Психология и психоанализ беременности

Хочется привести еще одно свидетельство из этой же книги. Доктор Ф. Дольто делится опытом внутриутробного общения с собственными детьми.

«Мы с мужем провели опыт с нашими собственными детьми: Мой муж говорил с нашим ребенком in utero (в утробе), особенно с 7,5-месячным, и действительно, тот быстро успокаивался… Я могла говорить ему сколько угодно: «Послушай, успокойся, я сейчас хочу спать…» Но только отец добивался желаемого: стоило ему заговорить, положить руку на мой живот, как плод тут же успокаивался и засыпал раньше меня, матери. Это факт: со своим плодом можно говорить».

Задолго до того, как у внутриутробного ребенка разовьется функциональный слух, он ощущает вибрации околоплодных вод, создаваемые звуком, и перемещается ближе к источнику голоса, который его зовет. Это происходит уже через 3 месяца после зачатия, если голос знакомый – материнский или отцовский. Голос матери для ребенка исходит всегда из одной пространственной точки, голос отца перемещается, приближаясь и удаляясь. Голос отца важен для младенца в том случае, если после рождения он по каким-то причинам разлучен с матерью. Тогда отцовский голос, слышанный в утробе, создает для ребенка атмосферу безопасности.

Тактильное общение с ребенком во время беременности

Французский доктор Катрин Дольто (дочь Франсуазы Дольто) работает с беременными женщинами, их мужьями и затем с родившимися детьми в парадигме новой гуманитарной науки – гаптономии. Это наука аффективности и психотактильного контакта. Она соединяет чувство и осязание, прикосновение.

При работе с будущими родителями К. Дольто обучает их устанавливать контакт с внутриутробным младенцем через брюшную стенку в определенное фиксированное время. Это могут делать и отец, и мать, голосом, касаниями, постукиваниями, и младенец участвует в этом контакте, отвечает им прикосновениями и движениями изнутри. Он перемещается к этому месту, как будто радуется возможности пообщаться. Благотворное влияние таких занятий во время беременности на процесс родов, на будущие отношения родителей и ребенка отмечается всеми участниками. Самое главное, что достигается при этом – доверие и взаимопонимание.

Важным является качество эмоциональной связи, существующей между матерью и внутриутробным младенцем. Если мать не думает о вынашиваемом ребенке или настроена негативно к беременности, воспринимает ее как вынужденную необходимость или тяжесть и неудобство, резко возрастает количество токсикозов беременности, патологий во время родов. У младенцев возможны различные нарушения, недостаточный вес, расстройства нервной системы и пищеварительных органов, аллергические и кожные заболевания. В случае вынашивания нежеланного ребенка количество патологий растет в геометрической прогрессии.

Исходя из этого, можно рассмотреть такие вещи как ранняя угроза прерывания беременности, замершая беременность. Часто эти явления могут быть следствием того, что мать психологически не готова вынашивать ребенка. Причины могут быть разными: недоверие к партнеру, страх, нежелание прерывать карьеру и так далее. Но в результате организм матери отторгает плод. В случае привычных выкидышей, невозможности забеременеть при полном физическом здоровье бывает полезно наряду с медицинскими мероприятиями пройти курс психотерапии. Это поможет сгармонизировать свое состояние, психологически подготовиться к ожидаемой беременности, и благополучно пройти этот период.

Пренатальная травматизация

Уязвимость нерожденного ребенка часто не осознается и недооценивается ни матерью, ни другими близкими, ни врачами. Внутриутробный ребенок, даже на поздних сроках беременности не рассматривается как человеческое существо, хотя таковым уже является. Часто можно замечать, как беременные женщины либо продолжают собственное вредящее поведение, либо не заботятся о том, чтобы оградить себя и ребенка от вредных воздействий. Например, находятся в компании курящих людей.

Травматический опыт, полученный до рождения или во время рождения, оказывает влияние на всю последующую жизнь. Особенно это проявляется, если он сочетается со сходными и повторяющимися событиями, происходящими в жизни человека. Эффект травматизации проявляется и усиливается при взаимодействии травм друг с другом.

