Призраки мрачного Петербурга

И вот уже всплывают старинные пророчества. То вынырнувшая из какой-то канавы кикимора прокричит скрипучим голосом: «Городу быть пусту!». То герои Мережковского устроят эль шкандаль на ровном месте: «Попомни меня! – воскликнула Марья пророчески. – Питербурх не долго за нами будет. Быть ему пусту! <…> Быть пусту, быть пусту! К черту в болото провалится! Как вырос, так и сгинет, гриб поганый. И места его не найдут, окаянного!».

Относительно кикиморы отнюдь не шутка: в протоколах Тайной канцелярии сохранились допросы дьякона Троицкой церкви, который эту самую страхолюдину узрел и произнесенные ей слова слышал. Кстати, в Канцелярию он загремел после того, как отказался кричать «многая лета» новой царице Екатерине I. М. И. Семевский относит к 1722 году слухи о зловещих знамениях в Петербургском Троицком соборе: снова кто-то крикнул знаменитое: «Петербургу быть пусту!», и клич был подхвачен. Волнения, возникшие сначала среди духовенства, быстро охватили весь город, в частности, дьякон от Троицы, который первым разнес слух о грозящем запустении Петербурга, был осужден на три года каторги[69 - Семевский М. И. Слово и дело: 1700–1725. СПб., 1886. С. 95.].

«Старики сказывают, – на Петербургской стороне, у Троицы, ольха росла высокая, и такая тут вода была, лет за десять до построения города, что ольху с верхушкою залило, и было тогда прорицание: как вторая-де вода такая же будет, то Санкт-Петербургу конец, и месту сему быть пусту. А государь император Петр Алексеевич, как сведали о том, ольху срубить велели, а людей прорицающих казнить без милости. Но только слово то истинно, по Писанию: не увидеша, дондеже прииде вода и взят вся…»[70 - Мережковский Д. С. Александр I.]

Возможно, действительно стояло когда-то громадное дерево у Троицкой пристани. Ольха ли это была, береза, ива или сосна? Различные легенды называют дерево, как кому больше нравится. Сему дереву традиционно поклонялись живущие в этих местах карелы. Очень может быть, язычники часто поклоняются деревьям, тем более старым, с изогнутыми стволами. «Часто в качестве такого дерева фигурирует сосна с причудливо искривленной вершиной, росшая на берегу Невы примерно там, где сейчас находится Петроградская набережная. На дереве сами собой зажигались огоньки святого Эльма – электрические разряды в виде светящихся пучков. Огоньки вспыхивали именно на такой высоте, до которой должна была подняться вода при приближающемся наводнении, и жрецы предсказывали бедствие»[71 - Буровский А. М. Петербург – по ту сторону.]. Есть вариант, что на дереве появлялись не просто огоньки, а свечи. И вот однажды к этому почитаемому язычниками дереву подошел Петр с солдатами и приказал срубить его – ибо сие дерево есть идол. Достаточно обычный поступок: христиане традиционно уничтожали языческие капища.

Как только топор коснулся ствола, огоньки или свечи мгновенно погасли. Испугавшись происходящего, царь отступил. Прошло несколько лет, и в 1720 году в Петербурге вдруг неведомо откуда появился старец, который проповедовал, что скоро начнется наводнение и вода поднимется до отметки, оставленной петровым топором. То есть это наказание за попытку уничтожить чужую святыню.

Перепуганные жители якобы начали собирать манатки и перебираться в другие города, дабы избежать нового потопа. В реальности никакого массового ухода людей из города никогда не было. Да и кто бы позволил?

«…Вблизи Кронверка на пустынном месте росла огромная ива, возрастом много старше Петербурга, – пишет Наум Синдаловский[72 - Синдаловский Н. Легенды и мифы Санкт-Петербурга.Наум Александрович Синдаловский (род. 1935, Ленинград) – российский писатель-историк.]. – Под ней в первые годы существования города какой-то пришлый старец – босой, седобородый, с всклокоченными волосами – проповедовал, что в ближайшее время Господь разгневается и потопит Петербург… подымутся волны морские выше этой ивы и поглотят столицу Антихриста».

