тополиного пуха, который облепил их крылья и щедро посолил под деревом прогретую землю.

Кроме глубоких бороздок от медвежьих когтей на заборе осталось ещё кое-что. На серых, высушенных временем досках виднелся чёткий рисунок. Это была словно выведенная тёмно-синей тушью трясогузка, что вполне могла уместиться на детской ладони. Но вот что удивительно, плоская нарисованная птица кивала, раскрывала клювик, и даже, как настоящая, трясла хвостиком. Янка невольно протянула к ней ладонь, в желании потрогать оживший рисунок, как вдруг изображение соскочило с забора и перепрыгнуло на протянутую руку. Девушка ошарашенно уставилась на своё запястье. Теперь чуть пониже кисти на её правой руке красовалась совершенно натуральная татуировка – мастерски, со знанием дела прорисованная трясогузка.

Покинутый замок

Обрыв. Провал. И я на дне,

На дне глубокого колодца.

В том самом-самом чёрном дне,

В ужасном чёрном дне без солнца

И ночи без тебя.

На самом краешке крыла,

Уснула маленькая точка всех надежд.

Мой серый ангел, светлоокий,

Несусветный –

Прозрачный бред…

Тоскливый путь окончен – всё известно.

В формате тёплого окна,

На острие огня, в твоей судьбе

Нет места,

места для меня…

В интерьерах замка ей всегда не хватало света. Она даже не подозревала раньше, что можно так сильно скучать по обычному дневному свету. Солнце на Грани было редким явлением. Правда, на утренней заре солнечные лучи влетали в узкие, больше похожие на бойницы оконные проёмы и протыкали своими острыми пиками пространство тронного зала. Длилось это великолепие совсем недолго, и как только солнечный диск поднимался выше, его лучики один за другим пристыженно убирались восвояси, словно проигравшие бой с темнотой, сыростью и старостью фамильного замка Аграновичей.

Можно было ещё скрасить часок, а то и два, сидя в прихожей, оформленной в Восточном стиле. Небольшие стрельчатые окошки над входными дверьми были витражными. Световые лучи, проходя через разноцветные стёкла, окрашивали сумрачное помещение в весёлые цвета: бирюзово-голубой, травянисто-зелёный, светло-жёлтый, малахитовый, карминово-красный, сиреневый. Благодаря жизнерадостным лучикам на каменный пол, лестничные ступени и перила, на статуи многоруких индуистских богинь ложились цветные заплатки, смягчая суровость интерьера и делая его шутливо-ярмарочным. А если повезёт, то лучик может угодить в зеркало или на блестящую поверхность золотого копья, прикреплённого на стене. Тогда по стенам побегут маленькие весёлые радуги и сам воздух наполнится обещанием чего-то необыкновенно-прекрасного, наверное, надеждой. Глядя на эту цветовую роскошь, девочке верилось, что будет ещё другая, беззаботная и счастливая жизнь.

А если взобраться на широкую дубовую лавку и встать на цыпочки, то можно разглядеть в окно на одной из остроконечных башенок бордовый флажок с вытканным на нём золотой нитью маленьким солнышком. Но это не радует так, как настоящее солнце, которого так мало в этой пограничной полосе между Тёмным и Светлым царством. По этой же причине не веселят прогулки, а особенно раздражают пролетающие мимо соседи, что, изображая приветливость, радушно машут из поднебесья. Будто они не знают, маленькая рыжеволосая девочка, что осталась единственной обитательницей огромного замка, не может летать так же, как они. Чем она так прогневила Грань и почему лишена этой привычной для аборигенов способности? Нет на это ответа. «Просто прими как данность, – наставлял Саша, – ты просто живи, как обычно, и всё». Легко ему играть в добренького, когда сам он, да и все вокруг летают, как птицы. Все, кроме неё, маленькой Гели! Особенное бешенство вызывает мерзкая Янка, что кружит вокруг замка в сумерках, словно издеваясь! Ненавижу!