Например, если ребенок во время рождения испытывал удушье, недостаток кислорода, а роды были затяжными, продвигаясь по родовому каналу, ребенок был зажат, то мы не можем с уверенностью сказать, что это приведет к развитию клаустрофобии во взрослом возрасте. Но, клаустрофобия более вероятна, если в последующей жизни ребенок и взрослый с таким опытом рождения попадал в схожие ситуации. Был, допустим, когда-то закрыт в помещении, долго оставался там без получения помощи. Это может случиться по недосмотру взрослых или применяться в качестве наказания. Или испытывал удушье по каким-либо причинам. Жизненный опыт воспринимается через призму предыдущих неразрешенных травм. Если ребенок испытывал сжатие и страх во время рождения, то он будет воспринимать многие жизненные ситуации, как ловушки, или бессознательно стремиться к ловушкам. Таким образом, схожие и повторяющиеся события усиливают последствия пренатальных и перинатальных травм и служат основой для возникновения патологических клаустрофобических симптомов.

Другим примером травмирующих плод вмешательств является получившие широкое распространение в последнее время медицинские исследования, такие как УЗИ, взятие околоплодной жидкости и тому подобное. В сознании внутриутробного ребенка записываются любые впечатления. Во время эхографического исследования – это неласковые чужие руки, проводящие по телу матери холодным зондом по липкому гелю. Мать, следящая за экраном монитора, видящая там непонятные абстрактные формы, которые, как ей говорят, являются ее ребенком, с напряжением прислушивающаяся к словам врача, испытывает высокий уровень тревоги: все ли нормально. Этот скачок гормона тревоги – адреналина, тут же передается ребенку. И он тоже в стрессовом состоянии. Движения ребенка при эхографическом исследовании меняются, становятся хаотичными и скачкообразными.

К. Дольто-Толич пишет:

«Речь вовсе не идет о том, чтобы подвергнуть сомнению такое ценное обследование, как эхография. Просто я выступаю за то, чтобы она проводилась уважительно по отношению к ребенку и его родителям, чтобы их не толкали к вуайеризму, и чтобы эхография не претендовала на что-то большее, кроме того, что это один из видов медицинского обследования. Когда люди хотят, с гордым видом, показать мне кассету с последними снимками, (имеются в виду эхо-снимки внутриутробного ребенка), я у них спрашиваю, не собираются ли они взять с собой камеру, когда много позже поведут своего ребенка к врачу или дантисту. Эхография – это акт медицинского предупреждения, а на каждом человеке лежит ответственность за то, чтобы не дегуманизировать прогресс».

Присоединяясь к вышесказанному, добавлю, что мне приходилось видеть детские альбомчики, где на первой странице красуется снимок УЗИ. Как будет воспринимать себя такой ребенок, если на первой своей фотографии он увидит пятнистого не человекоподобного монстрика? Искажение образа собственного тела и ночные кошмары ему точно уготованы.

На видеозаписях процесса взятия пробы околоплодной жидкости ясно видно, что дети, когда в матку вводится игла, стремятся оттолкнуть ее или отодвинуться как можно дальше. То есть воспринимают это как угрозу.

Возникает закономерный вопрос, как же запоминаются события, происходящие до рождения, ведь центральная нервная система еще не до конца сформирована, не покрыта миелиновой оболочкой, то есть не может функционировать настолько эффективно, чтобы поддерживать память.

Однако рассказы людей, подвергнутых гипнозу или прошедших опыт холотропного дыхания, свидетельствуют о другом. Австралийский врач и ученый, исследовавший пренатальные воспоминания, Грехем Фаррант говорил о том, что большая часть событий в это время фиксируется не на тканевом или скелетно-мышечном уровне, а на клеточном. То есть существует особый уровень клеточной памяти. В последней четверти прошлого века ряд ученых разных стран на основании многочисленных исследований в клеточной биологии предположили и получили убедительные доказательства того, что память может быть закодирована в клетках. То есть это самая первоначальная генетическая память индивида.

В опытах со взрослыми пациентами психолог Фрэнк Лейк обнаружил, «что имеющие наибольшее значение пренатальные события заключены в материнском опыте, который передается биохимическим путем через пуповину с помощью группы химических веществ, носящих название катехоламинов».

И все 9 месяцев беременности не рождённый ребенок вбирает возникающие ощущения и впечатления, в первую очередь материнские.

Американский пренатальный психолог, доктор психологии Р. В. Эмерсон приводит такой пример из практики.

«Незадолго до зачатия ребенка у женщины умер отец. Все девять месяцев беременности она пребывала в депрессии и горе, связанными с потерей отца. Если не рождённый ребенок действительно испытывает те же эмоции, что и мать, то ее ребенок должен был пережить такое же ощущение утраты и депрессию, и проявления этих чувств можно было ожидать в детском и/ или взрослом возрасте. Похоже, что именно так и произошло.

