По дорожке в рай. Зарисовки о жизни детей-инвалидов и о православной вере

    Февраль, 2016 год

Несанкционированная исповедь

Уютно посидеть мартовским вечером у нас в санатории и послушать Марину Александровну. Она рассказывает об одной удочеренной девочке Кате, которая была у них в санатории зимой со своей приемной мамой.

Катюше девять лет, и она немного отстает в развитии. Мама у нее очень веселая и жизнерадостная.

На Крещение они с Мариной Александровной ездили в паломничество в Спасо-Гремячев женский монастырь. Он находится недалеко от Калуги, и Марина Александровна частенько возит туда группы детишек с мамами на экскурсию или ко причастию.

Свое название Гремячев монастырь получил от Гремячего ключа, находящегося рядом с монастырем, который, гремя и шумя, выходит из горы и бежит в Оку. Говорят, когда в монастыре была разруха и хвалебные песнопения Богу умолкли, шум ручья смолк. Но вода из ключа и по сей день обладает целебными свойствами. На месте источника стоит купель, где с верой могут окунуться паломники.

И вот Марина Александровна вспоминает, как Катюша после службы залезла в этот святой источник и начала там плавать в купели туда – назад, туда – назад. А ведь зима! Крещенский морозец пробирает.

«Катя, да вылезай давай уже, все ушли почти», – кричала ей Марина Александровна. А Катя в этой ледяной воде, как золотая рыбка, туда-сюда наяривает.

Слушали мы Марину Александровну, слушали, а потом я ей и говорю:

– А давайте завтра туда поедем!

– Точно, – подхватила мамочка Настя, – на причастие!

Марина Александровна поддержала нашу идею и стала звонить договариваться: сначала водителю Юле, а потом и в монастырь.

Монахини обрадовались, что мы к ним собираемся, и спросили, сколько будет детей, чтобы приготовить просфорки. Мы сказали, что будет 20 человек, и 10 из них – дети.

Все согласовали, осталось только найти желающих на поездку. А где их взять-то, 20? Нас с Настей и нашими детьми всего шестеро получается.

– Вы куда едете? – вдруг подходит к нашему столу мама Таня из Вологды. Они только приехали с 12-летней дочкой Полиной.

– Мы завтра в Гремячев монастырь собираемся на причастие, – воодушевленно говорим мы.

– Ой, а у нас тренажеры написаны на завтра, – огорчается мама Таня.

– Да какие тренажеры? – воскликнула я. – В субботу! На них можно сходить и в другие дни. А у вас всего восемь посещений зала, за смену точно успеете.

Подошла Танина подруга Лена, и тоже с дочкой Полиной 12 лет.

– Ну что, поедем? – спрашивает одна другую.

– А тренажеры?

– Да ваших детей завтра в монастыре причастят! Сходите вы на свои тренажеры, – вмешивается уже Марина Александровна.

Записались. Уф! Нас уже 10.

Вот и мама Оля с дауненком Глебом восьми лет подошла. Узнав, что к чему, она обрадовалась:

– Ой, и мы завтра хотим поехать!

Глебушка – солнечный малыш. Бегает кругами по коридору, радуется всему. Оля – очень любящая и заботливая мама.

Как-то незаметно записалась еще бабушка с больными ногами, с внучком Димой восьми лет. И мамочка Марина с сыном четырех лет. Все его личико было в красных родимых пятнах. Он очень беспокойный и отстаёт в развитии.

Уговорили мы и маму Надю с дочуркой Танечкой с ДЦП. Малышке уже два с половиной годика, но она сидит в колясочке и не может пошевелить ни руками, ни ногами. Встречались мы с Таней всегда в столовой, я даже дала ей почитать свои рассказы и вступление к книге, напечатанное в нашей церковно-приходской газете. Все ей понравилось, но больше всего ее заинтересовало объявление о молебнах Вифлеемским младенцам для женщин, сделавших аборт.

Уже много лет в нашем Казанском храме в деревне Пучково каждое второе воскресенье мы проводим такие молебны. Иногда после них мне удавалось говорить слово об абортах. Наш прихожанин Андрей даже сделал мне как-то комплимент, что у меня дар слова и я могла бы выступать не только перед православными. Но отец Владислав меня осадил, сказав, что «женщины в собрании да молчат». После этого я поутихла и перешла проповедовать в школы перед старшеклассниками.

Про эти-то молебны и спросила Надя, и я ей все в подробностях рассказала.

А вот и субботнее мартовское утречко, и мы едем на причастие в женский монастырь.

Детишки не ели, даже дауненок Глеб стал терпеть. В храм зашли в тот момент, когда две монахини греческим распевом пели Херувимскую. Было очень торжественно и красиво. Храм, в котором шла служба, был маленьким и уютным. Дети и мамы стали растекаться по храму, писать записки и ставить свечи. Вышел алтарник узнать, будет ли кто исповедоваться. Сказали, что дети будут.

«Тем, кому больше семи лет, нужно исповедоваться перед причастием, покаяться в дурных делах и поступках», – шепчу я 12-летним Полинам и восьмилетнему Диме.

«Бабушка, тебе больше семи лет, тебе тоже на исповедь надо!» – толкает Дима в бок свою бабушку.

Она теряется и не знает, что ответить.

Выходит отец Павел, молодой священник в очках, с кудрявыми чернявыми волосами. Поражает его невозмутимое и уравновешенное лицо. Давно я таких лиц не видела спокойных.

Батюшка исповедовал деток. Дауненка Глеба тоже подвели.

А тут и мама Таня мне шепчет:

– Я тоже хочу на исповедь!

– Ну, надо тогда на бумажке написать грехи, – говорю.

– А какие? – удивляется она.

– Ну, из основных – мат, курение, воровство.

– Развелась! – выпалила она как на духу, а у самой, бедной, все время глаз дергается.

– Ну, это, может быть, и не грех, смотря какие там у вас обстоятельства были… – говорю я.

Тут мама Марина говорит:

– И я хочу на исповедь.

Потом и другие мамочки захотели. И вот одна пошла исповедоваться и застряла перед аналоем. Дети стали потихоньку изводиться: из-за исповеди-то причастие оттягивается.

«Вот что! – изрек отец Павел после того, как закончил исповедовать маму, – давайте детей причастим, а потом я устрою для вас общую исповедь!»

На том и порешили.

Одна из 12-летних Полин, отойдя от Чаши после причастия, промолвила: «Фу, какая гадость!»