После того как владелец покинул своё родовое гнездо, замок стал напоминать каменный обелиск над братской могилой. Внутри по сумрачным рукавам коридоров иногда стало как-то сладковато и противно тянуть запахом разложения. Наверное, именно он – Александр Агранович ? и был сердцем жилища, делая его тёплым, весёлым, живым. Теперь без хозяина большой дом медленно и тоскливо умирал.

Геля лежала в каминном зале на подиуме, устеленном коврами и оленьими шкурами. Здесь так любил коротать вечера Саша. И она теперь частенько засыпает не в своей слащавой девчачьей спаленке в розовых кружевах, а здесь. Она поглаживает жёсткие оленьи ворсинки, словно ощущая родное тепло, как будто Саша отлучился совсем ненадолго, всего на минуточку и сейчас вернётся. Принесёт чашу с виноградом, спросит: «Ну, что тебе сегодня почитать?»

Геля подходит к массивному книжному шкафу, перед глазами плывут знакомые обложки: «Путешествие Гулливера»[12 - «Путешествия Гулливера»(англ. Gulliver's Travels) –роман Джонатана Свифта ], «Алиса в стране чудес»[13 - «Приключения Алисы в Стране чудес» (англ. (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%90%D0%BD%D0%B3%D0%BB%D0%B8%D0%B9%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B9_%D1%8F%D0%B7%D1%8B%D0%BA) Alice’s Adventures in Wonderland), часто используется сокращённый вариант «Алиса в Стране чудес» (англ. (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%90%D0%BD%D0%B3%D0%BB%D0%B8%D0%B9%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B9_%D1%8F%D0%B7%D1%8B%D0%BA) Alice in Wonderland) – сказка (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A1%D0%BA%D0%B0%D0%B7%D0%BA%D0%B0), написанная английским (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%90%D0%BD%D0%B3%D0%BB%D0%B8%D1%8F) математиком, поэтом и прозаиком Чарльзом Лютвиджем Доджсоном под псевдонимом Льюис Кэрролл (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9B%D1%8C%D1%8E%D0%B8%D1%81_%D0%9A%D1%8D%D1%80%D1%80%D0%BE%D0%BB%D0%BB)], «Гум-Гам»[14 - «Гум-гам»  – фантастическая повесть Евгения Велтистова (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%92%D0%B5%D0%BB%D1%82%D0%B8%D1%81%D1%82%D0%BE%D0%B2,_%D0%95%D0%B2%D0%B3%D0%B5%D0%BD%D0%B8%D0%B9_%D0%A1%D0%B5%D1%80%D0%B0%D1%84%D0%B8%D0%BC%D0%BE%D0%B2%D0%B8%D1%87)], «Девочка с Земли»[15 - «Девочка с Земли» – фантастическая повесть Кира Булычёва (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9A%D0%B8%D1%80_%D0%91%D1%83%D0%BB%D1%8B%D1%87%D1%91%D0%B2) из цикла «Приключения Алисы (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9F%D1%80%D0%B8%D0%BA%D0%BB%D1%8E%D1%87%D0%B5%D0%BD%D0%B8%D1%8F_%D0%90%D0%BB%D0%B8%D1%81%D1%8B)». Выходила также под названиями «Путешествие Алисы» и «Алиса и три капитана»]… Почему же когда Саша был рядом, она точно так же ощущала себя несчастной и только теперь, когда его не стало, поняла, что была по-настоящему счастлива. Она могла брать его ладонь, тонкую и узкую, перебирать его длинные пальцы, музыкальные пальчики, говорила о них бабушка. Геля открывает шкаф, смотрит на бесполезные книги, они не интересны теперь – без него.