В детстве ее ребенок периодически испытывал депрессию, однако врачи не смогли найти никакой физиологической или психологической основы для этих депрессий, (они не знали о дородовом опыте ребенка). В моменты депрессии ребенок рисовал старого человека, умирающего в пещере. (В пренатальной и перинатальной психологии пещера является символом утробы, местом, где он пережил потерю дедушки). Некоторое время после рисования ребенок чувствовал себя лучше, однако потом депрессия медленно возвращалась. Он не знал о связи между его рисунками и смертью его дедушки. Депрессия стала хронической, когда отношения между его родителями стали слишком напряженными. (Его мать и отец жили отдельно, но оба участвовали в воспитании). Это напряжение в отношениях родителей символизировало для ребенка потерю отца и дедушки. Его рисунки иногда изображали маленькую девочку, мечущуюся в поисках умершего человека. Возможно, маленькая девочка олицетворяла его собственную женственность, его собственного внутреннего ребенка или (и) женский опыт переживания потери дедушки. Маловероятно, что горе проявилось бы в виде хронической депрессии без соответствующих условий, подкрепляющих пренатальный опыт, в данном случае – потери отца».

Влияние стрессов во время беременности

На протяжении нескольких последних десятилетий, благодаря развитию пренатальной и перинатальной психологии и медицины, растет интерес к тому, какое влияние на последующую жизнь человека оказывают девять месяцев, проведенные в утробе матери. Большинство психоаналитиков, психологов, психотерапевтов, занимающихся этой областью исследований, пришли к неожиданным и неутешительным выводам: психологическая травма зачастую получена человеком еще до своего физического отделения от матери, до рождения. Стрессы, горе, насилие, перенесенные матерью во время беременности и родов, ее негативное отношение к будущему ребенку, особенно его нежелательность, остаются в его первоначальной клеточно-генетической памяти, и после рождения оказывают определенное влияние на формирование характера, мышление, поведенческие стереотипы. Пренатальный опыт является основой формирования личности.

По данным различных статистических исследований приблизительно третья часть беременных женщин подвергаются жестокому обращению со стороны своих партнеров или родственников, их дети чаще всего являются нежеланными для своих родителей. В этой группе людей с большой достоверностью выявляются индивидуумы, у которых не сформировано чувство ценности жизни, ни своей собственной, ни чужой. При условии их последующего отвержения и жестокого воспитания из среды нежелательных детей могут вырасти люди, склонные к насилию и асоциальному поведению.

У некоторых людей, имеющих неблагоприятный опыт пренатальных, первичных переживаний, последствия выражаются либо в аутодеструктивном, вредящем себе поведении, либо в психосоматических симптомах.

Пренатальный ребенок может пережить нападение в виде попытки аборта. Когда женщина, обуреваемая противоречивыми чувствами, пытается принимать какие-либо медикаменты или совершать физические манипуляции с собственным телом, пытаясь избавиться от плода.

О причинах отказа от вынашивания ребенка можно говорить много. Среди прочих называют социальную и бытовую неустроенность, карьерные соображения, необходимость закончить обучение, нежелание осложнять личную жизнь, бедность. Хотя на практике именно малообеспеченные семьи склонны к многодетности. В целом разрыв между общественным сознанием, утверждающим счастье материнства, и нежеланием иметь детей сохраняется и по сей день.

Если человек переносит операцию по ампутации конечности, удалению какого-либо органа, это может стать травмой на всю жизнь, приводит к чувству неполноценности. Ребенок на протяжении периода беременности составляет единое психосоматическое целое с матерью. У них общие системы жизнеобеспечения, биологические и психические ритмы. Решаясь на аборт, женщина отторгает часть себя, своего физического тела. То есть это акт самодеструкции, запускающий соответственные психические механизмы.

Человек – единственное живое существо, у которого удовлетворение сексуального влечения продолжается круглый год, а не только в брачный период. И человек – единственное живое существо, которое сознательно уничтожает свое потомство. Уничтожение потомства, как известно, ведет к уничтожению вида.

Необходимо подчеркнуть, что отец несет такую же ответственность за сохранение жизни ребенка, как и мать. Перекладывание решения об аборте на плечи женщины есть лишь доказательство того, что такое решение по сути своей страшно. И мужчина, уходя от этой ответственности, защищается своей инфантильностью и равнодушием. Как показывает психоаналитическая практика, чувство вины за не родившегося ребенка может преследовать женщину всю жизнь, проявляясь в кошмарных сновидениях и невротических симптомах.