Пророк назначил день и час наводнения. Петр, узнав про эти речи, велел приковать старца железной цепью к иве, которую должно было залить при наводнении. Предсказанный день и час наступил, а наводнения не было. В назидание обывателям старца публично наказали батогами под той же ивой, а затем изгнали из Петербурга.

Другой вариант окончания этой истории – царь срубает дерево, а на образовавшемся пне солдаты порют пророка плетьми, дабы не смущал народ.

Болото

Я не тот, кого мысли о смерти гнетут,
Сомневаюсь, чтоб там было хуже, чем тут.
Эту жизнь я вернуть своевременно должен,
Ну а там вместо времени – вечность дадут.

    Омар Хайям

Возьмем уже разобранную нами ранее версию «Питер стоит на болоте». Но что такое болото? Кочки, лягушки, клюква, трясина. Если принять термин «болото» как иносказательный образ, получается интересный смысл. Болото – это не земля и одновременно с тем не вода. А что? Нечто. Не рай и не ад, странная субстанция, которая может в любой момент провалиться и проглотить город со всеми его красотами. «Царь-Антихрист, построит он город на негодном месте, и простоит сей град триста лет и три года и сгинет в три дня». Знаменитое несбывшееся пророчество приписывается Квиринусу Кульману[73 - Квирин(ус) Кульман (25 февраля 1651, Бреслау (ныне Вроцлав) – 4 октября 1689, Москва) – немецкий мистик, писатель и поэт.], закончившему свою жизнь в горящем срубе на Красной площади вместе со всеми своими письменными трудами, а также с другом и покровителем, богатым купцом Конрадом Нордерманом, по указу царей-соправителей Петра I и Ивана V. Впрочем, если все труды этого мистика и философа были сожжены, отчего же сохранилось это пророчество? Может, запомнилось, а может, знаменитая Канцелярия тайных дел сохранила в своих протоколах.

Еще одно предсказание о гибели города принадлежит царице Евдокии Лопухиной, сказавшей перед насильственной отправкой ее в монастырь: «Месту сему быть пусту!». Об этом предсказании мы узнаем из показаний ее сына царевича Алексея под следствием (от 8 февраля 1718 года).

Четвертый Рим

Ни страны, ни погоста
Не хочу выбирать.
На Васильевский остров
Я приду умирать.
Твой фасад темно-синий
Я впотьмах не найду,
Между выцветших линий
На асфальт упаду.

И душа, неустанно
Поспешая во тьму,
Промелькнет над мостами
В петроградском дыму,
И апрельская морось,
Под затылок снежок,
И услышу я голос:
– До свиданья, дружок.

    Иосиф Бродский
    (из стихотворения «Стансы»)

«Два Рима падоша, а третий стоит, а четвертому не быти», – произнес псковский старец Филофей, имея в виду Санкт-Петербург. Спросите, какая связь, ну, решил царь сделать себе европейский город, так причем здесь Рим? Почему не Париж? Не Берлин? Не Вена?

Все дело в названии: город посвящен святому Петру, который не только апостол, а первый епископ Рима. Рим – по праву город святого Петра, стало быть, Санкт-Петербург – крепость святого Петра – четвертый Рим – кощунство!

Кощунство против бога, и бог рано или поздно разберется с ним. Как? Но ведь другие пророчество как под копирку сулят Питеру смерть от воды. Стало быть, четвертый Рим погибнет от наводнения.

Смерть от наводнения

Радоваться лету и солнышку у нас в Петербурге – все равно что пить воду китайскими палочками.