Хотя вот в другой, «взрослой», стороне полки стоят совсем иные книги, толстые, чёрные: многотомная серия «Практическая магия». Геля, заинтересованно сопя, вытаскивает с полки том с цифрой один на корешке. Открывает наугад. Раздел «Элементарные магические приёмы для начинающих». Параграф «Выдувание собственного фантома с многоходовой программой действий». «Хмм… потом разберусь!» – ухмыляется девчушка и оставляет книгу раскрытой на столе, теперь никто не будет ругать её за то, что она не прибирает за собой.

В её маленькой кудрявой головке зреет уверенность, что она и сама сможет научиться магии без посторонней помощи. Во-первых, потому что совсем недавно, в той, земной жизни, она была взрослой независимой женщиной. Во-вторых, не захотев оставаться четырёхлетним карапузом, каким её сделала Грань, Геля за несколько недель самостоятельно подросла до уровня восьми, а может, даже и девяти лет, то-то бабушка с Сашей удивлялись. Да, она всегда добивается всего, чего захочет.

Разочарованно закрыв створку шкафа, Геля долго рассматривает своё отражение в тёмном стекле. В мутной недосказанности отражается худенькая девочка в шапке непослушных рыжих кудряшек, узкие острые плечи, белая ночнушка с оборочками, нос вздёрнутый (хорошо, что в дымной глади веснушки не отражаются!), глаза пристальные и совсем недетский взгляд.

Рядом со шкафом странный коричневый глобус, как будто из шлифованного камня, на нём обозначены сектора Грани, а сверху словно наложена сетка звёздного неба. Мало что можно понять, благо местоположение замка отмечено маленьким флажком. Геля тыкает в нарисованный флажок пальцем: «Тааак, значит, я вот здесь. Прямо на островке в разделительной полосе между Царством Светлых и Тёмных. Ну а ты куда подевался? В Башню Светлых тебе ходу нет. Значит ты, Сашечка, ушёл влево. Тут у нас целый континент Архаики, гряда Фиолетовых гор с пещерой, в которой и начались все мои здешние мытарства».

Девочка задумалась, она снова и снова возвращалась в тот страшный день, когда очнулась от наведённого демоном морока и долго не могла вспомнить, кто она. Ей пришлось учиться жить заново, ходить, говорить, одеваться, вспоминать слова, буквы и цифры. Но это было легко по сравнению с тем, что ей не сразу удалось примириться с собственным новым образом. Даже звук своего голоса казался ей поначалу чужим и удручал. Тогда она плохо помнила, каким образом оказалась на Грани, но зато с каждым днём всё отчётливее вспоминала свою прошлую земную жизнь.

Вставали перед её мысленным взором комнаты их с Сашей уютной квартиры. Маленькой и светлой, а не как эта сырая громадина с толстенными каменными стенами – замок людоеда из страшной сказки. Вроде помнилось ощущение, а вот точно представить себе детали Геля не могла. У них там было тепло, а здесь даже в жару прохладно и зябко. Девочка постоянно куталась в пушистую шаль из козьей шерсти, что не добавляло к её облику грациозности. Там, в той жизни, она одевалась в яркие платья и носила обувь на высоких каблуках. Но самое главное, что там они с Сашей обожали друг друга. Это Геля точно помнила. А здесь, в этом странном мире, всё было по-другому. Она превратилась в неказистую малявку, а Саша… он стал грустным… и отдалялся… отдалялся… пока не пропал вовсе.

Над глобусом висел большой календарь, на котором располагались земные дни сразу на три года. Геля взяла со стола гусиное перо, обмакнула его в чернильницу и аккуратно зачеркнула крестом сегодняшний день, ещё один тоскливый одинокий день, проведённый без Саши. Таких крестов набралось уже больше пятидесяти, а значит, по земным меркам, с тех пор как хозяин покинул свой замок, прошло почти два месяца. Синие равнодушные кресты множились, а ничего выяснить так и не удалось.

В самые страшные первые дни без него Геля ходила по соседним владениям и спрашивала, не знают ли они, куда подевался Агранович? Но здешние обитатели все как один отрицательно мотали головами, опуская взоры долу, словно что-то скрывая или не договаривая.