Клинический пример: кошмарные сновидения 30-летней женщины о погибающих котятах, которых она бесконечно спасала и не могла спасти. После аналитической проработки этих сновидений и воспоминаний о 3-х, сделанных в юности абортах, в состоянии пациентки наступило улучшение, ослабление депрессивной симптоматики, исчезновение навязчивых ночных кошмаров.

Иногда женщина, не желающая беременности, пытается избавиться от будущего ребенка самостоятельно. Эти попытки либо не завершаются, либо не удаются. Эти случаи не становятся достоянием гласности, нигде не учитываются. Обычно, это тайна матери и ребенка. Каковы последствия этих действий?

Как детский психоаналитик я много работаю и с детьми, и с родителями, занимаюсь проблемами воспитания и семейных взаимоотношений. И довольно часто в доверительной беседе с матерью страдающего неврозом ребенка выясняется, что она не хотела иметь его, пыталась избавиться от плода.

Клинические примеры:

Идентифицированный пациент – мальчик 12 лет. До этого времени не вызывал особых проблем. Внезапно начал грубить, убегать из дома, ночуя где придется, перестал посещать школу. Если мать и отец разыскивали его в подъезде или на улице, безропотно шел домой, плакал, просил прощения, обещал больше так не делать, говорил, что всех любит и не знает, что на него нашло. В разговоре с мамой выясняется, что ребенок был нежеланный. На 12-й неделе беременности мать пыталась вызвать выкидыш, принимая какие-то медикаменты по совету подруги. Когда ребенок родился, долго не могла принимать его с любовью и радостью. В то же время, чувствуя вину, пыталась быть сверхзаботливой матерью, бросаясь из крайности в крайность в отношениях с сыном. Гиперопека в сочетании с эмоциональным отвержением, привела к обострению конфликта в раннеподростковом возрасте и спровоцировала мальчика на побеги из дома и другие протестные формы поведения. В этом случае проводилась терапевтическая работа с мамой. После трудного, болезненного осознавания и проработки своих проблем, мешающих маме понимать и принимать своего ребенка, она сумела изменить отношения с сыном. Через 4 месяца мальчик возобновил учебу, прекратились побеги из дома.

За консультацией обратилась семья: мать, отец, дочь 10-ти лет и сын 3-х лет. У старшей девочки, начиная с 11-ти месяцев, лицевые тики и конвульсивные движения конечностей. Девочка плохо ходит, недостаточно развита речь. Многочисленные медицинские исследования не дают удовлетворительного результата. Диагноз точно не установлен, лечение облегчения не приносит. Девочка ненадолго успокаивается, только если мама крепко обнимает ее и удерживает. Девочка умная и ласковая, но может сказать иногда: «Я вас всех ненавижу!» В беседе с мамой выясняется, что первый ребенок, в отличие от второго, был нежеланным. Мама принимала горячие ванны и изнуряла себя физическими упражнениями, пытаясь вызвать выкидыш. После рождения дочери мама до трех месяцев не выносила ее присутствия, с трудом соглашаясь кормить. Когда дочери было 10 месяцев, мама делает аборт. Вскоре после этого у девочки начались тики и конвульсивные движения.

Таких примеров десятки. Рассмотрим вопрос с точки зрения психоаналитической теории.

Зигмунд Фрейд постулировал существование в человеческой психике инстинктов жизни и смерти и, соответственно, особых видов психической энергии: либидо и мортидо. (Термин «мортидо» был введен позднее Федерном). Эрос – стремление к жизни, к созиданию и Танатос – стремление к разрушению. Эрос стимулирует желание родить и воспитывать ребенка. Основная задача Танатоса – облегчить умирание и распад физического тела, когда придет срок. У здорового человека энергия либидо преобладает, стимулируя жизнь и творчество. Если по каким-то причинам Танатос преобладает и не сублимируется, возникают различные проблемы. В слабой степени это суицидные мысли, нежелание жить, отказ от борьбы с болезнью и медленное угасание. В сильной степени – это патологическая страсть к разрушению.

Беременность – непрерывный физиологический и эмоциональный процесс, включающий в себя любовное наполнение материнского фантазма, развивающегося и изменяющегося внутриутробного ребенка, который сперва является невидимой частью материнского тела. Эта любовь будет перенесена на реального живого младенца, когда тот родится.