    О’Санчес

Почти все пророчества о гибели Петербурга сулят ему смерть от воды. Наводнение 1824 года горожане и жители окрестных деревень встречали как наводнение, посланное высшими силами за грехи смести весь род людской. Во всяком случае, луна взошла кровавая, лошади бились в стойлах, кошки уходили из домов, стараясь забраться на крыши и деревья, собаки выли от страха, а крысы метались по улицам целыми стаями. Неудивительно: животные прекрасно предчувствуют стихийные бедствия.

По улицам города бродили финские и карельские предсказатели, вопия о каре господней и предупреждая народ бежать из опасного места, пока не поздно.

После означенного наводнения царь Александр I лично осматривал разрушения, назначая денежные дотации и прикидывая, какую именно помощь может оказать своим пострадавшим подданным.

«Это за грехи наши», – плакались царю лишенные крова крестьяне.

«Это за мои грехи», – скорбно констатировал Александр Павлович.

Какие у молодого царя могли быть грехи? У человека, которого при жизни назовут «Благословенным»?

Есть легенда, что раз в году, аккурат в годовщину убийства Павла I, ночью, в лунном свете, на лестнице Михайловского замка можно увидеть призрачную процессию убийц императора. Возглавляет шествие граф Панин собственной персоной, рядом с ним хорошо виден красивый юноша. Привидения почти прозрачные, иногда выглядят как сотканные из дыма, тем не менее вполне можно различить знакомые черты лица. Призрак юного убийцы разительно напоминает старшего сына императора, наследника престола Александра Павловича.

Каждый год, день в день, убийцы бредут давно надоевшим им маршрутом в опочивальню самодержца. Но неужели это все-таки цесаревич? Возможно ли, чтобы наследник престола, благословенный на царствование самой Екатериной II, оказался отцеубийцей?

Истории это неизвестно. Но, похоже, Александр так или иначе все же был причастен к смерти родного отца. Быть может, его обманули, сказав, что император всего лишь подпишет отречение от престола и при этом останется жив, а потом обстоятельства повернулись по-своему. Быть может, вместо того чтобы спокойно подписать протянутый ему акт отречения, Павел Петрович кинулся к своему секретному подземному ходу (мы еще поговорим о подземелье Павла I) и был убит при банальной попытке к бегству? Или императора изначально не собирались оставлять в живых, о чем наследник, разумеется, не знал. С другой стороны, Александр был благословлен на царствие Екатериной II, но разве она сама взошла на трон не ценой бунта и устранения от власти собственного мужа? Разве не ее обвиняют в скоропостижной смерти низложенного императора?

Французская предсказательница Анна-Виктория Совари, или госпожа Тэб, в 1850-е годы «пророчествовала»: «Бойтесь огня и воды! Грядет крупная стихийная катастрофа. Петербург постигнет участь Мессины». Мессину много раз захватывали, она страдала от землетрясения. По версии Совари, Петербург разрушит цунами, пришедшее то ли со стороны Финского залива, то ли с Ладожского озера. Оно сметет город с лица земли. Дата предполагаемой катастрофы благоразумно не была озвучена.

Другая пророчица, на этот раз из Италии (имя не сохранилось), предрекала сильное землетрясение. По ее версии, «сила подземных газов» поднимет дно Ладожского озера, отчего вся ладожская вода по долине Невы достигнет Петербурга. Город будет смыт, сметен с лица земли в воды Финского залива.

Перед наводнением 1924 года в Петербург снова хлынула толпа «странников» и «пророков».

Вот так, Петербург не просто окажется под водой, а все живое в нем будет смыто в море, так что из воды будут торчать только Александрийский столп, точнее, венчающий его ангел, да кусочек шпиля Адмиралтейства, кораблик которого наконец-то коснется воды. По достаточно меткому замечанию писателя А. Буровского: «Вообще-то шпиль Главного адмиралтейства имеет высоту 72,5, а Александрийский столб – 47,5 метра. Но такие несуразности никого не смущают, когда творится легенда».

Проклятое место

Сей град
Таит и рай, и ад.

    А. Смир

Говорят, Петр построил город на проклятом месте.