Маленькое глупое сердечко разрывалось. Но тогда рядом ещё была бабушка, которая каждое утро будила, заставляла умываться, кушать, гулять, заплетала ей две тугие косички. Тогда девочке это казалось отвратительным произволом, как бы она хотела теперь вернуть всё это. Вернуть ту, настоящую бабушку, которая могла разговаривать, добродушно корить её – «неслушницу». Но бабушка ушла. Обиделась. Да и поделом мне, ругала сама себя Геля.

Случилось это через четыре дня после пропажи Саши. Всё чаще и чаще девочку одолевали несладкие навязчивые догадки: «Он наверняка с ней! Бросил меня. Навсегда. Он ушёл к этой отвратительной Янке. Ненавижу! Хоть бы она сдохла!» Геля тогда впервые громко разрыдалась, уткнувшись мокрым носом в атласную обивку его трона. Высокие своды зала усилили её безудержный рёв, и немудрено, что, переполошившись, прибежала бабушка и стала обнимать, гладить Гелю по волосам, пытаясь утешить. Но вредная девчонка, устыдившись, что показала слабину, грубо оттолкнула:

– Отойди! От тебя старушатиной пахнет!

– Геленька, успокойся, маленькая! Да что ж так убивацца, у других вон ещё хуже! Всё уладицца…

– Ничего уже никогда не уладится! Ненавижу тебя, мерзкая старая дура! Не смей прикасаться ко мне! Никогда!

Геля резко повернулась и запустила старушке в голову, попавшим под руку высоким хрустальным фужером. Стекло разлетелось, разбившись о мраморный пол. Бабушка вздрогнула, зажала ударенный лоб. Молча повернулась и ушла. Больше Геля не видела её. Впоследствии соседи поговаривали, что та обосновалась в Долине парящих Земель.

Девочка подозревала, что старуха, конечно же, сделала это специально, зная, что ей не дано летать, и она никогда не сможет добраться до её нового жилища. Ну и пусть! Без бабки можно просыпаться во сколько захочешь или вообще не ложиться, не есть полезные каши на завтрак, можно вообще не есть, на Грани это вполне реально, а главное – гулять, где захочется. Никто не зудит над ухом о том, что пора домой, кушать, спать или что надо бы научиться красиво писать буквы, стирать свои носочки и чистить картошку. Бред!

Однажды Геля напрямую спросила нудную старушку, зачем она заставляет делать все эти совершенно ненужные на Грани дела, ведь в этом мире можно не есть, не спать, не расчесывать волосы. Но бабушка тогда сказала, что в беде лучше цепляться за привычный распорядок, делать обычные повседневные дела, которые облегчают боль и примиряют с действительностью. О какой ещё беде она тогда говорила? Или тоже чего-то недоговаривала, считая Гелю маленькой и глупой. Теперь уже не выспросить: бабушка обиделась и ушла.

Правда, старушка напоследок решила не бросать Гелю без помощи и оставила своего, наскоро слепленного клона. Двойник получился не до конца телесный. Внутри него под старой желтоватой кожей, покрытой сеткой мелких морщинок, можно было, приглядевшись, рассмотреть бушующие вихри серой туманной субстанции. Да, глядя на такой клон, сразу догадаешься, что человек, сотворивший его, не очень-то силён в магическом искусстве. Однако функции свои клон выполнял безукоризненно.

Фантом мог приготовить отличный обед, если его об этом вежливо попросить. На завтрак бабушкин двойник пёк блины, мог по просьбе заплести косы, а в остальном в Гелину жизнь почти никак не вмешивался. Псевдо-бабушка неподвижно сидела на кухне, пригорюнившись, у громадного мраморного стола и откликалась только на определённые запросы, в основном касательно приготовления пищи. Эмоций не проявляла вовсе, и даже свои любимые оладушки, которые готовила всегда с улыбкой и приговорами, теперь пекла молча с пустыми глазами-пуговицами, слепо пялясь в пространство перед собой. Смотреть на неё в такие моменты было весьма неприятно, как на нечто мёртвое, которое притворяется живым. На глупости и провокации бесчувственный «робот-бабушка» вообще никак не реагировал. Однажды от скуки Геля расчертила угольком пол на кухне и хотела заставить старушку прыгать вместе с ней в классики. Но упрямый фантом никак не отвечал на просьбы и даже приказания.