Если женщина не хочет ребенка и пытается самостоятельно изгнать плод, вместо любовного заполнения образа развивающегося ребенка проявляются отторгающие, ненавистнические, убийственные импульсы. Кровь матери переполняют гормоны стресса катехоламины. Они переживаются и ребенком в утробе. Кровообращение у них общее. Женщина не готовится к роли любящей и заботливой матери, а переживает свою неудачу, пытается смириться со сложившейся ситуацией, чувствует себя виноватой, либо ищет других виновников. Часто таким виновником становится ребенок после рождения. Ребенок уже до рождения, а затем, появляясь на свет, окунается в деформированное мортидными, убийственными энергиями психическое поле матери. Соответственно, активизируется и его деструктивные структуры. Неприятие ребенка после родов выражает агрессивные чувства матери. Нежелание кормить, брать на руки может быть явным или скрываемым. Мать как будто демонстрирует ребенку, что лучше бы его не было. Часто нет или недостаточно молока, либо мать без конца болеет, передавая заботу о ребенке окружающим. Активизация мортидо ребенка приводит к отказу от груди, вялому сосанию и другим нарушениям. Вырастая в нелюбви, ребенок может направить свою энергию разрушения либо на внешний мир, либо на себя самого, что мы видим во втором клиническом примере. Энергия мортидо девочки получила дополнительный импульс, когда мать сделала аборт.

Подобный случай приводится в докладе президента Французской ассоциации пренатального воспитания доктора Андрэ Бертин, прочитанного на конгрессе ассоциации в 1988 году.

Взрослый мужчина испытывал внезапные приливы жара, сопровождающиеся страхом смерти. «Психиатр ввел его в гипнотическое состояние и прокрутил в обратном порядке всю его предыдущую жизнь. Вспоминая девятый, восьмой месяцы внутриутробного развития, этот человек чувствовал себя абсолютно нормально. Когда подошла очередь седьмого месяца, его голос вдруг резко прервался, лицо исказила гримаса ужаса, появилось ощущение внутреннего жара. Психиатр прекратил работу, сняв гипнотическое воздействие. Беседа с матерью поставила все на свои места. Женщина призналась, что на седьмом месяце, будучи в состоянии депрессии, она пыталась прервать беременность, парясь в горячей ванне». В бессознательной памяти сына сохранилось и ощущение жара, и мысли о смерти, которые присутствовали в сознании матери.

Трудно надеяться, что нелюбимые дети, когда вырастут, будут хорошо относиться к своим родителям. А любовь к матери – это и прообраз любви к своей стране, бережного отношения к жизни и к другим людям.

Таким образом, сама мысль об аборте запускает мощные разрушительные программы в психике человека и общества в целом. Не зря мировая общественность крайне озабочена сейчас повсеместным ростом насилия на Земле. 20-й век стал веком почти непрекращающихся войн и терроризма. 21-й век, к сожалению, продолжает эту тенденцию.

Необходимо перестраивать общественное сознание таким образом, чтобы как можно реже возникала мысль о прерывании беременности. Причины абортов часто являются рационализациями, прикрывающими деструктивные тенденции общества. Вероятно, все мероприятия в этой области должны приветствоваться: от сексуального просвещения и пропаганды противозачаточных средств до создания специальных домов матери и ребенка. В них мать, не имеющая поддержки от родных, или несовершеннолетняя могла бы жить до и после родов. Там она могла бы оставлять ребенка на воспитание по типу интерната, не отказываясь от него, навещая, до тех пор, пока не сможет его забрать. Общество должно найти средства и обеспечить матерей, воспитывающих детей хотя бы минимальной заработной платой и стажем. Величайшей ценностью является человеческая жизнь, и нам пора уже это понять.

Психиатр, профессор пренатального и перинатального развития Томас Р. Верни из Канады пишет:

«Исследования отчетливо показали, что личность формируется, прежде всего, цепью факторов риска и/или событий, которые нередко начинаются до зачатия и продолжаются в течение всей жизни. Поскольку каждый биологический процесс имеет психологический коррелят, все, что случается с нами, особенно в начале жизни, постоянно воздействует на нас. Была ли наша мать активной или спящей, когда мы рождались, были ли мы рождены через естественные родовые пути или с помощью кесарева сечения, оставили ли нас в комнате с матерью или мы провели четыре недели в инкубаторе – это вопросы чрезвычайной важности».