Геле надоело слоняться вокруг замка, гоняя с деревьев стайки элементариев и ворон. Словно на автомате, она колотила по голым чёрным стволам длинной шваброй, которую украла с кухни из-под самого носа фантома. Радости это занятие ей больше не доставляло. Ей не хотелось ни-че-го.

Девочка встала на краю пропасти. Дальше дорожка обрывалась круто вниз, и находиться здесь было просто опасно. Однако Геля не была бы Гелей, если б не затеяла нового рискованного развлечения. Она принялась пинать небольшие камешки со скалы, на которой покоился замок, следя за их головокружительным падением. Камни летели, иногда наткнувшись на скальные выступы, разбивались в полёте, и их обломки продолжали свое гибельное движение в туманную бездонную пропасть.

Когда и эта шалость порядком ей наскучила, Геля стала всматриваться в унылый однообразный пейзаж, в верхушки гигантских деревьев, торчащие из пропасти, в очертания обрыдлого замка, выплывающего из густого тумана. И вдруг она заметила то, чего не замечала никогда раньше. Из подвала замка чернел выход прямо в обрыв, причем выглядел он, как выступ величиной с гараж, что выдвигался из стены, словно ящик каталога. Это сооружение можно было бы принять за гигантскую трубу, торчащую откуда-то из подвала под кухней, с единственным отступлением, что труба эта была квадратной формы. Выход зиял раззявленной пастью и никаких дверей или ступеней разглядеть было невозможно.

«Что это? – размышляла девочка – Гигантская канализационная труба, а нечистоты из неё льются прямо в пропасть». Но зная, что местные жители ели и пили крайне редко, лишь из желания подбодриться или оживить ощущения, такого количества нечистот никак не набиралось, даже если бы все комнаты замка были заполнены гостями. Хотя узкие коридоры, тускло освещаемые факелами, бесконечно плутают по замку, и, наверняка, ещё остались не исследованные помещения.

А вдруг это секретный канал для выбрасывания трупов искалеченных пленников? Нет, откуда взяться злодеям в семействе, имеющем в одном из своих колен такого праведника, что был удостоен возведения в чин Серафимов[16 - Серафимы (ивр.Saraf – пламень, горение или возвышенный, благородный) – один из девяти чинов ангельских (https://drevo-info.ru/articles/2025.html), о которых упоминается в Священном Писании (https://drevo-info.ru/articles/96.html)]. Бабушка часто любила пересказывать эту старую легенду. Поэтому в семействе Аграновичей часто встречались мужчины и женщины, названные соответственно: Серафим и Серафима. Хорошо, что Саше от высшего ангельского чина досталось только отчество. И тут Гелю осенила ещё одна идея. Это же тайный выход, спрятанный именно от неё, потому что остаться в живых, выйдя из такой двери можно, только умея летать, чего она как раз делать не умела.

Обретя хоть что-то мало-мальски похожее на цель, и дабы найти подтверждение своей теории, девочка ринулась на поиски кухонного подвала. Бабушка-фантом не обратила на Гелю никакого внимания и осталась неподвижно сидеть, сгорбившись у стола. Ключ от кухонной кладовки бабушка всегда почему-то прятала в карман фартука и гнала Гелю, когда та пыталась что-то разглядеть в темноте чулана через замочную скважину. У девочки тогда даже зародилась мысль, что в этом закутке хранятся настоящие летательные мётлы и другие волшебные предметы.